Кутюрье Жаклин Кеннеди
(Беседа с Олегом Кассини (1997))
Ян Рунов: Кассини, по всеобщему признанию, стал первым модельером в Америке, который утвердился здесь как законодатель моды без оглядки на Париж. Вначале в Америке к нему относились как к обычному портному с булавками во рту. В 1951 году он предложил совершенно новую концепцию моды, объявив, что дизайнер может оставить свой индивидуальный отпечаток на всем, от ботинок до шляпы. Сначала идею встретили в штыки, его травила пресса, но затем, когда Жаклин Кеннеди открыла ему дверь своего дома и как близкому другу, и как личному модельеру, ему удалось воплотить эту идею, и она покорила мир.
Семья Олега Кассини принадлежала к высшему слою потомственной европейской аристократии с древними итальянскими, немецкими, польскими, русскими и украинскими корнями, которые Кассини прослеживает аж до крестоносцев и тевтонских рыцарей. Дед по материнской линии Артур-Поль-Николас маркиз де Капизуччи де Болонья граф де Кассини (один титул чего стоит!), виднейший российский дипломат, служил царским послом в Китае, а затем послом в США при президентах Уильяме Мак-Кинли и Теодоре Рузвельте. Подпись императорского посла Кассини стоит под Портсмутским договором, завершившим Русско-японскую войну 1904-05 годов. Портрет Артура Кассини украшает стену гостиной дома Олега возле Грамерси парка на Манхэттене. «Этот портрет,- говорит он,- постоянно напоминает о причудливых поворотах моей судьбы. Ведь если бы не 1917 год, меня бы отдали в Пажеский корпус, затем, по семейной традиции, ждала служба в императорской гвардии, военная или дипломатическая карьера».
Отцовская линия Лоевских также весьма романтична и благородна. Семейное предание хранит историю рыцаря фон Лоева, захваченного поляками в Грюнвальдской битве. Один из его боевитых потомков – Лоевский-Джалай — умудрился даже стать королем Польши на один день. Отец Олега, граф Александр Лоевский – лингвист, философ, ориенталист, дипломат и денди — не помышлял о высокой карьере, а вполне беспечно проводил время в Европе, наслаждаясь французской кухней и изысками парижской моды. В автобиографии Олега Кассини под названием «In my own fasion», выпущенной в 1987 году издательством «Саймон и Шустер», он мимоходом вспоминает, что у его отца было несколько сот шелковых рубашек и 552 галстука.
Олег Кассини: Если бы я остался в России тогда, я стал бы «старорежимным огрызком», «белогвардейцем». Но сегодня все это уже не имеет значения. Я всегда считал себя частью настоящей России и желал ей процветания, хотя я — гражданин США. Родители увезли меня из России, когда мне было четыре года, я кое-что помню, а, может быть, на детские воспоминания наслоились рассказы матери и отца. Моего дядю, полковника Георгия Менгдена, убили революционные солдаты. Сестра отца осталась в России, в ее дом подселили еще одиннадцать семей. Остался ли кто-нибудь из нашего клана в живых в России? — Сомневаюсь. Отец воевал в армии Колчака, его интернировали японцы. После Копенгагена и Монтре в Швейцарии мы надолго осели во Флоренции. Мой первый язык – русский, второй – датский, затем я выучил французский, итальянский, английский. Русский я потерял, помню лишь несколько слов. Я, кстати, думал о возвращении в Россию, но только в качестве бизнесмена. Подумывал открыть там филиал своей фирмы. Но для этого, прежде всего, надо найти там хорошую и большую швейную фабрику, так как я не уверен, что можно россиянкам автоматически предлагать то, что пользуется спросом у американок. Надо знать и учитывать особенности национального рынка, чтобы открыть там салон дизайнерской одежды.
Ян Рунов: Мистер Кассини, сегодня в России есть немало талантливых дизайнеров одежды, известных у себя на родине, но желающих выйти на один уровень с такими мировым знаменитостями как Олег Кассини, Кельвин Клайн, Джорджио Армани. Что бы вы им посоветовали?
Олег Кассини: Здесь нет никаких секретов. Дело лишь в одном — в образовании. Модельер должен быть очень образованным, очень знающим, должен много ездить по миру и смотреть, должен хорошо знать историю, географию, экономику, должен обладать интуицией, даром предвидения, потому что мода в одежде должна угадывать тенденции. В юности у меня находили способности к живописи, я проводил долгие часы в Галерее Уффици, рисовал, писал картины, брал уроки у известного художника Джорджио де Кирико. «Ты хорошо рисуешь,- говорил он мне,- но не станешь хорошим живописцем, потому что любишь прохлаждаться, флиртовать с девушками, кататься на лошадях, играть в теннис». Я внял совету и коммерциализировал свой талант, уйдя с головой в сферу моды, которая интересовала меня профессионально и удовлетворяла интерес к женщинам. Мне, прежде всего, в работе нужна тема. Национальные костюмы разных народов, униформа, детали, вышивка, пуговицы, аксессуары. Не я один погружен в ретроспекцию. Шанель, например, всегда вдохновлялась наполеоновской униформой, она ходила в Музей Инвалидов в Париже и в истории костюма черпала идеи новой одежды. Я плохо сплю, просыпаюсь посреди ночи, хватаю листок бумаги и делаю набросок. Знаю, как сконцентрироваться на одной идее. Затем наступает очередь цветов, выбора ткани. Затем — музеи. Модельера всегда должны окружать красивые вещи. Езжу в Европу. Там другая атмосфера, там еще сохранился класс ремесленников, тех, кто делает красивые вещи руками, а не на машинах. Например, мне понадобились ткани для костюма в русском стиле. Я еду в Италию и выбираю дамасскую ткань, знаете, такую тяжелую, узорчатую, боярскую. У меня 80 франчайзов, то есть фирм, работающих под моей маркой. Я задаю им направление, мысли, характер ткани, желаемый силуэт. Через месяц-два они показывают мне образцы одежды, я говорю им «да» или «нет».
Мода, на мой взгляд, всегда приходит с улицы. Сейчас в ходу джинсы, теннисные туфли, кепки набекрень. Я знаком с несколькими калифорнийскими миллионерами. Они уже не ездят на роллс-ройсах, предпочитая маленькие экономичные машины или джипы, носят бейсболки козырьком назад, небрежные свитера, плохо пошитые джинсы. Впрочем, это днем, а ночью на ужин, на прием надевают традиционный смокинг. Помните, что при очень высоких ценах на модельную одежду всегда есть спрос, потому что всегда есть люди, которые хотят выделяться из общей массы, и всегда есть люди с большими деньгами. Газеты недавно приводили статистику. Торговля массовыми вещами переживает серьезный спад и лишь очень дорогие вещи пользуются стабильным спросом. В моде отражается настроение нации, а то и всего цивилизованного мира. Она — один из лучших манометров, по которому можно судить об оптимизме или пессимизме народа в зависимости от драматического или счастливого периода в его истории. Сегодня по моде в Америке можно понять, что мы, американцы, потеряли наивность и что того оптимизма, которым американцы раньше разительно отличались от всего остального мира, нет. Теперь американцы стали как все, они тоже постоянно воюют: за свое рабочее место, за свое будущее обеспечение, за медицинское страхование, за своих детей, за безопасное существование при нынешней преступности. В мире нет порядка, нет гармонии. Все это должен видеть и чувствовать художник, дизайнер одежды и уметь выразить это в своей работе. Если его модели не имеют отношения к сегодняшней жизни, то они лишены всякого смысла. Так что мой совет молодым, повторяю – путешествия, знание языков, чтение книг по истории, экономике и общей культуре, выражение впечатлений об увиденном, прочитанном и нафантазированном в набросках, дабы наработать технику, которая при первой же возможности позволит продемонстрировать конкретную и хорошую работу.
