Перед вами обложка первого издания поэмы Александра Пушкина «Полтава». Книга была издана ровно 195 лет назад, 26 марта 1829 года.
Из воспоминаний публициста Михаила Юзефовича узнаем, как проходила работа поэта над «Полтавой»:
«Это было в Петербурге. Погода стояла отвратительная. Он уселся дома, писал целый день. Стихи ему даже грезились во сне, так что он ночью вскакивал с постели и записывал их впотьмах. Когда голод его прохватывал, он бежал в ближайший трактир, стихи преследовали его и туда; он ел на скорую руку, что попало, и убегал домой, чтобы записать то, что набралось у него на бегу и за обедом. Таким образом слагались у него сотни стихов в сутки. Иногда мысли, не укладывавшиеся в стихи, записывались им прозой. Но затем следовала отделка, при которой из набросков не оставалось и четвертой части. Я видел у него черновые листы, до того измаранные, что на них нельзя было ничего разобрать: под зачеркнутыми строками было по несколько рядов зачеркнутых же строк, так что на бумаге не оставалось уже ни одного чистого места. Несмотря, однако ж на такую работу, он кончил «Полтаву» помнится в три недели».
Книга была опубликована в типографии Департамента народного просвещения «с дозволения правительства» тиражом 1200 экземпляров. В Прибавлениях к «Санкт-Петербургским Ведомостям» была напечатана заметка о поступлении новой пушкинской поэмы в книжный магазин Александра Смирдина по цене 10 рублей, с пересылкою — 11. Книга расходилась туго, продавалась долго. «Самая зрелая изо всех моих стихотворных повестей, та, в которой все почти оригинально — «Полтава», которую Жуковский, Гнедич, Дельвиг, Вяземский предпочитают всему, что я до сих пор ни написал — не имела успеха. Может быть она его и не стоила, но я был избалован приемом, оказанным моим прежним, гораздо слабейшим произведениям», — писал Пушкин.
Считается, что именно с «Полтавы» началось некоторое охлаждение к Пушкину не только критики, но и читателей. Оно станет заметно по отношению к седьмой главе «Онегина», к «Борису Годунову» и, в особенности, к «Истории Пугачевского бунта». Евгений Баратынский так объяснял менее восторженный прием читателями новых творений Александра Сергеевича: «Я думаю, что у нас в России поэт только в первых, незрелых своих опытах может надеяться на большой успех. За него все молодые люди, находящие в нем почти свои чувства, почти свои мысли, облеченные в блистательные краски. Поэт развивается, пишет с большей обдуманностью, с большим глубокомыслием: он скучен офицерам, а бригадиры с ним не мирятся, потому что стихи его все-таки не проза. Не принимай на свой счет этих размышлений: они общие».
#МосковскиеЗаписки
