10 декабря о возвращении брата.
М.П. Чехов, А.П. Чехов — И.П. Чехову.
[Вечером 21 апреля Чехов выехал из Москвы на Сахалин. Добирался до каторжного острова 80 дней. На самом Сахалине пробыл три месяца и три дня. Возвращался на пароходе Доброфлота “Петербург” через Гонконг, Сингапур, Цейлон, Константинополь, Одессу. В Одессу Чехов прибыл утром 5 декабря, вместе с ним пароход доставил запасных нижних чинов, служивших на Дальнем Востоке, других пассажиров, большой груз кокосового масла, орехов и пр. Вечером того же дня курьерским поездом №2 Чехов отбыл в Москву.
Брат Антона Павловича Михаил Павлович служил податным инспектором в Алексине Тульской губернии. 7 декабря Михаил Павлович и Евгения Яковлевна Чеховы приехали из Алексина в Тулу встретить своего брата и сына. Поезд “Одесса — Москва” прибыл в Тулу в 12 часов 55 минут, стоянка — 30 мин. О том, как встретили Антона Павловича, Михаил Чехов рассказывает в письме брату Ивану…]
“Я, Жан, опять в Москве. В Москве я вот по какому поводу, приехал Антуан. Еще 6-го он телеграфировал мне в Алексин, что завтра, т. е. 7-го, он будет проезжать через Тулу. В это время у меня гостила мать. Радость, конечно, была безмерная. Курьерский поезд, на котором он ехал, прибыл на станцию в Тулу на 5 минут раньше, чем поезд из Алексина. Приехали мы с матерью, ходили по платформе туда-сюда, нет Антона. Вошел я в вокзал: гляжу — сидит он у книжного ящика с каким-то морским офицером [Г.Н. Глинка, попутчик А.П. по плаванию на пароходе “Петербург”]. Ах ты комиссия! Бросил он обедать, познакомил нас с офицером, и повели они нас к себе в вагон показывать разные разности. Вещей — гибель. Тут же по диванчикам бегают два прелестные зверка с остренькими мордочками [мангусты]. При нашем появлении один из них встал на задние лапки. Хвосты длинные и пушистые. Тут же сидел третий зверь — широкомордый бурят из Сахалина, — оказывается, это миссионер. Начали пить вино. Всю дорогу до Москвы пили и со зверками игрались. Разговоров, конечно, была гибель. Подъезжаем к Москве, а на вокзале — отец с Машей [поезд прибыл на Курский вокзал]. Наняли трое парных саней, нагрузили 21 место багажа, уселись и поехали на Малую Дмитровку. По приезде начался ужин, потом чай, потом рассказы… Ай вай мир! Привез и тебе Антон подарков. Мне привез чесунчевый пиджак и японский серебряный рубль, Маше — чесунчи [ткань из шелка дикого дубового шелкопряда] и японские платки, вообще, всем досталось. Материалу сахалинского привез гибель. Сейчас он сидит у себя в кабинете за столом и пишет письма. Бурят отец Ираклий поселился у нас; личность преинтереснейшая. Он родился где-то в Забайкалье и всю жизнь прожил в Сахалине, обращал язычников в христианство, сам тоже перешел в христианство из язычников! Ужасно странно видеть бывшего язычника! В России он не бывал сроду.
Завтра я уезжаю к себе в Алексин, постараюсь поскорее покончить с делами и к 20-му числу примахну опять в Москву. Между мною и Москвою всего 7 часов езды по железной дороге, а если ехать через Пахомово, то есть на лошадях, то еще того меньше. Устроился я совершенно. Накупил мебели, обставился; вот мать у меня гостила. Обещается Антуан приехать. Не собраться ли всем на праздниках? Как ты думаешь?
Во всяком случае, будь здоров, знай, что все мы за тобою соскучились и что мне приятно было бы видеть у себя тебя и как гостя, и как постоянного сожителя. В Алексине очаровательные места. Ока.
Твой Мих. Чехов.
Приезжай скорей.
А. Чехов.”
(10 декабря 1890 года, Москва)
У друга Чехова художника Левитана была идея встретить Чехова торжественным банкетом. Н.М. Ежов вспоминал:
“Собрались мы у Чеховых и пили чай. <…> — Господа! — возвысил он голос. — Вот что я придумал! Скоро наш Антоша Чехов возвращается из путешествия. Мы все, разумеется, соскучились по нем… Давайте, устроим ему в “Эрмитаже” или у “Яра” обед, вскладчину… не в цене дело, а в сочувствии! Идет, господа?
Мы было возрадовались, но… поднял голову Павел Егорович, воззрился на Левитана и еще решительнее промолвил: — Какой там обед? Пожалуйста, не отбивайте Антона от семьи… он и без вас дома пообедает!
Тут уж мы не смеялись, а опустили головы, а Левитан, весь красный, растерявшись, только оглядывался кругом, как бы ища у нас сочувствия и поддержки. Так мы и не почтили Антона Павловича банкетом.”
“В Москву приехали вечером, на Малую Дмитровку в д. Фирганг, и тотчас же спустили мангуса с веревочки, чтобы дать ему отдохнуть с дороги, и отворили дверцу в клетке пальмовой кошки. Она тотчас выскочила из нее и забилась глубоко под библиотечный шкаф, из-под которого вылезала потом очень редко, да и то большей частью по ночам. Мангус <…> сразу же вообразил себя хозяином, и не было никаких возможностей унять его любопытство…” (Из воспоминаний М.П. Чехова)
Чехов привез из путешествия много разных штучек: два самородка золота и китайская монета (из Сибири и Дальнего Востока), медный колокольчик (с Сахалина), раковины (с Тихого океана), японская птичка (из Гонконга), фарфоровый чайник-термос (из Китая), статуэтки двух слонов из черного дерева и двух белых слонов из кости, китайский божок из бронзы (с Цейлона) и т.д., а также целую пачку “экзотических” фотографий — “Есть Цейлон, есть Порт-Саид, есть Суэцкий канал, есть Владивосток, кусочек Гонг-Конга, слоны, крокодилы и прочая штука”.
Приехавший с Чеховым Отец Ираклий действительно был “преинтереснейшей” личностью. Один из сахалинских заключенных так описывал иеромонаха: “Он из бурят, малограмотный, с голосом страшной интонации, с широким азиатским лицом.” В 1890 году ему было 48 лет. В послужном списке в графе «чему обучался» отмечено, что — “чтению и пению сам собой”. Школьного образования отец Ираклий не получил, но он “имел удивительные качества быстрого соображения и редкой предприимчивости”, что помогало ему строить новые церкви и вести успешную миссионерскую деятельность. Приходу Ираклия в христианство способствовало чудо — сильное наводнение грозило всем обитателям селения, в котором он находился. Молодой бурят дал обещание принять христианство, если Бог спасет его от беды. Бог спас, остальные жители селения погибли, Ираклий стал христианином. Чехов писал: “Он пробыл на Сахалине 8 лет и в последние годы был священником в Рыковском приходе. По обязанности миссионера он ездил раз или два в год в Ныйскому заливу и по Поронаю крестить, приобщать и венчать инородцев. Им было просвещено до 300 орочей. Конечно, в путешествиях по тайге, да ещё зимой, о каких-либо удобств нельзя было и думать. На ночь отец Ираклий залезал обыкновенно в мешок из бараньей шкуры; в мешке у него были и табак, и часы.” Ираклия всегда тянуло к монашеской жизни, поэтому он неоднократно обращался к епархиальному начальству с просьбой отпустить его в одну из обителей России. Наконец, в 1890 году указом Синода он был включен в число братии Соловецкого монастыря. В Москве у Чеховых иеромонах Ираклий остановился по пути в Соловки и для того, чтобы сделать доклад о миссионерской деятельности среди голяков и айнов.
Можно предположить, что по приезде Чехова во время праздничного ужина и чаепития за столом вместе с семейством сидел иеромонах Ираклий, добавляя (вместе с мангустами) некоторую экзотичность этому мероприятию, вполне уместную после такого необыкновенного путешествия.
Семья Чехова на крыльце дома Корнеева на Садово-Кудринской улице в Москве. Весна, 1890. Перед отъездом на Сахалин. Верхний ряд слева направо: А.И. Иваненко, Иван Павлович Чехов, Павел Егорович Чехов. Второй ряд: М. Корнеева, Л.С. Мизинова, Мария Павловна Чехова, Евгения Яковлевна Чехова, А. Корнеев. Снизу: Михаил Павлович и Антон Павлович Чеховы.
Тула. Вокзал Моск.-Курск. железной дороги. Построен в 1868 году.
Иеромонах Ираклий.
Храм в честь Казанской иконы Божьей Матери в селе Рыковском, построенный иеромонахом Ираклием в 1886 году.
#19век #АнтонЧехов #Сахалин #семья #церковь #путешествие #экзотика #ДальнийВосток #любовь #Россия
