15 октября о таинственной записке.
А.П. Чехов — Т.Л. Щепкиной-Куперник.
[15 октября 1894 года Чехов отправил Татьяне Львовне Щепкиной-Куперник таинственное послание…]
“Наконец волны выбросили безумца на берег . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . и простирал руки к двум белым чайкам . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .”
(15 октября 1894 года, Москва)
Об этой записке Щепкина-Куперник писала в воспоминаниях:
“Это не отрывок из таинственного романа, — это просто записка, означавшая, что [в Москву] приехал А.П. и хочет видеть нас — мою приятельницу молодую артистку Л.Б. Яворскую и меня. Следовали завтраки в редакции «Артиста» у Куманина, чаи в редакции «Русских ведомостей» у общего друга «дедушки-Саблина», съемки у [фотографа] Трунова…”
Т.Л. Щепкина-Куперник вышла из потомственной артистической семьи, ее прадедом был знаменитый актер Михаил Щепкин, она даже один сезон отслужила актрисой в театре Корша, но ее истинным призванием была литература. Она писала стихи, прозу, пьесы, переводила драматургические произведения. Известность ей принесли переводы пьес Эдмона Ростана “Принцесса Грёза” и “Сирано де Бержерак”, скандальную известность — ее роман с актрисой театра Корш Лидией Яворской, цветистые слухи о котором ходили по Москве.
Своим характером Щепкина-Куперник была похожа на своего импульсивного отца-юриста, который однажды выхватил револьвер и пальнул над головой извозчика, когда ему показалось, что тот слишком медленно тащится, живости ее характера соответствовало ее прозвище — Татьяна Кувырком. Правда, Чехов называл ее по-другому — Татьяной Ершовой или Татьяной Е-вой, по фамилии какого-то знакомого журналиста, за которого он якобы собирался выдать ее замуж.
У Чехова было прозвище Авелан, по имени вице-адмирала, возглавлявшего в то время русскую эскадру, посланную с визитом во Францию. Соответственно кружок московских друзей Чехова именовался “Авеланова эскадра”, а их встречи — “общим плаванием”. Чехова “затаскивали по обедам, театрам, собраниям литераторов и пр. Как он писал об этом времени — он жил «в беспрерывном чаду» и в конце концов не без облегчения уезжал в свое Мелихово”.
Еще Чехов называл Щепкину-Куперник кумой — они вместе крестили дочку у его соседа по Мелихово.
Настоящее “дитя города”, Щепкина-Коперник полюбила Мелихово. Чехов “как-то показал мне брелок, который всегда носил, с надписью: «Одинокому весь мир — пустыня». Но Мелихово явилось для него оазисом в этой пустыне, и там он был совершенно другим, чем в Москве. <…> Мелихово и для меня было такого рода оазисом”.
Родители Чехова благоволили к Татьяне Львовне, она всегда была прошенным гостем в усадьбе, притом предпочитала приезжать тогда, когда других гостей не было, оставалась только семья. Бесстрашно добиралась даже после таких предупреждений Антона Павловича: “Я буду в восторге, если вы приедете к нам — но боюсь, как бы не вывихнулись Ваши вкусные хрящики и косточки. Дорога ужасная, тарантас подпрыгивает от мучительной боли и на каждом шагу теряет колеса. Когда я в последний раз ехал со станции, у меня от тряской езды оторвалось сердце, и я теперь уже не способен любить.” Чехов запросто давал Куперник поручения: “Дорогая кума, возьмите у Келера на Никольской и привезите 2 ф. крахмалу самого лучшего, для придания нежной белизны сорочкам, а также панталонам. Там же взять полфунта прованского масла, подешевле — для гостей. А также побывайте на Арбате у портного Собакина и спросите у него, хорошо ли он шьет. Остаюсь любящий Вас Кум-мирошник, или Сатана в бочке”.
“Он вообще очень дразнил меня, но поддразнивание его было так добродушно, что обижаться на него нельзя было, и я первая от души смеялась, особенно так как знала, что А.П. дразнит только тех, к кому он относится хорошо. Больше меня он дразнил, кажется, только Лику”.
“Самая его жестокая шутка была такова. В Мелихове бродили «по наивному», как его называл Чехов, двору — голуби кофейного цвета с белым, так называемые египетские, и совершенно такой же расцветки кошка. А.П. уверил меня, что эти голуби произошли от скрещения этой кошки с обыкновенным серым голубем”. Татьяна Львовна поверила, в литературных кругах долго смеялись.
Импульсивности характера Куперник Чехов обязан возобновлением дружбы с Левитаном. Лучшие друзья Чехов и Левитан долгое время были в ссоре (после известной историей с рассказом “Попрыгунья”), Щепкина-Куперник как-то взяла и спонтанно привезла Левитана в Мелихово, рискуя навлечь на себя гнев писателя. Но, к счастью, всё закончилось хорошо.
Отношения Чехова и Куперник не были безоблачными. В конце 1894 года, в начале 1895-го между ними произошел какой-то неизвестный нам конфликт, после которого Чехов написал примирительное письмо, предлагал “выпить мировую”, Куперник ответила резко:
“Очень рада, милый Антон Павлович, что Ваше более чем странное настроение вас покинуло. Мой ум отказывался понимать, что ВЫ можете быть похожи на прочих — простите за выражение и согласитесь с ним — людей… неостроумных. Это производило маленькую революцию во всем моем взгляде на вещи”.
В те же дни Чехов в письме Суворину написал о Щепкиной-Куперник совсем уж жестко:
“Приезжайте, но не целуйте «ступни ног у Куперник». Это талантливая девочка, но едва ли она покажется Вам симпатичной. Мне жаль ее, потому что досадно на себя: она три дня в неделе бывает мне противна. Она хитрит, как чёрт, но побуждения так мелки, что в результате выходит не чёрт, а крыса”.
Татьяна Львовна вдогонку своему резкому письму прислала милое письмо с извинениями, отношения наладились. Чехов всё так же подшучивал над Щепкиной-Куперник, в том числе — над ее литературными успехами.
“Один из любимых его рассказов был такой: как он, А.П., будет «директором императорских театров» и будет сидеть, развалясь в креслах «не хуже вашего превосходительства». И вот курьер доложит ему: «Ваше превосходительство, там бабы с пьесами пришли! (вот как у нас бабы с грибами к Маше ходят)».
— Ну, пусти! — И вдруг — входите вы, кума. И прямо мне в пояс. — Кто такая? — «Татьяна Е-ва-с!» — А! Татьяна Е-ва! Старая знакомая! Ну так уж и быть: по старому знакомству приму вашу пьесу”.
Как-то Чехов попросил Татьяну Львовну прислать ему в Ялту ее одноактную пьесу «Вечность в мгновении”.
“Пришлите, пожалуйста. Я хочу прочесть здесь лекцию «об упадке драматического искусства в связи с вырождением» — и мне придется прочесть отрывки из Ваших пьес и показать публике фотографии — Вашу и артиста Гарина [очень уважаемый Чеховым актер Малого театра, в котором шла эта пьеса].
Да, Вы правы, бабы с пьесами размножаются не по дням, а по часам, и, я думаю, только одно есть средство для борьбы с этим бедствием: зазвать всех баб в магазин Мюр и Мерилиз и магазин сжечь”.
Письмо было написано в 1898 году, а в 1900-м этот шикарный универсальный магазин полностью сгорел…
Странно, Куперник писала, что у нее с Чеховым были простые дружеские отношения, а более сложные, включающие флирт, отношения были у Чехова с Яворской. Но жена писателя Ольга Книппер терпеть не могла именно Татьяну Львовну, видимо, ревновала к ней. М.б. завидовала дружеской легкости в общении ее мужа и его кумы?
Советские судьбы Книппер и Щепкиной-Куперник оказались очень похожими. Книппер — народная артистка СССР, кавалер двух орденов Ленина, двух орденов Трудового Красного Знамени, легенда МХАТа, вдова Чехова, Щепкина-Куперник — заслуженный деятель искусств РСФСР, кавалер орденов Трудового Красного Знамени и Знака Почета, перевела около 60 пьес из золотого фонда мировой драматургии, написала воспоминания о Чехове.
Как писал Е. Евтушенко: “…После Отечественной войны седовласая Книппер-Чехова аплодировала седовласой же Щепкиной-Куперник, когда та представляла свои переводы из Вильяма Шекспира и Лопе де Вега во МХАТе. К счастью, старость иногда усмиряет нашу ревность, если, конечно, не взвинчивает ее до ненависти со скрежетом вставных челюстей.”
Т.Л. Щепкина-Куперник, Л.Б. Яворская, А.П. Чехов. Фотограф Трунов. 1894 год. “К этому [написания настоящей записки] периоду относится фотография, на которой мы сняты втроем: Яворская, Чехов и я. <…> Снимались мы все вместе и порознь, наконец решено было на память сняться втроем. Мы долго усаживались, хохотали, и когда фотограф сказал «смотрите в аппарат», — А.П. отвернулся и сделал каменное лицо, а мы все не могли успокоиться, смеясь, приставали к нему с чем-то — и в результате получилась такая карточка, что Чехов ее окрестил «Искушение св. Антония».”
Татьяна Львовна Щепкина-Куперник.
#история #19век #АнтонЧехов #ТатьянаЩепкинаКуперник #дружба #Мелихово #Россия #шутки #ОльгаКниппер #театр
