3 декабря о предчувствии опасности.
И.А. Юсупова — Ф.Ф. Юсупову.
[Еще в конце ноября 1916 года племянница императора, жена наследника колоссального состояния княгиня Ирина Александровна Юсупова писала находящемуся в Петрограде мужу вполне бодрые письма, но ее письмо от 3 декабря — совсем другое по тону, Ирина Александровна сама назвала его “бредом сумасшедшего”. В Крыму княгиня была с родителями мужа (“путтер” и “муттер”, “папá” и “мамá” — ее родители) и дочерью Ириной (Беби)…]
“Дорогой Феликс
Ужасно тороплюсь. Сейчас будем завтракать, после чего путтер, муттер и Беби уедут. <…> Ты не знаешь, как грустно отсюда уезжать. Погода чудная. Почти жарко. Так было бы хорошо провести Рождество тут. Папа тоже приезжает, и я не была с ним на праздниках уже больше двух лет. Теперь, наконец, представляется случай быть с ним, и опять ничего не выходит. <…> Я не знаю, когда еще представиться случай быть всем вместе. Забирай Беби и приезжай. Ее прямо грешно отсюда увозить в эту отвратительную мерзость. Тебе тоже было бы полезно приехать сюда отдохнуть. Тут еще лучше и теплее, чем когда ты уезжал. <…> Что нам делать в Петрограде на праздниках? Я все равно никуда и ни к кому не попаду. <…> В Петрограде я наверно сейчас же простужусь, а здесь мы с тобой можем все время выходить и наслаждаться. Приезжай сюда непременно. Ты не знаешь, с каким отвратительным чувством я еду в Петроград. В прошлом году у меня тоже было баловое чувство, и мы были всю зиму больны. На этот раз у меня совсем скверное чувство, в тысяча раз хуже, чем в прошлом году. Я знаю, что если приеду, непременно заболею, и все равно тогда придется уезжать. <…> Ты не знаешь, что со мной делается. Все время хочется плакать и настроение ужасное. Никогда не было такого. Ради Бога приезжай сюда. Я не хотела тебе всего этого писать, чтобы тебя не беспокоить, но я больше не могу. <…> Не тащи меня в Петроград. Приезжай сюда сам. Прости, мой дорогой душка, что пишу тебе такие вещи. Но я больше не могу. Не знаю, что со мной. Кажется неврастения <…>. Не сердись на меня, пожалуйста, не сердись. Я ужас как тебя люблю. I can’t live without you. Come to me. [Я не могу жить без тебя. Приди ко мне.(англ.)] Если не хочешь приезжать, не надо. Не обращай на меня внимания. Не стоит. Я приеду, но не сердись, если я никуда с тобой ездить не буду и видеть никого тоже не буду. Не могу. Ты скажешь — что я себя распускаю, что надо держать себя в руках? Я так и делаю. До сих никто ничего не замечает. Спроси у кого хочешь. А теперь я больше не могу. Держалась, держалась, и наконец упала. Знаешь, так иногда бывает — держишься, держишься, и вдруг больше не можешь. Не знаю, отчего я вдруг сорвалась. Может, <…> из-за близкого отъезда, может, из-за вечных ссор муттер с Nursie [няня]. Я ничего тебе об этом не писала, чтобы не надоедать, но все-таки это так. Мне уже теперь легче, что я пишу тебе. Только, ради Бога, не расстраивайся и не думай, что я сумасшедшая или не хочу тебя видеть. Ужасно хочу, только здесь, а не там. Это ужасная гадость, что я тебе все это пишу и зову сюда как раз когда ты пишешь, что не можешь приехать. Мне нужно было спрятать мои чувства подальше, совсем уйти в себя, так, чтобы никто, а главное ты, именно ты, который всегда так обо мне беспокоишься, ничего бы не знал. Не сердись на меня и не расстраивайся напрасно. Со всем этим я как-нибудь справлюсь и постараюсь тебе не надоедать моими глупыми чувствами.<…> Очень тебя благодарю, мой Филюша, если прочитал все это письмо. Написав его, мне стало легче. Кажется, это бред сумасшедшего. Может быть, ты половину и не понял, это и тем лучше. Одним словом всегда знай, что моё главное желание — это быть всегда и везде с тобой и никогда не разлучаться Крепко-крепко тебя обнимаю и целую. И ужас как хочу видеть.
Твоя собственная Ирина.
Прости меня, Филуша, не сердись и продолжай всегда любить твою баловую Ирину.
Прости меня за мой бред. <…> Храни тебя Господь, и берегись.” (3 декабря 1916 года, из Ай-Тодора (Крым) в Петроград)
Ирина Александровна не могла понять, “почему сорвалась”, но через две недели она будет точно знать, почему ей было не по себе. В то время, когда писалось это письмо, ее муж, Феликс Феликсович Юсупов, уже вел подготовку к убийству Григория Распутина, входил в доверие к старцу для того, чтобы потом заманить его в дворец Юсуповых на Мойке и покончить там с этим “злым духом”. Григорий Распутин был убит Феликсом Юсуповым, Пуришкевичем, великим князем Дмитрием Николаевичем и поручиком Сухотиным в ночь на 17 декабря по старому стилю. Ирина Александровна послужила приманкой для посещения Распутиным дома на Мойке, хотя и была в это время в Крыму: “«Старец» давно уже хотел познакомиться с моей женой. Думая, что она в Петербурге, а родители мои в Крыму, он принял приглашение.”
В своих воспоминаниях Юсупов писал: “Уверенный, что действовать необходимо, я открылся Ирине. С ней мы были единомышленники.” Но насколько подробно Ирина Александровна была в курсе планов мужа? Судя по настоящему письму, она не была посвящена в детали покушения на жизнь Распутина, у нее было только предчувствие того, что любимому человеку грозит опасность, это предчувствие и вызывало это “баловое” (нервное, истеричное), как пишет Ирина Александровна, состояние.
Но это письмо можно понять и по-другому — может быть княгиня знала, что происходит в Петрограде, и это письмо — зашифрованное послание, в котором Ирина Александровна просит мужа отказаться от убийства Распутина и приехать к ней в Крым. Письмо заканчивается словами “Храни тебя Господь, и берегись.” “Берегись” — не самое встречаемое слово в обычных письмах. С другой стороны, в письме много фраз, которые вряд ли появились в “зашифрованном” письме, так что, скорее всего, верной является первая версия.
Несмотря на то, что Ирина Юсупова писала 3 декабря об отъезде “путтер и муттер” после завтрака, они остались в Крыму. 8 декабря Феликс Феликсович с удовлетворением отмечал: “Я ужас как рад, что Вы остались в Крыму. Проводить праздники здесь это просто кошмар.” Сам Юсупов собирался уехать в Крым сразу после убийства старца. Он и попытался это сделать вечером 17 декабря. Но убийство пошло не по плану — яд не сработал, выстрела в подвале оказалось недостаточно, пришлось стрелять во дворе особняка, приходил квартальный, возбужденный Пуришкевич наговорил лишнего… Заговорщики сразу попали под подозрение (еще до того, как нашли тело Распутина), поэтому вечером, когда Юсупов приехал на вокзал, уехать ему не удалось — жандармский полковник передал ему распоряжение императрицы о том, что ему запрещено покидать Петроград.
Императрица требовала немедленного расстрела убийц старца, но дело закончилось ссылкой — великого князя Дмитрия Павловича отправили в Персию на турецкий фронт, Феликса Юсупова — в семейное имение Ракитное, куда он и отбыл в сопровождении офицера-наставника пажеского корпуса и агента охранки. В Ракитном его встретили родители и Ирина Александровна, они успели приехать в имение из Крыма. Естественно, они были обеспокоены — о петербургских событиях они узнавали стороной, неполно. Особенно их смутили две телеграммы, одна от великой княгини Елизаветы Федоровны: “Молитвами и мыслями вами. Да благословит Господь вашего сына патриотический подвиг”. Другая — от великого князя Николая Михайловича: “Труп найден. Феликс покоен.”
Мы видели по письму от 3 декабря, как на Ирину Александровну действовали события, происходившие в Петрограде, за 1000 километров от нее. Это влияние достигло кульминации в ночь убийства Распутина. Юсупов писал в своих воспоминаниях:
“Ирина рассказывала, что в ночь на 30 декабря [17 декабря по старому стилю] она проснулась, и было ей виденье: Распутин по пояс, гигантского роста, в голубой рубашке с вышивкой. Миг — и призрак исчез.”
Заговорщики надеялись, что убийство Распутина станет сигналом, после которого “лучшие люди государства сплотятся, спасая династию и Россию”, что они “воспрянут духом” и у них “найдутся силы исправить дело”. Но участников казни старца ждало разочарование. Династию спасти не удалось. В своих воспоминаниях Юсупов горестно констатировал: “Куда ж подевались эти «лучшие люди»? Распутинский яд долгие годы отравлял высшие сферы государства и опустошил самые честные, самые горячие души.”
P.S. По поводу состава заговорщиков — есть теория о том, что в убийстве участвовал английский агент, но это не соответствует версии Юсупова, изложенной в его воспоминаниях и данной под присягой в суде в 1934 году.
Ф.Ф. Юсупов с невестой, великой княжной Ириной Александровной. 1913.
Григорий Распутин.
#история #20век #ФеликсЮсупов #ИринаЮсупова #ГригорийРаспутин #Романовы #Крым #Петроград #мистика
