О «Куракине». Воспоминания детства.
Поездка в Куракино.1902
Казалось так далеко, далеко, 45 верст. Целое путешествие, а как это было интересно. Ехали часа 4 с остановками, с запасом еды на дорогу. Все поля, поля и только подъезжая к Секретарке, где жили Лодыженские, начинались леса по реке Сердобе. Секретарка оставалась в стороне. И вот, наконец, виднеется темная полоса деревьев, а под ними мелькает светло-зеленая крыша Куракинского дворца, а временами и ярко белые стены построек. Они были расположены овалом и все соединены между собой.
Трое больших каменных ворот, широких, крытых железом и мощеных внутри, вели в самую усадьбу. Одни ворота выходили в парк, другие к огороду и оранжереям, а третьи со стороны деревни и большой дороги. Вот в эти-то третьи ворота мы и въезжали.
Какой-то трепет охватывал, когда подъезжали к усадьбе. Так все это место не походило на то, что было привычно в нашем детском окружении. Вот сейчас раздастся стук копыт особенным резонансом, когда будем проезжать под воротами. И какой-то особенный запах от камня. До сих пор ощущаю и этот запах, и гул от проезжающего экипажа и стука копыт лошадей.
Приехали. Коляска подкатывает к так называемому флигелю (хотя это было хороший двухэтажный дом). Нас встречают. Сразу почему-то поднимаемся на второй этаж, где нам отводили две комнаты. Помню все до мельчайших подробностей. Даже помню картины, висевшие в нашей комнате и в столовой: четыре стихи: огонь, вода, воздух, земля.
Там же на втором этаже были и бабушкины комнаты.
«Куракино. Большой дом». Лето 1902 г. Июнь-июль.
У младших сестер дифтерит и вот нас троих здоровых отправляют в Куракино, с мадемуазелль, нашей француженкой. Бабушка мало бывала в Куракине, на этот раз ее тоже не было. В ее комнатах во флигеле, на 2-м этаже, в это лето жила бабушкина сестра Зинаида Владимировна и заправляла всем домом и смотрела за хозяйством. Это была ласковая, всегда спокойная пожилая дама. Там же, на втором этаже поместились мальчики Деконские с Ан. Фед. Их прислали туда на время перестройки дома в Шиловке. Тетя Оля их привезла и уехала, оставив на попечении их строгой гувернантки Ан. Фед.
Дедушка жил в нижнем этаже того же так называемого флигеля (двухэтажного каменного дома. Впрочем, все постройки в Куракине были каменные и белые). При дедушке жил его секретарь Александр Саватьевич. Кроме него были еще два человека в гостях: м-е Silvestre, француз, преподаватель Саратовской гимназии, и Владимир Николаевич Смолянинов, историк, ученый, в те годы был попечитель учебного округа в Саратове. Он помогал дедушке в разборе архива князей Куракиных, подготовлял архив к печати, был его редактором. Архив помещался в Большом доме. Каждое утро дедушка В.Н. отправлялись в Большой дом, где в нижнем этаже, с правой стороны, в комнатах, выходивших в сад, помещался архив и был дедушкин рабочий кабинет. Он работал там до обеда и никому не разрешалось входить к ним. Проходя по саду мимо раскрытых окон мы, дети, заглядывали с любопытством, но отвлекали дедушку и это было строго запрещено.
Нам на этот раз отвели помещение в Большом доме, с левой стороны нижнего этажа. Туда же перевели из флигеля Деконских, так что ребячья компания получилась большая. У нас были три смежных комнаты с выходом на каменную террасу в сад. На террасе каменные колонны, обвитые плющом, перед ней дорожка, обсаженная розовыми пеонами, а за ней крутой спуск к реке Сердобе. 140 каменных ступенек и дорожка, вьющаяся зигзагами вдоль лестницы. А по ту сторону реки заливной луг и вдали леса.
Но вернемся к дому. Он назывался Большой дом, но это был настоящий дворец и внешне и по внутреннему убранству. История его отлично описана в журнале «Старые годы» за 1910 год, №1, а также и история села Надеждина, которое позднее стало называться Куракино. Я хочу припомнить и рассказать только о своих детских впечатлениях от всего виденного в Куракине и о прожитых там днях. Так все отличалось от того, что я привыкла видеть в нашем уютном скромном Заречье.
Чтобы попасть в наши комнаты надо было пройти через так называемую портретную. Все стены этой комнаты сверху донизу были увешаны портретами XVIII и XIX веков. Сотни глаз смотрели с них. Одни важные, серьезные, другие улыбающиеся, лукавые или просто безразличные. Я любила на них смотреть и некоторым тоже улыбалась в ответ, а некоторых просто боялась. Был один портрет, особенно притягивающий меня и в то же время внушавший мне страх из-за глаз, которые, казалось, так и смотрели за каждым моим движением. Это был портрет отца дедушки в юношеском возрасте, лет 20-и. Брюнет с довольно длинными волосами, особенными глазами, одетый в черное с белым воротничком. До сих пор ясно вижу его лицо и главное глаза. Мне казалось, что он следит за мной. В сумерках я вихрем проносилась через эту комнату, чтобы не встретиться с его взглядом. Все находили этот портрет замечательным и смеялись над моим воображением, что он сейчас выйдет из рамки и погонится за мной. А в моей памяти так и остались два чувства, которые я испытывала перед этим портретом – боязнь и любопытство.
В Большом доме было три этажа и 72 комнаты. Нижний этаж когда-то был жилым, а во втором этаже были парадные залы и апартаменты того из Куракиных, который в эпоху Екатерины II жил здесь в ссылке и собрал в этом доме редкостные произведения искусства. В этом же этаже была домовая церковь, в которой венчались мои родители.
В третьем этаже были небольшие комнаты, где некогда жила прислуга и там же хранилась вся театральная бутафория.
Для всех, кто приезжал в Куракино, было большим удовольствием осматривать помещения в Большом доме. Для этого требовалось разрешение дедушки, ключи от парадного входа и сопровождение в качестве экскурсовода дедушкиного камердинера. И вот разрешение получено и вся наша компания, включая и м-е Silvestre, отправляемся в таинственный, как казалось тогда, второй этаж дома. Я помню, что меня всегда охватывал какой-то внутренний трепет, как только щелкал ключ в замке входной парадной двери. А затем какой-то особенный запах нежилого помещения, но не душный и неприятный, а скорее свежий, какой-то особенный. Мне приходилось потом только дважды в жизни ощутить такой же запах, как в Большом доме, и я тут же мысленно переносилась в Куракино и вся картина припоминалась и вставала перед глазами. У Пруста есть замечательные строки в его романе «В поисках утерянного времени», где он говорит, что…
Это очень верно и я не раз в жизни находила этому подтверждение.
Невольно я увлеклась в сторону в своих воспоминаниях.
Итак, дверь открывается, и мы поднимаемся по широкой лестнице покрытой красным ковром и перед глазами на стене первой площадки огромная картина, копия с Брюлловской амазонки. Это первое, что всегда поражало взор. От площадки лестница расходилась на две стороны. Еще один марш и мы на втором этаже. Здесь были парадные залы. Первый двухсветный с хорами, где когда-то помещался оркестр, который завел тот знаменитый Куракин в далекие времена XVIII века.
От всех зал оставалось впечатление чего-то сказочного, поражала грандиозность и красота убранства. Но об одном зале вспоминается особо. Он назывался «китайским». Там были высокие ширмы со створками из серого шелка с вышитыми на них фигурами китайцев и китаянок во весь рост. Мне они внушали не страх, а ужас с их желтыми лицами и раскосыми черными глазами. Ни секунды не могла бы остаться там одна и пока взрослые рассматривали их и восторгались искусством с которым они были вышиты, я старалась их не видеть, разглядывая всевозможные китайские статуэтки и вазы, и страшно было повернуться.
Мы в то лето жили в такое время, когда уже поспевала клубника и черешня и поспевали вишни. Фруктовый сад и огород находились за пределами самой усадьбы, сразу за северными воротами. Нам, детям, доставляло громадное удовольствие бегать в ту сторону и пропадать там часами за сбором ягод и вишен. Для черешен был сделан так называвшийся «грунтовой сарай», затянутый сверху сеткой вместо крыши. Нашим любимым занятием было забраться в этот грунтовый сарай и прямо с дерева уничтожать спелую черешню. Никакие прогулки не могли сравниться с таким удовольствием.
Одной из любимых прогулок была прогулка на купанье. Можно было спуститься к реке по 140 ступенькам или зигзагами по дорожкам, но тогда до купальни надо было идти порядочный кусок, а можно было пройти от дома направо через сад и в конце его спуститься прямо к купальне. В то время не полагалось раздеваться и купаться в любом месте, а тем более лежать на пляже. Было две купальни на некотором расстоянии друг от друга, женская и мужская. Внутри были скамейки вдоль стен, в середине водоем и ступеньки для выхода в реку…..
Из семейного архива потомков . Нач. XX в.
Татьяна Коленкина
(старшая дочь Владимира Борисовича Похвиснева, 1890 года рождения, которая родилась и жила в Заречье, но летом приезжала в Куракино к дедушке. Мать её Софья Фёдоровна Мокиевская, дочь князя Фёдора Алексеевича Куракина — официально все дети князя, и Софья в том числе, считались приёмными, отсюда фамилия Мокиевская)
#усадьбы58 #ПоСледамЗабытыхУсадеб #Куракин #Надеждино
