О ХАРАКТЕРЕ И БЫТЕ ИЖЕМСКИХ ЗЫРЯН ПЕЧОРСКОГО КРАЯ: 1860-е гг.
… Ижемская волость, значительно разбогатевшая в недавнее время, имела в начале нынешнего столетия лишь одну деревянную церковь в самой Ижме; теперь там стоят три богатых каменных храма, да еще четыре церкви в других деревнях, ставших селами. Свидетельствуя о достатке местных крестьян, это несомненно говорит и об их предприимчивости, находчивости, пронырливости в делах. В последние десятилетия видали малицу ижемца и в Москве, и на Нижегородской ярмарке, и в костромском Галиче; повсюду появляется он как оптовый продавец скупленных на родине мехов и звериных шкур. Не гнушается ижемец и мелочной торговлей по соседним печорским селам. Доставляя туда все необходимое в деревенском быту, он сбывает привезенное с поразительной добросовестностью, нанесшей уже изрядный урон торговле пермских чердынцев. Глядя на это, можно, наверное, сказать, что в недолгом времени Печора и вовсе перестанет встречать чердынские каюки.
Но более всего отличает ижемского зырянина безусловная приверженность старым преданиям в быту домашнем и общественном, слепое подчинение им без оглядки и без размышлений, казалось бы, неизбежным после знакомства с жизнью больших городов.
До сих пор ижемцы строго блюдут у себя затворничество женского пола, не допуская женам и дочерям показываться на глаза сторонним людям (исключая самых почтенных гостей). Унаследовав от прежних времен некоторые игры и забавы: летом бегание на лугах взапуски, зимой – катание с гор, они установили обычай, позволяющий эти удовольствия девушкам отдельно от парней. Только оглашенные женихи (и то редко) имеют иногда право играть с невестами. И здесь, сговорившись с девушкой, жених не видит ее до самого дня свадьбы; та оплакивает свою волю и в роковой день является закрытая платом или фатой. В этот плат заворачивают ломоть, отрезанный от свадебного каравая. Ломоть этот съедается молодыми до брачного стола, в котором они не участвуют, ограничиваясь только потчеванием гостей.
Сделавшись женой, зырянка становится труженицей; если в самых тяжелых и черных работах помощницами ей бывает самоедки и бедные крестьянки – усть-цилемки, то все-таки уход за детьми поглощает большую часть ее жизни. Зыряне же, как известно, плодятся изумительно; чтобы убедиться в этом достаточно взглянуть на деревенские улицы в солнечный день, заполненные ребятишками.
Среди других остатков старины следует обратить внимание на обычай зырян в день Богоявления после освящения воды кататься с криками на лошадях и оленях кругом своего селения и по улицам его. Этим они, по поверью, прогоняют злого духа, побежденного церковным обрядом. Обычай этот живет и у староверов Усть-Цильмы, где его, впрочем, совершают в крещенский сочельник, во время самого освящения. Там в обряде участвуют только холостые ребята. Они с гиком, со свистом и метлами в руках носятся по переулкам с тем, чтобы окончательно прогнать беса, обессилевшего от святой воды.
… Хотя старожилы в Ижме жалуются на порчу нравов своей молодежи, старина здесь стоит еще крепко. По-прежнему потчуют друг друга родственники на праздник, предварительно трижды наметив в чашке ложкой изображение креста; богачи по-старинному дают деньги в долг бедным соплеменникам, требуя у них честного слова не сказывать о том никому (полагают, что бедняк и без понуждения сам придет к богатому хозяину со своей нуждой). Повесив в доме зеркала и картины, покрасив полы и обив стены московскими обоями, зыряне еще бросают под ноги скорлупу орехов, а приглянувшийся кусок с блюда снимают пальцами, пренебрегая ножом и вилкой. По-прежнему на Николин день сгоняют ижемцы своих оленей к селу, где бьют их из ружей, полагая это любимой потехой. Тех же, кого захотят пожертвовать храму (а равно лошадей, баранов, телят) привязывают к церковной ограде; по окончании службы староста продает животных любому желающему, а вырученные деньги поступают на украшение церкви. Если в украшении храмов многие видят только тщеславие местных обывателей, то патриархальная честность их в коммерческих делах обычно не подвергается сомнению. Давши слово, зырянин остается верен ему до гробовой доски.
… При всей своей расчетливости и умении найти выгоду, эти люди остается в чем-то удивительно простодушны. Будучи очень гостеприимны, зыряне и сами до страсти любят, когда их угощают и оказывают им всякие знаки уважения. Каждый из них, готов «развернуться» и простить долги, за какие-нибудь подарки, пышное застолье и т.п. Зато при других обстоятельствах он будет скуп до крайности и не притронется к тому, что заперто у него в кованных сундуках. Таковы, по крайне мере, ижемцы старого закала. Умеют и бражничать и копейку зашибать! Ничем не брезгуют из произведений Печорского края. Птица, рыба, оленьи шкуры, рога, сало, масло коровье, песцы, лисицы, моржовая и мамонтовая кость, гагачий пух и прочее – все в руках ижемского крестьянина – потомка коренных зырян и русских новгородцев.
Неизвестно, что выработает в себе и чем заявится новое поколение, но пусть оно будет также стойко в данном слове и находчиво в делах …
Источник:
Максимов С.В. Год на Севере. СПб.: 1871.
Семья ижемских крестьян Печорского уезда Архангельской губернии. Начало XX в.
