Нижинский танцует с Дункан
«В следующий раз я увидела Нижинского на званом обеде, устроенном одним большим любителем искусства в Нью-Йорке, человеком, к которому неизбежно тянутся художники, потому что там они всегда находят сочувствие и признание. На этом обеде Нижинский и Айседора Дункан сидели бок о бок. Нижинский — молодой, очаровательный, простой человек, полный энергии и жизненной силы, заинтересованный, но спокойно уравновешенный, иностранец среди множества других национальностей.
И в то же время вы сразу чувствуете в нём энергичную личность, яркую, живую, хотя и молчаливую, что не часто случается на званом обеде. Его интересовала каждая тема, он стремился понять, и с какой-то радостной готовностью откликался на всё, что говорилось о его стране, о её искусстве, о её прогрессе.
После обеда мисс Дункан и Нижинский танцевали. Они создавали танцы в данный момент, как люди пели песни, писали стихи и сочиняли музыку много лет назад, когда их сердца были близки к природе и были полны её влияния.
Более необыкновенного зрелища, чем этот танец Шуберта и Бетховена, Штрауса и Стравинского, невозможно себе представить, ведь эти артисты танцевали вместе и одновременно создавали прекрасное и законченное произведение искусства.
Эти личности были настолько свободны, что отвечали на импульс друг друга. Не было ни малейшего колебания, ни одного момента, который не был бы поэтичным и завершенным.
В одном прекрасном испанском танце, музыку которого я не помню, но, к счастью, это была не «Кармен», мисс Дункан воплотила испанский дух, соблазнительное первобытное очарование испанской танцовщицы, а мистер Нижинский представил мужественного, энергичного матадора, который безумно влюблен, но которого нелегко укротить.
Можно много слышать о тонкости искусства Нижинского, но его мужественность столь же поразительна и столь же реальна.
Мне кажется, что любое искусство, которое является высшим, настолько ярко передает духовную сторону гения, что можно подумать, что утонченное качество является более совершенным, но это не относится ни к творчеству Нижинского, ни к творчеству Айседоры Дункан. Оба они могут воплотить в своём творчестве как мужественные качества, так и мимолётные, неуловимые и только благодаря сочетанию обоих этих качеств достигается высочайшее представление любого вида искусства.
Это справедливо как в музыке, так и в танцах, в скульптуре, живописи, поэзии.
Более мимолетное качество творчества мистера Нижинского проявляется в «Фавне», «Призраке» и «Петрушке», последний из которых является его любимой ролью. Роль Петрушки даёт ему возможность самым нежным, наивным и законченным образом изобразить клоунское сердце мира и представляет собой очень красивое и душераздирающее зрелище».
Мэри Ф.Робертс. Нью-Йорк, октябрь 1916
