НИЖИНСКИЙ и ШАЛЯПИН
Сегодня уже никто не помнит о том, что в 1910-х годах в мировой прессе о Вацлаве Нижинском писали, как величайшем артистическом гении, когда-либо жившем на свете, и что ещё в середине XX века имя Нижинского стояло рядом с именем Шаляпина, через запятую, без упоминания каких-либо других имён.
Это подтверждает и Б.В. Асафьев в своих воспоминаниях: «…привела на репетицию стройного, прекрасно сложенного юношу в форме ученика балетной школы, с тонкими чертами лица и умно и тепло глядящими глазами. Весь его облик я определил бы эпитетом: шопеновский. Это был Вацлав Нижинский. Через несколько лет имя его как знаменитого танцовщика стало все-европейски славным, не менее имени Шаляпина. Чуткий чудесный юноша…».
С начальных классов в Театральном Училище, Вацлава, вместе с другими воспитанниками, стали занимать в балетах и операх Мариинского театра как статистов или в малых ролях. У учеников была своя гримёрная на пятом этаже театра, где они должны были находиться, пока не заняты на сцене. Но Вацлав всегда находил способ сбежать и спрятаться за кулисами, чтобы понаблюдать за своим идеалом – Фёдором Шаляпиным. Именно Шаляпин произвёл неизгладимое впечатление на юного Нижинского, ему Вацлав страстно желал подражать. Пока другие мальчики отдыхали или дурачились в своей гримёрке, 10-летний Вацлав жадно учился у Великого Шаляпина.
Всякий раз, когда Вацлав участвовал в новой опере, он пел дома новые арии. Выступление Федора Шаляпина в «Фаусте» произвело на Вацлава такое огромное впечатление, что, исполняя арию Мефистофеля, он понижал голос, кутался в плащ и, взяв палку вместо шпаги, копировал мимику, жесты и монументальные позы Шаляпина в этой роли.
Когда Вацлав стал старше, ему было достаточно один раз услышать оперную арию в театре, чтобы дома спеть её по памяти без ошибок, аккомпанируя себе на пианино. Вацлав довольно хорошо пел, и часто любил подражать своему любимому Шаляпину.
Фёдор Иванович и не подозревал, что был главным Учителем для Нижинского по актёрскому мастерству. Вацлав внимательно следил за каждым движением Шаляпина и изучал его грим. Именно после этих наблюдений он стал гримироваться с такой удивительной виртуозностью и мастерством, что изумлял своих учителей. Тогда Вацлав и представить не мог, что всего через десять лет, его имя будет стоять на мировом Олимпе рядом с именем его кумира — Фёдора Шаляпина, и они вместе будут прославлять Русское Искусство.
Успех Нижинского в его выпускном спектакле был потрясающим. Артисты Мариинского театра наперебой поздравляли его. Подошёл и Фёдор Шаляпин, который обнял Вацлава, и повернувшись к Мариусу Петипа, громогласно заявил: «Разве я Вам не говорил ещё несколько лет назад, что он будет гордостью России?». Потом Шаляпин поцеловал Вацлава в обе щеки и добавил: «Славушка, продолжай просто танцевать так, как танцевал сегодня!».
Когда в своём первом «Русском сезоне» в Париже, Нижинский выступал на одной сцене с Шаляпиным, Вацлав, как увлечённый ребёнок, наблюдал за своим кумиром из-за кулис каждый раз, когда тот пел. И когда Шаляпин присоединялся к их компании за ужином, Вацлав был особенно счастлив. И конечно, Вацлав тогда не мог и представить, что на вершине его мировой славы, имя Нижинского будет больше имени Шаляпина, потому что балет — это межнациональное искусство и не требует перевода, а Шаляпин всё таки пел на русском языке и его охват аудитории был уже.
Основное сходство величайших талантов Нижинского и Шаляпина заключается в их гениальной артистической одарённости.
Как говорили про Шаляпина, что если бы он даже не был великим певцом, а был бы только актёром, он всё равно остался бы в истории, как величайший артистический гений.
Так же и о Нижинском говорили, что если бы он не был Богом Танца, а только лишь ходил по сцене, как мимический артист, уже этого было достаточно, чтобы стать великим художником.
Ещё в Училище, учитель пантомимы Вацлава — Павел Гердт, сам прекрасный мим, восхищался способностями своего любимого ученика и с гордостью говорил коллегам по драматическому театру: «Ученик школы танцев «маленький Нижинский» — будущий великий актёр России!». А Сара Бернар, которую называли «самой знаменитой актрисой за всю историю», увидев Нижинского в роли «Петрушки», воскликнула: «Мне страшно, я вижу величайшего артиста в мире!».
Вместо заключения:
Когда Красная Армия освободила венгерский город Шапрон в апреле 1944 года, Ромолу вызвали в комендатуру, так как слышали, что она разговаривала с Вацлавом на русском языке.
Когда её забирали, она была уверена, что не вернётся. Однако, когда она представилась: «Нижинская Ромола Карловна», советский офицер прикрыл глаза и пробормотал «Нижинская», а затем молнией выбежал из комнаты.
Через час он вернулся с военным более высокого ранга: «Вы утверждаете, что являетесь женой Нижинского, нашего великого танцора, который вместе с Шаляпиным показал западному миру наше искусство?». «Человек, которого Вы скрываете – Ваш муж, Великий Вацлав Нижинский?». «Он заболел после первой мировой войны, кто ухаживал за ним в течение этих 26-ти лет?». «Как Вы обеспечивали его и себя?». «Вам самой пришлось платить за лечебницы и врачей?». «В течение 26-ти лет ни одно правительство не платило ему, никто из его коллег не обеспечивал ему уход?».
Комендант обернулся, бросил взгляд на своего адъютанта и с досадой плюнул на пол. Затем он достал документ, подписал его, поставил множество печатей и протянул Ромоле со словами: «Держите это всё время при себе. Вас проводят домой. Если Вам что-нибудь понадобится, приходите и спросите меня». Советский офицер встал и поклонился Ромоле.
