Памяти русского поэта и белого воина князя Кудашева.
Ровно 120 лет назад, 29-го апреля 1903-го года в Кремечуге родился Николай Всеволодович Кудашев — русский князь, герой Белого Движения и выдающийся поэт-эмигрант, переживший очень многое.
В 1919-м году, в возрасте 16-и лет он оставил 6-й класс реального училища для того, чтобы сражаться с большевиками в рядах 3-го конного корпуса генерала Шкуро. Во время одного из боев он был контужен и после выздоровления переведен на бронепоезд «Дозорный», входивший в состав Туркестанской армии ВСЮР.
После Новороссийской катастрофы в марте 1920-го года молодой вольноопределяющийся князь Кудашев оказался в Крыму, где был зачислен в 135-й Керчь-Еникальский полк, в рядах которого героически сражался против большевиков и махновцев в Северной Таврии и посвятил ему свое пронзительное стихотворение.
Во время Северо-Таврийского сражения 17-летний князь Кудашев был ранен, а его полк понес тяжелые потери, пробиваясь сквозь полчища красных. После этого по приказу Главнокомандующего Русской армией барона Врангеля Николай Всеволодович был переведен в Крымский кадетский корпус для продолжения прерванного обучения.
В середине ноября 1920-го года он навсегда попрощался с родной землей, а уже в Югославии после окончания обучения в кадетском корпусе был произведен в корнеты и направлен в 12-й Гусарский Ахтырский полк, в составе которого охранял границы королевства.
Находясь в изгнании, Николай Всеволодович продолжал писать свои стихи, в которых воспевал подвиги Белого Движения. Все мы знаем его стих про Ледяной поход и то, с какой болью он в поэтической форме откликнулся на смерть барона Петра Николаевича Врангеля, которая стала для него самым настоящим ударом судьбы.
В годы Гражданской войны в Испании он горячо поддержал армию генерала Франко и формирование русских добровольческих отрядов, подвиги которых он воспевал в своем знаменитом стихотворении «Нам скажут чужая победа», но сам на испанский фронт так и не попал.
Однако уже осенью 1941-го года в первые дни существования Русского корпуса на Балканах уже 48-летний князь Кудашев поступает на службу и возглавляет 4-е отделение. В составе корпуса он сражается против титовских бандитов, которые постоянно нападали на русских эмигрантов, а также терроризировали коренное население.
В конце войны он оказался в составе Русской Освободительной Армии и чудом избежал выдачи в СССР. С болью он наблюдал из Мюнхена за тем, как бывшие союзники отдавали на верную смерть тех, кто за два десятилетия до этого до конца был верен своему долгу перед Антантой и теперь был предал. О тех страшных днях он написал несколько душетрепещущих стихов.
Сам князь за помощь русским добровольцам воизбежании выдачи на гибель оказался в застенках бывших союзников, но ему удалось выйти на свободу и в 1949-м году перебраться в США. За океаном Кудашев продолжил бороться за спасение тех, кому грозила отправка в СССР, он помогал им переехать в США и делал все для их устройства в новой стране, при этом сам жил очень бедно и был простым рабочим а нью-йоркском пищеперерабатывающем комбинате.
До самой смерти Николай Вячеславович оставался непримиримым врагом большевизма. Он играл важную роль в эмигрантских организация, некоторое время возглавлял Русское кадетское объединение в Нью-Йорке, а также много работал над своими стихами. В 1978-м году ему удалось издать сборник стихов, который назывался «Тени». В том же году он тихо отошел к Господу и был похоронен на православном кладбище русского монастыря в Ново-Дивеево.
Так закончилась земная жизнь великого русского патриота в правильном понимании этого слова, представителя знатнейшего княжеского рода, героя Белого Движения, непримиримого борца с большевизмом и большого русского поэта Николая Всеволодовича Кудашева. Было ему 75 лет. Придет время и его имя станет символом новой России!
Царствие небесное, вечная память и немеркнущая слава верному сыну русской земли!
Руководитель культурно-исторического проекта «Забытая Россия» Денис Романов.
Стихи Николая Всеволовича:
Ледяной поход
Ветер поземку стелет,
Треплет трехцветный флаг, —
Глушит порыв метели
Топот и мерный шаг!
Это Бояр раскосый
Шел в ледяной поход!
Пели стальные осы,
Алый сочился мед…
Сам генерал Корнилов
Родине обручил
Фронт, не имевший тыла,
Кроме своих могил…
Сквозь ледяные реки
Шли переправы вброд, —
Видимо, в каждом веке
Свой сумасшедший год!
Только смертельный выстрел
Или в упор картечь
Право давали быстро,
Без приказанья лечь…
Перешагнув, живые
Шли… соблюдать черед…
Только в одной России
Мог быть такой поход!
1948 г. Бавария.
135-й пехотный
Побатальонно, поротно
Выбыв из строя, смолк
Сто тридцать пятый пехотный
Керчь-Еникальский полк.
Молодец молодца краше,
Пулями мечены лбы…
Не доходя Таганаша
Вышли из белой борьбы…
Полк, пробивая дорогу,
В полном составе лег:
Мертвые — прямо к Богу
Раненые — в острог…
Скошен косой пулеметной,
В Северной Таврии смолк
Сто тридцать пятый пехотный
Керчь-Еникальский полк!
Генералу Врангелю
По всей России «сарынь на кичку»,
В разгуле бунта, толпа ревела.
Нас было мало на перекличке,
Когда собрались под стягом белым.
Без отпеванья и без погоста,
Росли могилы безумно смелых…
Под грохот пушек, под рёв Норд-Оста
Мы покидали свои пределы…
Минули годы, померкли дали,
Но в наших душах надежда тлела,
Мы жили думой о генерале,
Мы ждали зова – «Орлы – за дело».
Осиротели Твои орлята.
Наш вождь скончался в стране далёкой.
Красиво кончен удел солдата,
Борьбы неравной и одинокой.
Его не стало по воле Бога…
Мерцают свечи на панихиде…
Как рано умер, ведь нас не много
И мы гонимы в своей обиде.
Ещё в России «сарынь на кичку»
Кричат, как прежде осатанело.
Кто соберёт нас на перекличку?
С кем в бой ударим под стягом белым?
«Ответный удар»
Нам скажут: чужая победа,
Чужого похмелья угар.
Неправда! Нам близок в Толедо
Отбивший врага Альказар.
Мы первыми подняли знамя
И первыми вынули меч.
Изгнания годы за нами
И горькая слава предтеч.
Начало — в кубанских станицах,
В Толедо — преддверье конца…
Всех верных зовут причаститься
Отчизне отдавших сердца.
Понятными нам письменами
Чеканится белая быль —
Готовность идти за вождями
На плаху и ранний костыль.
Как белой идеи победа,
Как первый ответный удар,
Да здравствует наше Толедо!
Да здравствует наш Альказар!»
(1936)
Скошенный луг
Путь, как песня походная вьется,
Как припев обрывается вдруг…
Не седлать казакам, не придется
Оправлять сыромятных подпруг.
Захолонуло сердце казачье,
Не колышется. Слез командир.
Кто-то шепотом вымолвил: «Сдача,
Не почетный, заслуженный мир…»
Ни кровинки в лице, ни улыбки…
На казачек и на казачат
По неведенью или ошибке
Танков двинули сомкнутый ряд…
Не мерещется это, не снится,
А взаправду кидался казак
Под гремящую цепь, на бойницы,
На отброшенный немцем тесак…
Спотыкнувшись о тело соседа,
В Соловках серебривший виски,
Рухнул дед, и по алому следу
Отыскался кинжал у руки.
В сорок пятом году у Лиенца,
Где предателем сделался друг,
Опустила Покров-Полотенце
Богоматерь на скошенный луг.
Князь Н. В. Кудашев («Перекличка», № 16)
Когда дымились стены городков
И факелом пылали эшелоны,
Из лазаретов — от большевиков
Брели на Запад раненых колонны.
На сером небе, видимо, пилот
Не опознал значительной добычи…
Казалось на земле, что время не идет,
Казалось людям — ужас безграничен.
«Ложись!»… Легли, покойникам под стать…
На костыли обрушивались взрывы.
Чтоб ломаные кости доломать,
Чтоб полумертвые не оказались живы.
А те немногие, что медленно потом
Еще смогли дойти до полустанка,
В летучке бредили и… не гром
И лязг с Востока подоспевших танков.
Дверь хлопнула… Сверкнул советский герб
Над кожанкой вошедшего брюнета…
Спросили русского: «Ты немец?» — «Нет, я серб…»
«Не до тебя, нам некогда, а этот?»
Молчал сосед, оборотясь к стене…
«Ты тоже серб, лежи, лежи, дружище!»
«Я русский офицер!» — раздалось в тишине.
«Ага, ты русский… Этаких мы ищем!»
Казалось людям — время не идет.
Гремели выстрелы, работали приклады…
Пропавших без вести за сорок пятый год
Ни забывать, ни ожидать не надо.
1946 год, Бавария.
