Митрофан Осипович Неженцев родился 28 января (ст. ст.) 1886 года в семье гражданского чиновника — коллежского асессора. Тем самым решительно опровергается активно тиражируемые красными апологетами миф о том, что Белое Движение было «борьбой дворян за свои привилегии» — Митрофан Осипович происхождением не блистал. И в борьбу с большевиками включился не ради мифических привилегий, а ради России, разгромленной революцией, лишившейся заслуженной победы, но от этого не переставшей быть Родиной. Место его рождения в источниках не указано — видимо, достоверных сведений на этот счёт не имеется. Известно только, что гимназию он окончил в Николаеве — стало быть, именно в этом городе Новороссии прошла большая часть его детства. В 1908 году Неженцев окончил московское Александровское военное училище (то самое, юнкера которого приняли участие в боях с большевиками в октябре — ноябре 1917 года), а к началу Первой Мировой войны имел за плечами ещё и два курса Николаевской академии Генерального Штаба — учебного заведения, поступить в которое мог только офицер, имеющий исключительные способности. Закончить академию Митрофану Осиповичу помешала Первая Мировая война.
В Первой мировой войне 58-й Прагский полк действовал на Юго-Западном фронте в составе 8-го армейского корпуса. Поручик Неженцев проявил себя толковым командиром. Его рота за пять месяцев жестоких боев утратила всего 22 (!) человека первоначального состава. Приказом командира полка молодой офицер был откомандирован на учебу в Академию Генерального штаба. В 1916-м он окончил курс, получил звание штабс-капитана и возглавил разведку 8-й армии.
В начале мая 1917 года предоставил командующему 8-й армией Юго-Западного фронта генералу Л. Г. Корнилову доклад «Главнейшая причина пассивности нашей армии и меры противодействия ей» и предложил для противодействия развалу фронта, разложению армии, братанию и т. п. сформировать «ударный» отряд из добровольцев. Получив 19 мая от Корнилова соответствующий приказ, приступил к формированию 1-го ударного отряда 8-й армии — первой добровольческой части в Русской армии — получившего 10 июня 1917 года шефство генерала Корнилова и знамя[3].
Капитан Неженцев блестяще провёл боевое крещение своего отряда 26 июня 1917 г., прорвав австрийские позиции под деревней Ямница, благодаря чему был взят Калуш. 11 августа отряд (насчитывающий в своём составе к этому времени около 3 тыс. бойцов) был преобразован в четырёх-батальонный Корниловский ударный полк, командиром которого стал Митрофан Осипович.
За бой 26 июня и за отличное выполнение приказов командования подполковник Неженцев был представлен к ордену св. Георгия 4-й степени.
Полк успешно участвовал в боевых действиях на Юго-Западном фронте, а в августе 1917 находился в Ставке Верховного главнокомандующего Корнилова. Однако сам Корнилов во время своего выступления в конце августа 1917 отказался от втягивания этого полка во внутрироссийский конфликт. Неженцев вместе с вверенным ему полком находился в ставке до октября 1917 года.
После захвата власти большевиками в октябре 1917 г. Неженцев стал активным сторонником вооружённого сопротивления. В октябре 1917 он участвовал в боях против большевиков в Киеве, в конце 1917 со знаменем полка, обмотанным вокруг тела под мундиром, во главе эшелона с частью своего полка (50 офицеров и солдат, 30 пулеметов) прибыл в Новочеркасск. Воссоздал Корниловский ударный полк, был произведён в полковники.
Утром 27 марта (9 апреля н.ст.) отряд большевиков от Екатеринодара повёл наступление на станицу Елисаветинскую, где в тот момент находился Корниловский полк. Как предполагает Деникин, красные узнали про переправу Добровольческой Армии через Кубань и рассчитывали эту переправу нащупать, чтобы перерезать. Неженцеву пришлось, во избежание окружения, ввести в бой весь полк. Положение спас генерал Богаевский с Партизанским полком, контратака которого отбросила красных на исходные позиции.
Утром следующего дня Корниловский полк получил приказ атаковать Черноморский вокзал. Атака Неженцева пришлась очень вовремя — в тот момент, когда контратака красных отбросила Казановича с фермы и хуторов, примыкающих к Екатеринодару. Красные, оказавшись под угрозой флангового обхода, откатились назад, и ферма осталась за добровольцами. Ферма оказалась удобным наблюдательным пунктом. От неё Корнилов и Деникин видели весь город, как на ладони. А Неженцев со своими корниловцами продолжал наступление на вокзал. «Неженцев идет вперед, — писал впоследствии Деникин, — не обращая внимания на летящие пули, уже сразившие нескольких его спутников, идет к кургану; откуда должно быть видно, как на ладони, открытое поле, отделяющее нас от вокзала — поле смерти, которое судьба на этот раз предоставляла преодолеть его полку». В районе вокзала, однако, Неженцев встретил отчаянное сопротивление. Полк понёс потери от шквального огня красных и был вынужден залечь. Опасаясь, чтобы его бойцы не дрогнули, Неженцев остался в цепи под огнём, полагаясь на свой авторитет среди бойцов. Командиру верили — полк не отступил. Митрофан Осипович находился на кургане, хорошо видный красным, вокруг него свистели пули и рвались снаряды. Но Неженцев — вот она, корниловская закалка, вот она, готовность «пожертвовать собой ради победы»! — оставался на месте, продолжая руководить боем.
После ввода в дело Офицерского полка (будущего Марковского) белым удалось завладеть артиллерийскими казармами. Когда весть об этом достигла левого фланга армии, где находились корниловцы, Неженцев, решив, что Екатеринодар вот-вот падёт (а слухи о панике среди большевиков, о начавшейся эвакуации города доходили до белого командования), поднял полк в атаку. И снова шквальный огонь красных заставил корниловцев остановиться и залечь. Любому человеческому мужеству бывает предел. Неженцев, почувствовав, что моральные силы его полка на исходе, повёл его в атаку лично. «Корниловцы, вперёд!» — были его последние слова. Большевистская пуля ударила его в голову. Неженцев упал, потом, обливаясь кровью, попытался подняться — и вторая пуля сразила его наповал.
