74 года назад — 8 апреля 1950 года — ушёл в Вечность Вацлав Нижинский. Уникальный и величайший Гений с поражающей воображение судьбой. Жизнь Нижинского – одна из самых фантастических и трагических в истории.
Предлагаю вам прочитать НЕКРОЛОГ ВАЦЛАВУ НИЖИНСКОМУ, опубликованный в газете Evening star (Washington, D.C.), April 11, 1950. Обратите внимание, что газета – американская, не европейская, что ещё раз показывает величие мировой славы Нижинского, даже после 30-ти лет его болезни. (В некрологе допущены небольшие ошибки в датах).
Нижинский
«Что сделало Вацлава Нижинского величайшим танцовщиком-мужчиной из когда-либо живших, всегда будет предметом споров среди любителей балета. Нынешние поколения знают его только потому, что читали о нём на страницах, написанных его преданной женой, или видели его на рисунках Джона Сингера Сарджента и фотографиях барона де Мейера. Но даже эти фрагментарные воспоминания о его жизни обладают магнетической жизненной силой. Ни один человек никогда не превзошёл его как выразителя драматического танца. Вместе с Анной Павловой он олицетворяет балет как искусство.
Но восхваление Нижинского не объясняет его. Физически он был невысок, а его голени были слишком толстыми. Он был родом из Польши и имел монгольские черты лица, за что получил прозвище «китаец». История его семьи была трагичной, а сам он, похоже, никогда не был свободен от меланхолии. Первая мировая война пошатнула его рассудок до фатальной степени. К 1919 году он был совершенно невменяем. Никто из знаменитых психиатров не смог ему помочь. Он погрузился в молчание, от которого его избавила только смерть.
Тем временем его легенда росла. И в этом была неоспоримая реальность его гения. Ему было девять лет, когда он поступил в Императорское училище в Санкт-Петербурге в 1899 году, ему было восемнадцать, когда он стал сотрудничать с Мариинским театром в 1908 году, ему было девятнадцать, когда он выступал в Париже под руководством Сергея Дягилева в 1909 году. Короткий промежуток между последней из этих важных дат и тем моментом, когда его сознание переключилось, представлял собой его золотые дни. Он использовал их для создания впечатления, которое сохраняется до сих пор. При анализе оказывается, что оно состоит из его собственных тела и духа, а также благородных традиций и чудесных возможностей.
Нижинский обладал физической силой. Его руки были крепкими, как сталь, а ноги — такими же легкими и сильными. Контроль, который он сохранял над своими движениями, был динамикой души. Он сознательно управлял каждым своим движением. Ничто не ускользало от его дисциплины. Его стиль, его манеры, его элегантность были классическими и уникальными. Их источником, по его словам, были дети, за которыми он наблюдал. Но почему его это так волновало, почему он так старался? Никто не может ответить на этот вопрос с полной уверенностью. Возможно, объяснение кроется в мистическом сочувствии, которое он испытывал к Богу, природе и человечеству — сочувствии слишком хрупком, слишком деликатном, слишком чувствительном, чтобы выжить в мире борьбы и смятения».
