О Наталье Кончаловской…
Уже сама фамилия героини этого рассказа говорит о богатой истории рода, несколько поколений напрямую связанного с отечественным искусством, а сама Наталья Петровна Кончаловская — достойная его представительница. Её писательский талант нашёл выражение в множестве работ по переводу зарубежной литературы, в собственных книгах детской поэзии, биографических книгах и очерках. А в личной жизни Наталья Кончаловская являлась тем цементирующим раствором, который держал вместе все кирпичики здания знаменитой фамилии.
Биография Натальи Кончаловской началась в 1903 году. Её родители — Пётр Кончаловский и Ольга Сурикова. Обе эти фамилии — знаковые для искусства, поскольку Ольга — дочь знаменитого Василия Ивановича Сурикова, а Пётр Петрович Кончаловский — её супруг и отец Натальи — тоже впоследствии стал не менее знаменит.
Мэтр советской живописи Пётр Петрович Кончаловский, прошедший огонь, воду и медные трубы, сохранивший независимость в сталинские времена, между тем, дома беспрекословно слушался супругу Ольгу Васильевну, дочь художника Василия Сурикова.
Вспоминает Екатерина Богданова, внучка П.П. Кончаловского и дочь Натальи Кончаловской от первого брака: «Из маминых рассказов я рано поняла, что в семье Петра Петровича и Ольги Васильевны понятия «люкс» и «комфорт» не существовали, а словечко «уют» терпели, но не особо жаловали. Отношение к быту у них было восхитительно пренебрежительное. В трехкомнатной московской квартире на Конюшковской и в Буграх царила атмосфера если не аскетизма, то крайней умеренности, прекрасно уживавшейся с радостью бытия, неизменно сопутствующей творчеству. На завтрак всегда пили кофе из большого турецкого кофейника и ели поджаренные на сковородке сухарики с маслом и сыром. На обед варили овощные супы и готовили треску с мелко порубленным яйцом, залитым растопленным сливочным маслом. Одежда выбиралась не по принципу «модно», а по принципу «удобно, значит, элегантно». Зимой Дадочка «на выход» надевал темно-зеленую брючную пару с жилетом, летом — светлый костюм. Лелечка носила длинные, чуть расклешенные книзу платья. Единственной слабостью Дадочки было душистое мыло, которое он постоянно покупал и клал в шкаф с бельем. (Его набралось столько, что хватило на все четыре года войны.) Дисциплина в доме Кончаловских была железная, дети не знали слова «не могу» или «не хочу». Ольга Васильевна с младенчества приучала их к одному: «Надо». День моей мамы, Натальи Кончаловской, в детстве был строго расписан — уроки, пианино, французский. Единственным допустимым отдыхом считалось чтение. Лелечка не только занималась домом и детьми, но и подбирала букеты, которые Дадочка писал, снаряжала мужа и сына на этюды, первой заходила в мастерскую посмотреть на новую работу. Ее коронная фраза в момент принятия важных семейных решений: «мы этого делать не будем» (или «мы это делать будем»), которую она произносила, полностью ассоциируя себя с мужем, воспринималась не как вызов сильной половине человечества или проявление воинствующего феминизма, но как право, заслуженное годами мудрости, терпения и верности.
С раннего детства будущая писательница Наталья Кончаловская росла в атмосфере творчества, дышала воздухом культуры, искусства и вдохновения. Следует отметить, что всю жизнь Наталья Кончаловская весьма гордилась собственным происхождением.
О своей юности Кончаловская вспоминала так: «В отличие от сверстниц я не готовилась ни к какой специальности и не подавала никаких надежд, хотя с младенчества обладала отличным слухом, с большой легкостью плела стихи… В домашнем хозяйстве я была расторопна: шить, кроить, вязать, стирать, стряпать я была приучена матерью с детства, и воспитанная с детства в строгой дисциплине, я глубоко вросла в жизнь семьи, для которой духовная культура, искусство, постоянный труд были основой существования».
Всё детство Натальи прошло в путешествиях по Европе, где она знакомилась с великими произведениями искусства, училась иностранным языкам. Наталья Петровна прекрасно владела французским, английским, испанским, итальянским. Родители с детьми ежегодно уезжали во Францию, Италию, Испанию. «В Италии были по много раз и отлично знали все сокровища итальянских музеев, по которым ещё до революции таскали нас маленькими, и мы с младенчества привыкли шаркать по каменным плитам соборов и резным паркетам знаменитых галерей, и многое из того, что мы видели, вживалось в память навсегда», — вспоминала впоследствии Кончаловская в книге «Волшебство и трудолюбие».
Кончаловские были знакомы с Шаляпиными, бывали у них на Капри. Сын Шаляпина, Федор Федорович, позже стал большим другом Натальи Петровны. Маленькая Наташа просто, как домой, заходила в мастерскую скульптора С. Т. Коненкова, который был ее крестным. В студии Сергея Тимофеевича ей довелось слушать стихи Есенина, здесь же «гремел» голос Шаляпина, танцевала Айседора Дункан. Атмосфера дома Кончаловских, была буквально насыщена искусством, частыми гостями здесь бывали композитор С. Прокофьев, пианист В. Софроницкий, писатели А. Толстой, Вс. Иванов, Илья Эренбург, скульптор С. Коненков, художник Грабарь, кинематографисты Эйзенштейн, Росс, и многие другие выдающиеся современники.
Однажды, подающего надежды молодого поэта, 23-летнего Сергея Михалкова, у которого только что вышел «Дядя Степа», пригласили в дом художника Петра Кончаловского. Михалков сразу отметил одну интересную женщину. Она подавала на стол, много общалась с гостями… Сергей решился заговорить с ней… Оказалось – это дочка хозяина дома – писательница и переводчица Наталья Кончаловская. Тогда ей было 33 года. Молодые люди проговорили весь вечер. Когда пришло время уходить, Михалков понял, что влюбился. Но ничего говорить не стал. Он боялся что Наталью будет останавливать 10-летняя разница в возрасте и дочь, которая была у нее от первого брака. Сергей Михалков старался не думать о Наталье, но ничего не получалось. Он хотел встретиться с девушкой, и объясниться в своих чувствах и терзаниях, но боялся… быть непонятым и отверженным. Через какое-то время молодой поэт уехал с приятелем в Харьков, в командировку. Как-то вечером, сидя в гостинице, Сергей ясно осознал – не может жить без Натальи. Он тут же позвонил ей в Москву из гостиницы и сказал: «Я не могу без тебя. И поэтому спрашиваю – пойдешь ли ты за меня замуж?». Наталья согласилась. Вернувшись, Михалков тут же примчался в дом Петра Кончаловского, и попросил руки его дочери.
Наталья Кончаловская и Сергей Михалков поженились в 1936 году. Вскоре Михалков стал одним из самых популярных поэтов. Его обожали дети и взрослые. Тем временем Наталья стала главным критиком для мужа. Она тщательно вычитывала все его тексты, иногда ругала, но всегда считала своего Сережу – самым талантливым.
Сергей Владимирович с огромной благодарностью и уважением вспоминает о жене: «Наталья Кончаловская уже при взгляде на нее поражала воображение — она была мила и очень обаятельна. Все яркое, талантливое, совершенное моя Наташа принимала близко к сердцу. Что нас всегда сближало, не считая увлечения поэзией, искусством, готовности работать, действовать? Думаю, что чувство юмора. Ни она, ни я не отдавали предпочтения суровости, угрюмости, старались по мере сил видеть в жизни хорошее, а то и забавное. Еще отмечу особо мудрость моей жены и еще поклонюсь ей за это. Чего скрывать, за долгую-долгую нашу совместную жизнь у нас случалось всякое. И ссоры, и размолвки, и пререкания по разным поводам…Все проходило, но для меня одно оставалось неизменным — чувство глубокого уважения к жене, вечное изумление перед ее талантами и энергией».
Писательский талант Кончаловской проявился рано. Впервые Наталья Петровна Кончаловская выступила в печати в 1938 году. Она начала свою писательскую деятельность переводами Шелли, Браунинга, Вордсворта… переводила с украинского — Стельмаха, с еврейского — Рубинштейна… переведены стихи многих кабардинских, балкарских поэтов.
С детства любившая музыку и когда-то мечтавшая поступить в консерваторию, Кончаловская написала русские тексты к операм Моцарта, Массне, Обера, Верди, Дебюсси… Она перевела на русский язык сотни оперных либретто. Это был поистине титанический труд, требовавший не только мастерства поэта, но и умения строить диалог, музыкального слуха и чувства ритма, безграничной любви к театральной классике.
Из-под ее пера появились книги о мастерах искусства, в которых она старается приподнять завесу тайны над их успехами в творчестве и психологией личности. Одно из важнейших творческих устремлений писательницы — работа, связанная с пропагандой творчества своего знаменитого деда, великого художника из Сибири. На одном дыхании читается ее романтическая быль «Дар бесценный» (1964) — о В. И. Сурикове.
Кончаловская написала замечательную книгу об Эдит Пиаф под названием «Песня, собранная в кулак». Вышла она в свет в 1965 году. Гонорар за эту книгу автор передала в фонд Защиты мира.
Особенно ярко она заявила о себе в поэзии для детей. Начала она с переводов английской детской поэзии. Ее собственные стихи собраны в книжках «Огород наоборот», «Близнецы», «Что случилось?», «Сосчитай-ка!», «Нотная азбука». Кроме того, выходили ее книжки-ширмы, книжки-игрушки. Главное произведение, поэма «Наша древняя столица», посвящено истории Москвы. Эта книга была написана к 800-летнему юбилею столицы.
Говоря о домашних талантах Натальи Петровны, невозможно не сказать и о знаменитой «кончаловке» , о которой обязательно говорится в каждой книге, посвященной жизни Михалковых-Кончаловских. Этот «фирменный напиток» знаменитой династии изобрел отец Натальи Петровны, Петр Петрович Кончаловский, который, как уже рассказывалось, практически всю жизнь прожил за городом, где вел почти натуральное хозяйство. Итак, хорошо промытая и высушенная черная смородина засыпалась целенькими ягодками в большие бутыли и заливалась предварительно очищенной водкой. Очищали водку с помощью марганцовки: в бутылки с водкой вливалось по чайной ложке крепкого раствора марганцовки, в результате дня через три сивушные масла оседали на дно. После этого водку осторожно процеживали через вату и, уже очищенную, сливали в большую бутыль со смородиной. Сахара класть не нужно. После такой очистки настоянную на смородине водку дивного рубинового цвета можно было пить сколько угодно, похмелья она не давала, несмотря на то, что крепость оставалась прежней — сорок градусов. Мало того, после слива очередной порции просто добавляли новую порцию водки, но аромат и цвет оставались прежними.
Много, много выдающихся произведений самих Михалковых и Кончаловских, а также их друзей и знакомых подпитано было знаменитой «кончаловкой», приготовленной умелыми и талантливыми руками Натальи Петровны. Как вспоминает в своей книге Андрон Кончаловский, «кончаловке» отдавали должное все мамины гости — и Алексей Толстой , и граф Игнатьев , и хирург Вишневский , о Борисе Ливанове уж и не говорю. Ливанов как-то пришел к нам обедать, но на час раньше назначенного. Мама была занята на кухне, попросила его посидеть в столовой. Когда заглянула туда, на накрытом к обеду столе стоял уже до дна опустевший штоф и блюдо с остатками пирога. Мама была в ужасе, высказала своему дорогому другу все, что про него думает, но тому уже было море по колено».
«Наталья Петровна умела и любила жить, — пишет благодарная невестка.
«За что бы ни бралась эта удивительная женщина, все у нее получалось, все в доме делалось ее руками — она вязала внукам одежку, мастерила абажуры, шила постельное белье, украшая полотно семейными монограммами. Когда Тата, как звали ее внуки, пересаживала цветы, она ласково разговаривала с ними, гладила листики руками, цветочек трепетал ей в ответ и тут же приживался в новом горшке. Наташа обожала смотреть, как ее свекровь печет, — ее большие красивые руки так ловко расправлялись с тягучестью теста. Пироги получались пышные, нежные, в них было много начинки. Таких пирогов Наташа никогда ни у кого не ела…»
Сергей Михалков и Наталья Кончаловская прожили вместе 53 года. Последние двадцать лет Наталья Петровна жила на своей даче на Николиной Горе, в Москву приезжала только по необходимости. Как вспоминает о последних годах жизни Натальи Петровны сын писательницы, Никита Михалков, «она старела замечательно легко — в этом не было ни комплексов, ни болезненности. Было достоинство. Даже в преклонном возрасте, когда ей было за восемьдесят, я никогда не видел ее небрежно одетой. Если она плохо себя чувствовала, просто никого не приглашала, сознавая, что неважно выглядит.
Умерла Кончаловская 12 октября 1988 года.
