Убийство любовницы графа Аракчеева в сентябре 1825 года было раскрыто «по горячим следам», виновных наказали. Однако этого следователям показалось недостаточно.
Многолетнюю любовницу Аракчеева Настасью Минкину называли «второй Салтычихой», и в этом прозвище не было большого преувеличения. Сама бывшая крепостной (хотя это не точно), она отличалась невероятной жестокостью по отношению к людям, волею судьбы оказавшимся под её началом. Характер Минкиной стал поистине легендарным, так что в 20-м веке она удостоилась чести стать гостьей на балу у сатаны в романе «Мастер и Маргарита». «Госпожа Минкина, ах, как хороша! Немного нервозна. Зачем же было жечь горничной лицо щипцами для завивки! Конечно, при этих условиях зарежут!». И действительно, Настасью Фёдоровну зарезали, причём самым жестоким образом.
Достоверных сведений о её биографии не так много. Считается, что отец её был кучером, что Аракчеев купил девушку, по одним данным, примерно в 1792 году, по другим, около 1800-х. Имевший сложности в общении с женщинами своего круга, будущий военный министр, видимо, действительно полюбил Минкину. А она, в свою очередь, стала его правой рукой во всех хозяйственных делах. Даже в её письмах соседствуют выражения нежных чувств и детальный отчёт: «Отец мой, что могу сказать, кроме моего мучения, что не могу быть с вами завтра. Но вы любите всё чтоб было хорошо, то я от Семёна (дворовый человек — прим. авт.) принимаю все вещи, да Степан (казначей Аракчеева — прим. авт.) просит, чтоб ему всё так сдали, как от него приняли. Обоз я отправляю сегодня, но ожидаю фонаря от Кларка (вероятно, имеется в виду фирма по производству оптики — прим. авт.). Он обещался прислать, а нам удобно везти в бричке. Сколь я благодарю бога, что вы меня любите и рада, когда слышу чью молитву о вас, мой отец».
Современники знали Настасью Фёдоровну как «друга Аракчеева», именно так именуется она в воспоминаниях Александра Гриббе, служившего в гренадерском графа Аракчеева полку. Правда, в «Былом и думах» Герцена она была удостоена только характеристик «дворовая девка» и «наложница». Не лучше говорил о ней и журналист и писатель Николай Греч: «Наложница его, как слышно было, беглая матросская жена, была женщина необразованная, грубая, злая, подлая, к тому безобразная, небольшого роста, с хамским лицом и грузным телом. Владычество её над графом было так сильно, что в народе носился слух, будто она его околдовала каким-то питьем и, когда Александр бывал в Грузине, варила волшебный суп и для его стола, чтоб внушить ему благоволение и дружбу к графу».
Как бы то ни было, Аракчеев был сильно привязан к Минкиной, а когда Настасья родила сына, полюбил всей душой и его. Правда, позже выяснилось, что женщина инсценировала беременность, а потом просто взяла мальчика, родившегося в то же время, когда должна была «родить» и она. Настоящая мать ребёнка осталась при нём кормилицей. Подлог удался, так как Аракчеев именно в это время был в отъезде. Несмотря на то, что обман раскрылся, Аракчеев продолжал воспитывать мальчика, выправил ему бумаги на дворянство и дал фамилию Шумский и своему мнимому сыну, и Настасье Фёдоровне.
Минкина же чувствовала себя полноправной хозяйкой в любимом имении Аракчеева Грузино, которое тот обустраивал вплоть до своей смерти. Был здесь и величественный дворец, и огромный собор, и даже памятник Александру I. А ещё была собственная тюрьма — эдикюль, а Минкина, следившая за порядком и имевшая свободу действий, довела нескольких дворовых своими издевательствами до самоубийства. Женщину пытались отравить, но неудачно. 10 сентября 1825 года комнатная девушка Минкиной Прасковья Антонова объявила, что убила хозяйку.
Аракчеев в это время находился с инспекцией в одном из полков недалеко от Грузина, и ему не решились сказать, что Минкина мертва, сказали, что она заболела. Когда граф спешно вернулся в имение, то обнаружил, что Настасья убита — у женщины было перерезано горло, а по характеру ран стало понятно, что она отчаянно сопротивлялась и умерла не сразу. Рядом с телом нашли окровавленный нож.
Казалось бы, зачем следствие, если Антонова созналась сразу? Мотив для убийства у неё был более чем очевидный: Минкина действительно издевалась над ней, в том числе жгла щипцами для волос, как было сказано на балу у сатаны. Однако возникли сомнения в том, что 21-летняя девушка могла справиться с хозяйкой, которая, по свидетельству современников, отличалась «гренадерским ростом». Нож, который нашли рядом с телом, принадлежал брату Прасковьи — повару Василию Антонову. У него на одежде обнаружили и следы крови, так что стало понятно, что убийца именно он.
В ходе следствия установили, что в сговоре также участвовали комнатные девушки Татьяна и Федосья Ивановы, дворовая Дарья Константинова, кантонист Илья Протопопов, ещё несколько дворовых были в курсе. Меньше чем через месяц, 5 октября, новгородская уголовная палата приговорила шестерых подсудимых к битью кнутом. Двое умерли во время экзекуции, ещё одна девушка — через несколько дней. Однако дело на этом не закончилось.
Аракчеев не мог смириться с потерей Минкиной, несмотря на то что быстро вскрылись её многочисленные измены. Очевидцы вспоминали, что граф говорил: «Соберите весь Синод из Петербурга, чтобы доказали мне, что есть Бог, и то я не поверю». Желая как-то утешить своего приближённого, Александр I отправил в Грузино Петра Клейнмихеля, бывшего адъютанта Аракчеева, а ныне начальника штаба военных поселений, чтобы тот продолжил следствие вместе с новгородским губернатором Дмитрием Жеребцовым. Учитывая, что убита была любовница одного из самых влиятельных людей в государстве, решили не ограничиваться версией личной мести. Начали искать «настоящих преступников».
Подозрение пало на двух мелких чиновников: земского исправника Василия Лялина и заседателя уголовной палаты Алексея Мусина-Пушкина. Они были виноваты лишь в том, что заступились за приговорённую к битью кнутом дворовую Дарью Константинову, заподозрив, что та была беременна. Не имея никаких доказательств причастности Лялина и Мусина-Пушкина к этому делу, Жеребцов, тем не менее, сконструировал (а иначе и не назовёшь) следующую картину. Минкина вовсе не была такой уж жестокой хозяйкой, напротив, её дворовые жили хорошо, получали богатое содержание. Кроме того, всем было прекрасно известно, как Настасья Фёдоровна пеклась о благополучии Аракчеева. Некие «сторонние лица» составили заговор против Минкиной, в который вовлекли и дворовых. Дарью Константинову, единственную пока что не наказанную преступницу, Жеребцов «назначил главной злодейкой», склонившей к убийству прочих. За всем этим стояли пока ещё не установленные люди, в интересах которых действовали Лялин с Мусиным-Пушкиным.
Последние были взяты под стражу, и дальше по этому же делу стали появляться совсем неожиданные обвиняемые. В их числе, например, был секретарь новгородского земского суда Лесков, который посоветовал доложить губернатору о возможной беременности Константиновой. Оказалась под следствием и дочь местного пономаря Анна Кочегарова, которая пришла навестить арестантов, принесла им пироги и пожалела, сказав: «Как вы так, бедные, сделали». Прочие взятые под стражу были такими же явными и опасными преступниками: арестовали казначея, дворецкого, кондитера, повара и других аракчеевских людей.
Разбирательство шло, появлялись всё новые и новые подозреваемые, но 19 ноября 1825 года скончался Александр I. Николай I Аракчеева не жаловал, и все доказательства наличия заговора, собранные Жеребцовым, потеряли свою ценность. Сенат и Государственный совет решили, что всех обвиняемых надо освободить, а вот Жеребцова, напротив, предать суду, так как в ходе следствия он превысил полномочия, причём не один раз. Сенат предложил лишить Жеребцова всех чинов, орденов и дворянства и сослать в Сибирь на поселение. Однако в итоге эту меру сочли слишком жёсткой и ограничились всесторонней проверкой дел в Новгородской губернии. Оно было таково, что Жеребцова отправили в отставку за мздоимство.
Портрет А. Ф. Минкиной, 1800-е гг.
Янош Ромбауэр
Портрет Алексея Андреевича Аракчеева.
Дж. Доу
