Марков и марковцы
Сергей Леонидович Марков (7.7.1878– 25.6.1918) родился в Москве в семье кадрового военного, учился в 1-м Московском Императрицы Екатерины Великой кадетском корпусе, в Константиновском артиллерийском училище, которое окончил с отличием. После службы в лейб-гвардии поступил в Императорскую Николаевскую академию Генерального штаба. 31 мая 1904 г. «за отличные успехи в науках» Марков был произведен в штабс-капитаны.
С началом русско-японской войны Сергей Леонидович, как и тысячи других офицеров, рвался на фронт. Его прошение было удовлетворено. В тех боях Марков заслужил пять боевых орденов. После войны преподавал в Николаевской академии. За интеллигентность и эрудицию он получил среди сослуживцев уважительное прозвище «профессор». Слушатели легко запоминали его простые и в то же время строгие наказы: «Забудьте все теории, все расчеты, – говорил он, – помните одно: нужно бить противника». Свою последнюю лекцию он закончил такой фразой: «Все это, господа, вздор, только сухая теория! На фронте, в окопах – вот где настоящая школа. Я ухожу на фронт, куда приглашаю и вас!». Обладая превосходной теоретической базой преподавателя Генерального штаба, он действительно был храбрым офицером. Всегда сам вел своих подчиненных в атаку и отличался готовностью к неожиданным и самым отчаянным инициативам.
В октябре 1914 г. Марков был назначен начальником штаба 19-й пехотной дивизии 9-й армии, в составе которой участвовал в блокаде крепости Перемышль и в боях на Карпатах. Потом была служба начальником штаба 4-й стрелковой бригадыгенерала Деникина, позднее развернутой в 4-ю дивизию, которая имела неофициальное почетное название «Железной». В феврале 1915 года Марков принял временное командование 13-м стрелковым генерал-фельдмаршала Великого Князя Николая Николаевича полком, за бои которого был отмечен орденом Святого Георгия 4-й степени и Георгиевским оружием. В апреле 1917 года Марков был назначен на должность 2-го генерал-квартирмейстера штаба Верховного главнокомандующего генерала от инфантерии Алексеева. Здесь он вновь встретился с Деникиным, назначенным в конце марта 1917 г. начальником штаба Верховного главнокомандующего.
Летом 1917 г. Марков поддержал выступление Л.Г. Корнилова, стремившегося предотвратить усиление большевиков, против которых Временное правительство не принимало мер. Деникин, в числе других командующих фронтов, отправил резкую телеграмму в адрес Временного правительства, в которой целиком встал на сторону Лавра Георгиевича. Одновременно послал телеграмму правительству и Марков, выражая солидарность с высказанными Деникиным положениями. За попытку вооруженного восстания против Временного правительства генералы Деникин и Марков были арестованы по приказанию комиссара Юго-Западного фронта и заключены в Бердичевскую тюрьму. Вскоре была ликвидирована и Ставка Верховного главнокомандующего, а все участники Корниловского выступления оказались в тюрьме в городе Быхов Могилевской области. В середине ноября 1917 г. заключенные были освобождены распоряжением последнего Главнокомандующего Русской армии генерал-лейтенанта Духонина.
19 ноября корниловцы, переодетыми во избежание нового ареста, отправились на Дон. Самые первые месяцы существования Белого движения на юге России сделали знаменитыми его вождей – Корнилова, Алексеева, Деникина и Маркова. Но если первые трое относились к организаторам Добровольческой армии, то Сергей Леонидович больше запомнился как отважный человек, способный выполнить любую, самую сложную задачу. Он сразу стал живой легендой и гордостью армии. И хотя Марков погиб в самом начале военных действий, его имя стало одним из символов Белого движения.
В «Очерках русской смуты» Деникин так вспоминал о своем близком друге: «Марков – в обычной меховой куртке, с закинутой на затылок фуражкой, помахивающий неизменной нагайкой, под жарким огнем противника – мог быть сколько угодно резок, мог кричать, ругать, его слова возбуждали в одних радость, в других горечь, но всегда вызывали у его офицеров искреннее желание быть достойными признания своего командира». Один из его сослуживцев отмечал: «Под пулями он никогда не кланялся и говорил: «Позор страны должен смыться кровью ее самоотверженных граждан». Для Маркова было так естественно подняться первому в цепи и просто сказать: «Отдохнули, ну, теперь еще одно усилие, вперед, в штыки…» – и быть впереди всех с винтовкой наперевес». Марковские офицеры часто вспоминали такой случай: «Ваше Превосходительство, правду ли говорят, что мы окружены?», – обратился как-то к генералу Маркову полковой врач. – «Совершенно верно, мы окружены», – спокойно ответил Марков. И, глядя в его печальные глаза, закончил, садясь на своего коня: «Знаете, доктор, г… тот начальник, и г… те войска, которые не прорвут окружения».
Офицерский полк Маркова старался полностью соответствовать своему генералу. Это нашло выражение и в их форме – черный цвет мундиров символизировал траур по погибающей России, а белая кайма на погонах и белый верх фуражек – надежду на жизнь вечную и веру в воскресение отчизны. Эта форма настолько отличалась от обмундирования других белых частей и внушала такой ужас противнику, что красноармейцев частенько охватывала паника. Они бежали, не сделав ни одного точного выстрела, – такой страх вызывали у них марширующие идеально ровные шеренги марковцев в черной форме с белыми фуражками. Дополняли картину монашеские четки, полученные офицерами, как благословение в одном из женских монастырей. А вот как описывали марковцев очевидцы: «Странен и неповторим облик этого полка. Строгая, простая, без единого украшения черная форма, белеют лишь просветы да верхи фуражек. Заглушенный, мягкий голос. Замедленные тихие движения. Точно эти люди знают какую-то тайну. Точно обряд какой-то они совершают, точно сквозь жизнь в обеих руках проносят они чашу с драгоценным напитком и боятся расплескать ее. Они даже умирают красиво».
Генерал Марков – человек, прошедший через три войны, заслуживший награды и общее признание и за преподавательской кафедрой, и в боевом строю. «Рыцарь, герой, патриот, с горячим сердцем и мятежной душой, он не жил, а горел любовью к России и бранным подвигам», – эти слова из приказа генерала Деникина о смерти генерала Маркова, как нельзя лучше характеризуют Сергея Леонидовича. Когда потребовалось, он, бывший начальник штаба двух фронтов Русской армии, стал во главе образованного Сводно-Офицерского полка, в котором было всего лишь 1000 человек. Марков обошел строй и обратился к подчиненным: «Не много же вас здесь. По правде говоря, из трехсоттысячного офицерского корпуса я ожидал увидеть больше. Но не огорчайтесь. Я глубоко убежден, что даже с такими малыми силами мы совершим великие дела».
Далеко не случайно, многие именно Маркова считали настоящим вождем Белой гвардии. После гибели генерала Корнилова в апреле 1918 года, желание добровольцев видеть Маркова своим вождем стало еще крепче. Тем более что о Деникине тогда отзывались достаточно прохладно: «Он был в обозе. Его не знают и как ему можно верить?» Марков, возможно, слышал такие разговоры и отреагировал на них как подобает русскому офицеру. Он сказал тогда своим подчиненным: «Армию принял генерал Деникин. Безпокоиться за ее судьбу не приходится. Этому человеку я верю больше, чем самому себе». Сказанного было достаточно, чтобы Добровольческая армия приняла нового командующего.
Марков относился к той редкой категории людей, которых уважали и ценили даже его противники. Вот и «красный граф» Алексей Толстой, а именно так называли писателя в эмиграции, в своем романе «Хождение по мукам» обрисовал Сергея Леонидовича метко и ярко: «С биноклем на коне или с шашкой в наступающей цепи, командуя страшной игрой боя, он, должно быть, испытывал ни с чем не сравнимое наслаждение. Марков был храбр и хорошо знал те острые минуты боя, когда командиру для решающего хода нужно пошутить со смертью, выйдя впереди цепи с хлыстиком под секущий свинец».
Сергей Леонидович Марков погиб в бою у станции Шаблиевка 25 июня 1918 г., когда предпоследний снаряд отходящего бронепоезда красных разорвался рядом и смертельно его ранил. Перед смертью он попросил поднести находившуюся в доме икону Казанской Божьей Матери и благословил ею Кубанский стрелковый полк. Буквально искромсанный осколками, Марков умирал без единого стона. Благословляя иконой рыдавших офицеров, он успел только сказать: «Умираю за вас, как вы за меня». Простые, строгие слова. Таким же простым и строгим было его отношение к смерти. Еще уходя на русско-японскую войну, Марков писал своей матери: «Я смерти не боюсь, больше она мне любопытна, как нечто новое, неизведанное, и умереть за своим кровным делом – разве это не счастье, не радость?! Мне жаль тебя и только тебя, моя родная, родная безценная мама».
В Новочеркасске, в церкви епархиального училища была отслужена панихида по Маркову, на которой в почетном карауле стоял Офицерский полк. Во время патриотической речи генерала Алексеева, где тот подчеркнул верность Маркова России и его жертвенность христианина-воина, боевые офицеры, пережившие много на своем веку, не скрывали слез. Став на одно колено, Алексеев обратился к матери Сергея Леонидовича: «Благодарю вас, матушка, от имени Земли Русской за то, что вы воспитали сына-рыцаря без страха и упрека!». Полк дал прощальный салют… Жена и дети Сергея Леонидовича присутствовали на его похоронах. Последнее, что известно об их судьбе – отъезд за границу весной 1920 г. во время новороссийской эвакуации.
Приказом командующего Добровольческой армии генерала Деникина, офицерский полк стал называться «Марковским».
13 декабря 2003 г., в Ростовской области [на месте гибели генерала] был торжественно открыт первый памятник офицеру Белой гвардии в России. Такой чести удостоился Сергей Леонидович Марков. На постаменте издалека виден знак 1-го Кубанского похода – меч, проходящий сквозь терновый венец – и слова принадлежащие Маркову: «Верьте, что Родина вновь будет сильной Великой, Единой и Могучей…»
