Пожалуй, не один русский поэт не отразил белое движение в своем творчестве так проникновенно, как это сделала Марина Цветаева. Ее «лебединый Дон» навсегда останется одним из самых ярких символов верности присяге, долгу и чести.
И в словаре задумчивые внуки
За словом: долг напишут слово: Дон.
М. Цветаева
У подавляющего большинства русских поэтов стихотворения о гражданской войне появились после 1923 года, в эмиграции, как результат многолетнего осмысления. Марина Цветаева выбивается из этого ряда: она вела поэтическую летопись Белого движения непосредственно во время его становления, развития и поражения. Ее включенность позволила прочувствовать происходящее более тонко. Не удивительно, что в круговороте событий взгляды Марины Цветаевой кардинально менялись, формируя окончательное мнение.
Стихотворения 1917–1920 годов Марина Цветаева объединила в книгу «Лебединый стан». Произведения сборника с исторической точностью отражают великие и мелкие события Революции и гражданской войны. Тематически к ней можно было бы присоединить еще многие произведения, созданные после 1921 года. По этому поводу Марина Цветаева в 1938 году писала: «Конечно — я могла бы включить в него всю Разлуку, всего Георгия, и вообще добрую четверть Ремесла — и наверное еще есть…». Книга была опубликована лишь в 1957 году в Мюнхене.
Цикл «Лебединый стан» получился не только глубоко личным, но и народным. Ариадна Эфрон записала в своих мемуарах «Моя мать – Марина Цветаева»: «Помню, на вопрос, заданный Марине Цветаевой одним из поэтов старшего поколения, строгим приверженцем метра и меры, — откуда, мол, в ней, вскормленной классикой и вспоенной романтизмом, — лубок, былина, частушка, сказка, заплачка и плясовая, она ответила коротко и глубоко серьезно: — России меня научила Революция».
Как и следовало ожидать, сборник не нашел отклика в Советской России. Однако и за границей, в обществе эмигрантов, еще недавно в большинстве своем состоявших в рядах Белой гвардии, цикл также не имел успеха. Более того, даже в семье поэта «Лебединый стан» не был оценен по достоинству. Муж Марины Цветаевой публицист Сергей Эфрон вернулся из рядов Добровольческой армии разочарованным в идеях Белого движения. Ариадна Эфрон записала в своих воспоминаниях разговор между родителями, который состоялся вскоре после того, как они с матерью эмигрировали: «…И все же это было совсем не так, Мариночка, — сказал отец, с великой мукой все в тех же огромных глазах выслушав несколько стихотворений из «Лебединого стана». «Что же — было?» — «Была братоубийственная и самоубийственная война, которую мы вели, не поддержанные народом; было незнание, непонимание нами народа, во имя которого, как нам казалось, мы воевали. Не «мы», а — лучшие из нас. Остальные воевали только за то, чтобы отнять у народа и вернуть себе отданное ему большевиками — только и всего. Были битвы за «веру, царя и отечество» и, за них же, расстрелы, виселицы и грабежи». — «Но были — и герои?» — Были, Только вот народ их героями не признает. Разве что когда-нибудь жертвами…».
Сергей Яковлевич и Ариадна Эфрон хотели вернуться в Россию, Марина Цветаева до последнего момента активно этому сопротивлялась. «Дано мне отплытье Марии Стюарт», — пророчески напишет она в 1939 году перед отъездом из Франции, предугадывая трагическую гибель семьи.
Марина Цветаева также предвидела дальнейшую судьбу России. В то время, когда ее ближайшее окружение первые годы восторгалось очищающим пламенем Революции, Марина Цветаева говорила о гибели России. Многие исследователи отмечают, что цикл «Лебединый стан» — пророчество, которому суждено было сбыться. В этих стихах есть предсказание и гибели царской семьи, и гибели всей Добровольческой армии, и гибели самого поэта:
«Руки роняют тетрадь,
Щупают тонкую шею.
Утро крадётся как тать.
Я дописать не успею.»
Эволюция взглядов
Цикл «Белый стан» посвящен мужу Цветаевой Сергею Эфрону, который после участия в октябрьских боях отбыл на Дон. Там, в казачьей столице — городе Новочеркасске — формировалась добровольческая армия:
«На кортике своем: Марина —
Ты начертал, встав за Отчизну.
Была я первой и единой
В твоей великолепной жизни.»
Создается впечатление, что изначально Марина Цветаева винила в создавшемся гибельном положении России царя, как отца народа:
«Пал без славы
Орел двуглавый.
— Царь!
— Вы были неправы.»
Марина Цветаева воспринимает христианское смирение Николая II как слабость и неспособность принимать необходимые решения. Она не понимает, какова миссия царского правления, она отвергает идею избрания царя Богом.
При этом поэт не отрекается от православия, называя Россию «церковной»:
«За Отрока — за Голубя — за Сына,
За царевича младого Алексия
Помолись, церковная Россия!»
И немного далее:
«Грех отцовский не карай на сыне.
Сохрани, крестьянская Россия,
Царскосельского ягненка — Алексия!»
После событий октябрьского переворота настроение лирического героя Марины Цветаевой постепенно меняется. Поэт видит в происходящем гибель России, хотя пока еще не может уяснить ее причины – уничтожение российской монархии. В стихотворении «Москве», написанном в декабре 1917 года, появляются мотивы жалости, обреченности:
«- Где кресты твои святые? — Сбиты.
— Где сыны твои, Москва? — Убиты.»
Происходит непоправимое. Марина Цветаева чувствует это все острее, появляется мотив смерти. Поэт болезненно переживает новости о разгромах Белой армии, которую считает последним отголоском «старого мира»:
«Белою стаей летя на плаху,
Мы за одно умирали: хаты!Перекрестясь на последний храм,
Белогвардейская рать — векам.»
История страны «дочитана и наглухо закрыта». В этот период времени Россия воспринимается Мариной Цветаевой как мученица, появляется мотив погребения: «Россия! — Мученица! — С миром — спи!». Здесь выразительно прослеживается параллель с библейской мученической смертью Христа. Но ведь это значит, что возрождение России еще возможно, также как наступило Воскресение!
На третий день Пасхи Марина Цветаева пишет стихотворение, в котором можно ясно проследить ее новый взгляд на монархию. Больше нет «цареборческого» мотива, появляется библейское понимание назначения царя:
«Это просто, как кровь и пот:
Царь — народу, царю — народ»
Причем, «кровь и пот» — явная аллюзия на моление Христа о чаше в Гефсиманском саду, когда «был пот Его, как капли крови, падающие на землю». Позже они будут названы святыми. Теперь Марина Цветаева рассматривает монархию неразрывно с Богом, так как именно Бог благословляет и помазывает его на царство.
«Царь с небес на престол взведен:
Это чисто, как снег и сон.»
Заканчивает стихотворение Марина Цветаева словами, переполненными надежды, что Россия утрачена не навсегда. Между тем, она еще не знает, что Николаю II и его семье остается жить меньше трех месяцев.
«Царь опять на престол взойдет —
Это свято, как кровь и пот.»
В этом двустишье опять упоминаются «кровь и пот», таким образом, Марина Цветаева еще раз подчеркивает, что монархия и православие едины. Царь также необходим России, как необходимы были страдания Христа для человечества. Страна не мыслится Цветаевой без монархии, без Николая II российский народ «обезглавлен». Она призывает: «Архангел! — Орел! — Гряди!».
В то же время приходит осознание того, что Бог позволил лишить российский народ монархии, а значит, в этом есть смысл:
«Бог – прав…
Попранным Словом.
Проклятым годом.
Пленом царёвым.
Вставшим народом.»
То, что еще недавно возмущало Марину Цветаеву, теперь заставляет ее восхищаться. Только теперь она понимает смирение, с которым принял Николай II плен и потерю власти. Царь не мог противиться «воле Божьей», он покорно принял все тяготы, которые выпали на его долю, долю его семьи и России. То, что рассматривалось как бездействие, теперь выглядело в глазах поэта подвигом. Появляется мотив жертвенности. Здесь уместно опять вспомнить подвиг Христа, который со смирением принял приговор. Это подтверждает появляющийся в следующих стихах символ лилии, который указывает на царское достоинство, святость и непорочность. Белое движение Марина Цветаева расценивает как благословение Бога. Ведь только оно способно вернуть «старый мир» через возвращение монарха.
После того, как царскую семью расстреляли, в цикле начал появляться мотив скорби. Интересно, что поэт употребляет выражение «последний звон». Очевидно, что она имеет в виду звон колокольный, который испокон веков был на Руси символом благовестия. Теперь же этот звон последний – на погребение:
«Волочится кровавым волоком
Пурпур царей.
Греми, греми, последний колокол
Русских церквей!»
Удивительно, как на протяжении одно цикла кардинально меняется мнение поэта, такое преображение — редкость не только для русской литературы, но и для мировой. Она, которая обвиняла Николая II в том, что случилось, которая монаршую смиренность воспринимала как трусость и бездействие, сумела осознать, какой подвиг жертвенности явил царь. Не удивительно, что в то время этот цикл остался непонятым современниками. Книга остается недооцененной до сих пор, потому что слова «верность» и «долг» потеряли свое истинное значение.
Не зря в одном из стихотворений цикла Марина Цветаева восклицает: «Где вы, о люди минувших дней?».
