«Мне пришлось быть свидетелем знакомства Толстого с Чеховым. Я его не забуду, хотя ничего особенного тогда не произошло. Толстой до знакомства с ним его очень ценил как писателя: не раз вслух читал разные рассказы его, и не только свою любимую «Душечку».
Я был в Ясной Поляне, когда Чехов приехал с Толстым познакомиться; я Чехова знал ещё раньше, хотя и очень поверхностно. Встречал его до поездки его на Сахалин…
Чехов должен был приехать в Ясную Поляну с утренним поездом. Толстой всегда утром писал и не принимал никого. От этого обыкновения он и на этот раз не хотел отступить. Вышел на минутку из кабинета поздороваться с Чеховым, извинился, что будет занят до завтрака, и поручил мне показывать Чехову всё, что в Ясной Поляне может быть для него интересно.
Я его повсюду водил, показывал все достопримечательности — и флигель, где когда-то была яснополянская школа, и знаменитый въезд с башнями, аллею к дому и даже ветку на дереве, на которой родился Толстой. Эта шутка принадлежала самому Толстому. В парке стоял раньше дом, где жили родители Толстого; на его месте теперь остались только деревья. В молодые годы Толстой восстановил местонахождение этого дома: по его расчетам спальня матери приходилась на месте какой-то ветки стоявшего дерева; отсюда он шутя выводил, что он именно на этой ветке родился.
Чехов все эти подробности осматривал с сочувствием и вниманием. За столом во время завтрака шёл общий разговор, и я мало помню, о чём Толстой с Чеховым говорили; запомнилось только, что, говоря о Сахалине, Толстой признался, что всегда считал Сибирь чудесной страной, по грандиозности природных её проявлений, громадности гор, рек, лесов и животных. Чехов это подтвердил, и тогда Толстой его спросил с удивлением и даже упрёком: «Что же этого Вы не
показали?»
После завтрака они ушли в кабинет, и я их разговора не слыхал. Помню только, как Чехов потом смущённо качал головой и говорил: «Ну, человек!» А Толстой после его отъезда не раз повторял: «Какой приятный и милый!» Этому впечатлению удивляться было нельзя. Толстой про людей любил повторять чьё-то изречение: «Всякий человек есть дробь, где числитель то, что он стóит, а знаменатель то, что он о себе думает». И как ни велик был числитель у Чехова, его скромность и даже застенчивость этот числитель во много раз увеличивали…»
Маклаков В. Из воспоминаний.
