Погост Лосицы находится в 200 верстах от Санкт-Петербурга, в 70 верстах от Гдова и 35 верстах от станции «Струги Белая» Варшавской ж.д. Погост расположен на горе, при реке Дряженке, среди лесов, богатых грибами и ягодами. Упоминается Лосицкий погост в Новгородской писцовой книге Шелонской пятины за 1524 г., в нем была тогда церковь Михаила Архангела.
Наиболее полные сведения о приходе можно почерпнуть из замечательного труда: «Историко-статистические сведения по Санкт-Петербургской епархии», его 10 тома, посвященного Гдовскому уезду и изданного в 1885 г. В нем сообщается, что около 1678 г. на старом кладбище (ныне заросшем) была сооружена деревянная Михаиловская церковь. К 1769 г. она сильно обветшала, и была построена новая, деревянная, во имя Успения Божией Матери, с приделами Архангела Михаила и Николая Чудотворца. Но эта церковь, еще не освященная, в том же году 8 ноября сгорела, и поэтому продолжали служить в ветхой Михаиловской.
В 1772 г. наконец-то устроена была новая церковь на месте сгоревшей. К 1848 г. и она состарилась, и в первый день Пасхи при великом стечении народа пол в церкви провалился примерно на 20 см, иконостас покосился и осел. Посему стали просить дозволения перенести церковь на более возвышенное место, а на это время, бывшую на кладбище (новом) каменную, теплую часовню обратить в храм во имя свт. Митрофана. Часовня эта, во имя свт. Митрофана Воронежского, была построена на приходском кладбище в 1843 г. помещиком, штабс-капитаном Федором Петровичем Тимлером, в благодарность за милости, явленные ему Угодником Божием свт. Митрофаном.
Это первые часовня и храм в Гдовском уезде, посвященные Святому, после его прославления в 1832 г. По данному в 1853 г. разрешению часовня была обращена во временную церковь, затем переделана в церковь и освящена в 1856 г. 30 июня. По указу консистории в 1857 г. дозволено было приступить к переделке Успенской церкви. Но через две недели после получения указа церковь эта сгорела от молнии дотла. Начался длительный процесс сбора денег на постройку храма. Строительство деревянной Успенской церкви (трехпрестольной, с прежними приделами) на другом, более возвышенном месте, было завершено в 1871 г. Церковь была покрашена бордовой краской, высокая ее колокольня была видна за много верст.
Клировые книги Лосицкого погоста хранятся с 1786 г., а внутри них, начиная с 1856 г., находятся ведомости на Митрофаниевскую церковь. Согласно Клировой книги Успенского храма за 1916 г. (последняя в истории этого храма), т.е. на период расцвета приходской жизни и деятельности отца Павла Романского, в приход входило 20 деревень с 465-ю домами и проживавшими в них 2741 человеком, большинство из которых посещало Богослужения. Неудивительна становится тогда запись в Ведомости о Митрофаниевской церкви Клировой книги о том, что Богослужения в ней не проводятся из-за маловместимости. Только в лютые морозы, когда и прихожан меньше, службы из Успенского храма переносились в теплый Митрофаниевский.
После ареста отца Павла в октябре 1937 г. Богослужения в единственной оставшейся (после того как сгорела Успенская) Митрофаниевской церкви прекращаются. По свидетельству местных жителей, во время войны, в годы оккупации, в ней совершались эпизодические Богослужения отцом Федором, приезжавшим из Плюссы. Церковь в войну уцелела и в 1945-1946 гг. приходская жизнь начинает возрождаться и налаживаться.
Летом 1937 года Успенская церковь сгорела. Сгорела после того как отслужили обедню (Н.Г. Колосова и др.). В 1939 году, приехав в Лосицы после нескольких лет отсутствия, М.В. Ямщикова записала: «…Только «гномика» — колокольни, еще два года назад приветно мигавшего нам глазом-колоколом, не оказалось на месте. Церковь без нас сгорела. А с нею сгорела и жизнь отца Павла Романского. Церковь сгорела, вероятней всего, от искры или уголька, незамеченно упавшего из кадила или печки. Но это стало удачным поводом для тех, кому нужны доносы и клевета, чтобы обвинить в поджоге священника. Всем было ясно, что обвинение бессмысленно. Мог ли сжечь церковь человек, которому она служила источником существования? Да и во время пожара, — на глазах населения, Павел Романский, с опасностью для жизни, бросался в самое пекло, чтобы спасти церковное имущество. Тем не менее, его арестовали, увезли, а позже, говорят, так били, что он «признался» в своей несуществующей вине: церковь де он, действительно, поджег да еще какой-то «конской цепью задушил двух красноармейцев». Как могли не понять, что этот щуплый человек не в силах задушить двух здоровых красноармейцев?…С такой-то чудовищной, нелепой ложью он был отправлен на поселение**, но куда, до сих пор осталось неизвестным. Жена его, Мария Александровна, черненькая, похожая на цыганочку, сладкоголосая, заменявшая порой весь церковный хор, долго и терпеливо ждала мужа, веря в его возвращение к сроку окончания наказания — через 10лет… Но он не вернулся. Так погиб человек, который, кроме добра, ничего не сделал для полюбившегося края».
http://www.pskov-eparhia.ellink.ru/browse/show_news_type.php?r_id=3142
