19 октября 2019 года наместник Саввино-Сторожевского ставропигиального мужского монастыря архимандрит Павел (Кривоногов) на Введенском (старом Немецком) кладбище города Москвы совершил панихиду на могиле духовника братии Свято-Троицкой Сергиевой лавры схиархимандрита Захарии (Егорченкова) (1850-1936). Богослужебные песнопения исполнил квартет под управлением чтеца Николая Гоюка. По окончании панихиды честные останки старца были перенесены в Троице-Сергиеву лавру, сообщает Патриархия.ru.
После революции 1917 года старец Зосима (в схиме Захария) последним из насельников покинул Троице-Сергиеву лавру и поселился в Москве у своих духовных чад. Скончался 15 июня 1936 года и после отпевания в церкви в честь Воскресения Словущего был похоронен на московском Немецком кладбище. Не так давно могила старца была признана бесхозной, поскольку захоронен он был на месте упокоения своих духовных чад, все родственники которых уже скончались. Бесхозная могила в любой момент могла быть использована для захоронения других людей, в результате чего могила старца могла оказаться преданной забвению и утраченной. В связи с этим перед Святейшим Патриархом был поставлен вопрос о перезахоронении старца Захарии. Пришлось пройти суд, давший разрешение оформить могилу на монастырь, чтобы осуществить это перезахоронение. В итоге вопрос был решён положительно, и отныне тело старца будет покоиться в Лавре.
Православие.Ru / Древо-инфо.Ru
Часовня на Введенском (Немецком) кладбище. Наличная ул., 1, Госпитальный вал, 2.
Кладбище основано в 1771 г. и названо по местности «Введенские горы», именовалось также в XVIII-XIX вв. Немецким. Изначально на нем хоронили главным образом лиц католического и лютеранского исповеданий. В XX в. здесь стали также погребать и православных, в особенности после того, как их собственные кладбища одно за другим сносились при советской власти. Впоследствии А. А. Солодовников создал рукописное описание этих погребений и перепогребений — «Сокровища Введенских гор», впервые напечатанное во Франкфурте-на-Майне в составе альманаха «Надежда». В числе почитаемых могил он называет захоронения: 1. Писателя Александра Александровича Добровольского. 2. О. Валентина Павловича Свенцицкого, ум. в 1931 г. 3. Доктора Ф. П. Гааза. 4. Протоиерея Александра Георгиевича Воскресенского, заслуженного настоятеля московской церкви Иоанна Воина. 5. Протодиакона Михаила Кузмича Холмогорова, ум. в 1951 г. 6. Архимандрита Зосимы, духовника Патриарха Алексия. 7. Схиархимандрита Захарии, последнего насельника Троице-Сергиевой лавры, ум. в 1936 г. 8. О. Алексия Мечева. 9. Матушки Фамари (Т. А. Марджанишвили), основательницы Серафимо-Знаменского скита под Москвой по Рязанской дороге, ум. в 1936 г. 10. Монахини Ольги Серафимовны Дефендовой, ум. в 1960 г. 11. Монахини Марии Ивановны Свет. 12. О. Александра Толгского, с 1936 по 1962 г. настоятельствовавшего в московской церкви Илии Обыденного. 13. О. Николая Голубцова, настоятеля старого собора Донского монастыря. 14. Праведного купца Николая Александровича Варенцова. 15. Митрополита Трифона Туркестанова, ум. в 1934 г.
В 1990 г. православная подвижница Тамара Павловна Кронкаянц, по происхождению армянка, задалась целью создать в память всех здесь погребенных единоверцев часовню. Администрация передала ей давно заброшенный надгробный памятник семьи Эйландер близ главной аллеи неподалеку от входа с Госпитального вала, и в апреле был начат сбор средств и ремонт. Малое освящение причтом соседней церкви Петра и Павла в Лефортове состоялось уже в сентябре того же года. К декабрю 1990 г. ремонт подходил к концу и предполагалось совершить большое освящение. Та же Тамара Павловна воссоздала надгробие особо чтимого ею старца, снабдив его новою надписью «Схиархимандрит Зосима-Захария. 2.9.1850 — 15.7.1936» с молитвами и образками.
В один из дней 1934 г. митр. Трифон (Туркестанов), любимый и почитаемый всеми в Москве, приехал совершать богослужение в храм Большого Вознесения на бывш. Никитской, ныне ул. Герцена. После всенощной митр. Трифон обратился к молящимся с предложением всенародно помолиться о здравии тяжко болящего старца Захарии. — Братия и сестры, — сказал он, — я думаю, что мало кто из вас знает этого великого многострадального старца. Вкратце расскажу вам о нем. Было в моей жизни такое трудное время, когда еще молодым архимандритом, живя в Петербурге, я впал в ужасное состояние и дошел до того, что хотел снять с себя сан. Мне посоветовали познакомиться с неким иноком Зосимой (в будущем Захарией), прибывшим в Петербург из Троице-Сергиевой Лавры для сбора. Якобы он не простой человек. Я послушался этого совета и после ночной беседы с о. Зосимой совершенно исцелился духовно и благодаря ему стал тем, что есть.После этих слов весь народ пал на колени и был отслужен соборный молебен о здравии болящего старца. Этот молебен совершил Чудо. Безнадежно больной старец воспрянул и поправился.Он происходил из крестьянской семьи. Родился он в 1850 г. под открытым небом в поле, где его мать работала до последней минуты. Он не учился грамоте. С ранних лет его тянуло к монашеской жизни. Несмотря на нежелание отца, при явном покровительстве Матери Божией, по благословению оптинского старца Амвросия, он юношей поступил в монастырь «Белые берега», но по болезни был вынужден уйти оттуда. Некоторое время он жил в лесу учеником отшельника, старца Даниила, и затем поступил в Троице-Сергиеву Лавру. Пришел он туда на самое тяжелое послушание — в хлебную, где в сутки выпекалось 110 пудов хлеба. С этого начались его скорби. Однажды его до полусмерти избил бывший каторжник, скрывавшийся под личиной монаха. Избил так жестоко, что 23-летний Захария потерял почти все зубы и стал совсем немощным. Долго после этого лежал он в больнице. С трудом поправившись, он в 1875 г. получил послушание стоять у раки преп. Сергия. Через три года, в 1878 г. получил рясофор с именем Зосимы. В 1880 г. был послан на два года в Петербург по сбору. Здесь произошло его знаменательное знакомство с архимандритом (будущим митрополитом) Трифоном. Вернувшись в 1882 г. из Петербурга в Лавру, он еще много лет выполнял разные послушания до 1912 г., когда был посвящен в сан архимандрита, впоследствии в схиархимандрита Захарию. После этого он стал духовником Троице-Сергиевой лавры и с терпением переносил выпадавшие на его долю скорби.
Невзлюбило его монастырское начальство за то, что старец Захария ревностно учил монахов нестяжательности и строго их обличал.Старец все прошел и терпеливо молился за своих обидчиков. Он продолжал нести подвиг духовничества среди всех скорбей вплоть до закрытия Лавры. Он был последним монахом, вышедшим из ворот Лавры после того, как они перестали быть вратами Лавры. Оставив Лавру, старец Захария жил в Москве на Тверской, где во дворе еще не было закрыто подворье Саввинского монастыря. Когда старец совсем ослаб, нашлась одна из духовных дочерей его, Агриппина, которая взяла на себя труд по уходу за старцем. Здоровье старца все ухудшалось, и вот, предчувствуя свою кончину, он стал мысленно призывать к себе своего друга, митрополита Трифона. Тот услышал его зов и, к удивлению окружавших больного старца, вскоре приехал иподиакон с извещением о скором прибытии митрополита.По молитвам митрополита, совершившего соборный молебен о здравии тяжко болящего старца, Захария поправился и на два года пережил митрополита. Старец Захария скончался 2/15 июля 1936 г. и погребен на Немецком кладбище на участке Екатерины Андреевны Висконти. Екатерина Андреевна Висконти не была православной, но любила ходить в православные храмы. Как-то раз, находясь в состоянии тяжелой скорби, ей пришлось побеседовать с выдающимся пастырем о. Александром Зверевым — настоятелем церкви в Звонарях на ул. Жданова. Он предложил Екатерине Андреевне познакомиться с великим старцем, которого зовут Захарий и который живет в Москве. После этого знакомства Екатерина приняла православие. Однажды Екатерина Андреевна, еще не будучи православной, увидела сон, будто в ограде ее участка на Немецком кладбище толпился народ и стоял там какой-то старец схиномах, к которому все тянутся, все протягивают руки и просят о чем-то. Через некоторое время Екатерина Андреевна познакомилась со старцем Захарией и после его кончины предложила положить его тело на своем участке…
Паламарчук П. Г. Сорок сороков. Т. 3: Москва в границах 1917 года. М., 1995, с. 92-94
