Алексей Толстой за свою жизнь собрал богатую коллекцию курительных трубок. С ней писатель практически не расставался: на многих фотографиях 1930−40-х годов он запечатлен с трубкой в руке. Недаром и художник Павел Корин, создавая портрет Алексея Николаевича в 1940 году, изобразил его именно с трубкой.
Своей коллекцией писатель очень дорожил, она была предметом его гордости. Сохранились шуточные стихи Василия Немировича-Данченко, написанные в феврале 1916 года на борту парохода, следующего из Норвегии в Англию:
Восплачь Москва, Батум, Верея!
Века несчетные пройдут,
Но даже трубки Алексея
Здесь водолазы не найдут…
Курение трубки для Толстого было важным ритуалом: «Курить лучше трубку, куришь меньше и больше зажигаешь ее, не так отравляешь никотином легкие жженой бумагой. Табак нужно мешать. Хорошо в него класть нарезанные антоновские яблоки. Папирос во время работы не курю — не люблю дуреть от табаку, не люблю много дыму. Курю трубку, которая постоянно гаснет, но доставляет мало изученное удовольствие».
Один из знакомых Толстого рассказывал: «Было у него этих трубок великое множество — больших и малых, резных и гладких, старых и новых. Но среди них была одна особенно любимая, „заветная“, и с ней он никогда не расставался. И, бывало, возился — прочищая специальной ложечкой, висящей, как ключик, в числе прочих приспособлений на стальном колечке, продувая мундштук, смотрел в него на свет, утрамбовывал пальцем табак, раскуривал, пуская клубами дым, а потом тщательно вытряхивал пепел, потом начинал все сначала. Под эту милую возню ему, очевидно, хорошо думалось, вспоминалось, рассказывалось, и был он в эти минуты спокоен и благодушен».
Толстой заказывал трубки в Ленинграде, преимущественно, гнутые — знаменитому мастеру Фёдорову, а в Москве — «сталинскому» трубочнику Янкелевичу — прямые. Конечно, помимо возможности оплачивать дорогие заказы, здесь срабатывали и соображения престижа, причастности политической и чиновной элите. «Царское дело» — курение — в романе Толстого «Петр I» возведено в ранг государственного, политического деяния, а трубка — в атрибут власти. И обмен трубками со Сталиным писатель воспринимал как охранный знак, своеобразный жест братания, гарантию безопасности.
Свою последнюю трубку Толстой получил в день рождения от сына Анастаса Микояна, будучи уже смертельно больным, за месяц с небольшим до смерти. Ее мундштук был украшен металлическим колечком с дарственной надписью: «Алексею Толстому Алексей Микоян. 10 января 1945 года». Ее, как и многие другие трубки Алексея Толстого, можно увидеть в кабинете, на столике у камина в его музее-квартире.
#МосковскиеЗаписки
