#традиции
Высочайшие завтраки, обеды и ужины являли собой священнодействие, коим ведал обер-гофмаршал императорского двора.
С 1892-го и по 1917 год должность эту занимал генерал от кавалерии граф Бенкендорф, при котором состояли два помощника. Разумеется, у них были имена, титулы и звания, но великосветские остряки предпочитали их называть полковниками от котлет, и хлопот у них хватало: высочайший стол делился на три категории или класса, и каждый требовал внимания.
Главным был стол их величеств, за который кроме непосредственной свиты допускались «приглашенные к столу».
За столом гофмаршала кроме него самого питался министр двора, обер-гофмейстерские и свитские фрейлины, несущие дежурство во дворце офицеры и сановники, приглашенные ко двору, но не удостоенные личного приглашения государя откушать. Меню двух главных столов Российской империи рознилось чисто символически: у гофмаршала подавалось меньше ранних овощей и фруктов.
Третий стол предназначался для прислуги и, в свою очередь, делился на два подразделения согласно чинам. «Стол прислуги, должно быть, очень вкусный, – писал начальник канцелярии министра двора последнего императора генерал Мосолов. – Мой лакей все только толстел и покупал пояса подлиннее».
Надо заметить, что низшая прислуга выступала своеобразным гарантом дворцовых традиций. В подавляющем большинстве это были потомки «дворцово-служительского сословия, существовавшего при крепостном праве». После отмены крепостничества они образовали своеобразную касту, странным образом сочетавшую революционность с консервативностью. На выборах в Думу царская прислуга уверенно голосовала за эсеров, а в обыденной жизни стояла стеной на пути всяческих новшеств.
На обеде, данном в Вене Францем-Иосифом в честь российского самодержца, на десерт гостям предложили особые, сувенирные конфеты, завернутые в бумагу с фотографиями высочайших особ. Обед закончился, приглашенные поднялись и ушли, оставив подарки. Каково было их удивление, когда на выходе из дворца им вручили красивые пакеты, перевязанные шнурами цветов австрийского двора. Когда Бенкендорфу предложили перенять гофбургский обычай, граф тяжело вздохнул и ответил, что это невозможно, ведь при русском дворе все не съеденные за столом лакомства достаются прислуге.
«Изменить эту традицию было бы слишком трудно, – безнадежно заявил гофмаршал, – будет масса недовольных. А гости все равно не получат того, что будет для них приготовлено».
И это при том, что Бенкендорф обладал правом личного доклада и, получая директивы лично от царя, в своем ведомстве был истинным диктатором. Средствами, отпускаемыми на высочайшее питание, он распоряжался единолично, а добыть у графа в личное пользование бутылку коллекционного вина (винные погреба составляли предмет особой гордости гофмаршала) было настоящим подвигом.
