«Конституция» Лорис-Меликова: что это было и чем могло стать
#набат_образовательный
Прогремевший в феврале 1880 г. взрыв в Зимнем Дворце вывел на политический олимп Российской Империи новую фигуру – отставного генерала и опытного сановника М. Т. Лорис-Меликова – сначала как председателя Верховной распорядительной комиссии, а затем как министра внутренних дел. Михаил Тариэлович видел стоящие перед ним задачи шире, чем простое совершенствование политического сыска, разгром народовольческих организаций и обеспечение безопасности императорской фамилии – он стремился устранить причины революционного террора как явления. Свои соображения на этот счет были представлены им в докладе Александру II 28 января 1881 г., который и вошел в историю под названием «Конституция Лорис-Меликова». Забегая вперёд, отметим, что Россия на тот момент оставалась последней крупной страной Европы, не имевшей ни конституции, ни парламента.
Выход из сложившегося политического кризиса новый министр видел в завершении Великих Реформ при поддержке «благомыслящей части общества». Им была намечена широкая программа преобразований: реформа губернского управления, пересмотр земского и городового положений, перевод временнообязанных крестьян на выкупную операцию с облегчением условий последней, преобразование продовольственной системы, паспортная и податная реформы и т.д.
Составлением законопроектов по каждому из перечисленных вопросов, по замыслу Лорис-Меликова, должны были бы заниматься специальные комиссии, состоящие из государственных служащих и «сведущих лиц». По первоначальному замыслу планировалась сформировать две таких комиссии: финансовую и административно-хозяйственную – однако затем было решено не определять заранее их числа.
Разработанные в подготовительных комиссиях законопроекты планировалось передавать на рассмотрение общей комиссии, в состав которой входили бы выборные представители от земств (один или два представителя от каждой из 34 земских губерний) и наиболее крупных городов (по два от Москвы и Санкт-Петербурга и по одному от остальных). Планировалось организовать представительство и от неземских регионов: Польши, Прибалтики, Кавказа, Сибири и т.д.
Наконец, одобренные общей комиссией законопроекты подлежали бы внесению в Государственный Совет, в состав которого, по усмотрению императора, могли бы быть введены от 10 до 15 представителей от земств и городов с правом решающего голоса (для общего понимания, всего в состав Совета входило порядка 50-60 членов).
Разумеется, проект Лорис-Меликова не имел ничего общего с Конституцией: он не провозглашал незыблемых прав и свобод российских подданных, не ограничивал верховную власть монарха, не предполагал введения даже самого ограниченного, умеренного и лояльного парламента. На счет последнего весьма показательно высказался сам министр: «по глубокому моему убеждению, для России немыслима никакая организация народного представительства в формах, заимствованных с запада». О том, насколько осторожными были его предложения, красноречиво свидетельствует придание работам всех комиссий исключительно совещательного значения, ни в чем не ограничивающего ни Государственный Совет, ни тем более императора.
Пожалуй, единственной «уступкой» демократическим веяниям было предоставление органам земского и городского самоуправления избирать представителей не только из числа гласных (депутатов), но и из других жителей губернии или города – в противном случае общая комиссия получилась бы исключительно цензовой. Дело в том, что в начале 1880-х гг. избирательным правом на выборах в крупных городах обладали около 5% горожан, а более 80% губернских земских гласных составляли дворяне из числа крупных землевладельцев.
Наконец, важно понимать, что «Конституция» Лорис-Меликова была скорее концепцией, нежели полноценным законопроектом – в ней намечались только самые общие контуры реформы. Когда именно были бы созваны комиссии, по какой системе происходили бы выборы в них, какова была бы процедура работы и, наконец, стало ли бы привлечение общественности к законотворческой работе постоянной практикой – всего этого мы никогда не узнаем.
Несмотря на то, что проект не вводил конституционного правления, он мог бы стать прологом к его легальному обсуждению, создать каналы обратной связи между властью и обществом, примирить правительство с умеренной оппозицией и в целом рационализировать законотворческую деятельность. Вероятно, именно по этим соображениям Александра II в конечном счете и поддержал проект, хотя в целом не сочувствовал конституционным идеям.
1 марта 1881 г. Александр II повелел вынести проект на рассмотрение в ближайшем заседании Совета министров, а через два часа после этого на набережной Екатерининского канала прогремели роковые для российской истории взрывы. Цареубийство поставило крест как на карьере Лорис-Меликова, так и на судьбе его проекта – новый император отверг любые формы представительного правления.
Характерна отметка Александра III на оригинальном тексте январского доклада: «Слава Богу, этот преступный и спешный шаг к конституции не был сделан». Сделать этот шаг придется уже Николаю II, правда в совершенно иных условиях. На его же правление выпадет и последняя попытка реализации большей части реформ, предложенных Лорис-Меликовым ещё за четверть века до этого. Впрочем, это уже совсем другая история.
