#писатели
Константин Аксаков в 1840-е годы был зачинателем оригинального движения: отказа дворян от сюртуков, шляп, фраков и прочих европейских нарядов, введённых ещё Петром I, и возврата к традиционной русской одежде.
Символом этого движения также стала мурмолка — старинная боярская шапка. Или, как её определяют словари, «круглая высокая шапка с плоской тульей из алтабаса, бархата или парчи, с меховой лопастью в виде отворотов».
Кроме того, Константин Сергеевич облачился в красную рубаху, сапоги и сшил себе длиннополый зипун — «святославку».
Да еще и бороду отпустил, чего служащие дворяне с петровских времён не делали.
В свое переоблачение Аксаков вкладывал большой идейный смысл:
«Я надел наконец Русское платье, с тем, чтоб никогда не скидавать его. Я сделал это спокойно, свободно и серьёзно. Себя не обманываю нисколько. Вижу ясно всю мелкость и утомительность, всю медленность борьбы, которую веду за русскую жизнь и самобытность против иностранного маскерада, против соблазна удобной роли обезьяны. Вижу, как заплыла наша народность и Русские начала светской общественной тиной. Знаю могущество этой тины, состоящее более всего в том, что это тина, а не гранит. Насмешки, сомнения, недоразумения — всё это мне знакомо. Но, со всем тем, я не смущаюсь и иду своей дорогой, подвигаясь хоть на волос… Я иду к самобытности от обезьянства; теперь, чтоб сказать определённее, я иду к народу от публики; ещё проще: я иду домой».
