Китайский гамбит дипломата Игнатьева
За победу, давшую России 155 лет назад статус морской державы, он был осыпан орденами. Установят ли ему сегодня скромный бюст в сквере?
«Превзошел все наши ожидания…»
Кто бы что ни говорил, а великой морской державой де-факто Россия стала 2 (14) ноября 1860 г. В этот день в Пекине ее и китайскими представителями был подписан договор, закрепивший за Россией право единоличного владения территориями между нижним течением Амура и Кореей. Включая береговую линию и удобные гавани, где впоследствии выросли порты Владивосток, Ванино, Находка, Восточный, Посьет…
Присоединение Приморья связано в истории с личностью генерал-губернатора Восточной Сибири графа Н.Н. Муравьева-Амурского. Но вот что сам он писал тогдашнему министру иностранных дел России князю А.М. Горчакову:
«Все сомнения рассеяны, теперь мы законно обладаем и прекрасным Уссурийским краем, и южными портами, и приобрели право сухопутной торговли из Кяхты, и учреждения консульств в Урге и Кашгаре. Все это без пролития крови, одним уменьем, настойчивостью и самопожертвованием нашего посланника, а дружба с Китаем не только не нарушена, но скреплена более прежнего. Игнатьев превзошел все наши ожидания…»
Посланник Николай Павлович Игнатьев — главный герой малоизвестной дипломатической войны, с блеском выигранной Россией.
Царский крестник
Я встретился в Москве с биографом Н.П. Игнатьева, доктором исторических наук В.М. Хевролиной. По ее совету разыскал несколько старых документов, в том числе две нетонкие книги, изданные более века назад и с тех пор не переиздававшиеся. Одна написана самим Игнатьевым, вторая, судя по всему, — с его слов. И в течение нескольких дней буквально проглотил почти 800 страниц — смесь уникальных документов, детектива и авантюрного романа.
К моменту китайской командировки Игнатьева уже был подписан Айгуньский договор, согласно которому левобережье Нижнего Амура признавалась российской территорией, а позарез необходимые нам правобережные земли территориями «общего владения». За подписание договора государь вознаградил Н.Н. Муравьева титулом графа Амурского. Но, как вскоре выяснилось, преждевременно. Китайцы наотрез отказались ратифицировать договор, видя в России вероломного соседа. Кто мог переубедить их?
Официальные документы не объясняют, чем руководствовался Горчаков, поручая сложнейшую дипломатическую интригу Игнатьеву. Мы можем лишь строить предположения. А для этого надо поближе познакомиться с нашим героем.
Начать придется издалека, с декабрьского вечера 13 декабря 1825 года, когда вдова артиллерийского генерала Николая Ивановича Игнатьева Надежда Егоровна имела серьезный разговор со своим единственным сыном Павлом. И взяла с него слово, что назавтра он будет разумен. Утром первая рота Преображенского полка под командованием капитана П.Н. Игнатьева первой пришла на Дворцовую площадь под знамена государя Николая Первого.
После подавления восстания декабристов карьера Павла Игнатьева верно пошла в гору. Он завершил свой жизненный путь председателем Комитета министров Российской империи. А о его близости к царской семье говорит уже то, что крестным отцом его первенца Николая стал старший сын и наследник государя юный великий князь Александр Николаевич.
Царский крестник оправдал ожидания отца: с отличием, как лучший выпускник 1849 года, окончил Пажеский корпус, где товарищи называли его Красным Солнышком; с серебряной медалью вышел из Николаевской военной академии; в чине полковника отправился военным агентом (атташе) в Лондон; руководил экспедицией в Хиву и Бухару, заключая договоры с эмирами…
Пакет c распоряжением Александра II — отправиться с миссией в Китай — застал Игнатьева на границе. А орден Св. Анны 2-й степени и генерал-майорский чин — через несколько дней в Петербурге.
Николаю Павловичу шел двадцать седьмой год…
11 месяцев переговорной пытки
Вместе с Игнатьевым в Пекин отправились артиллерийский капитан Лев Баллюзек (заместитель и первый помощник), опытный переводчик Александр Татаринов, неопытный, но самонадеянный секретарь Вольф, переводчик с монгольского языка Вамбуев, пятеро конвойных казаков и верный камердинер Митя Скачков. В середине июня 1857 года они были у стен Пекина.
При Игнатьеве нашлись опытные люди, объяснившие ему важность «китайских церемоний». Потому, вопреки советам местных чиновников, посланник въехал в Пекин на носилках с паланкином — едет знатный российский вельможа! Игнатьев будет и впредь внимательно изучать китайские традиции, чтобы в глазах пекинцев соответствовать высокому статусу. Вскоре и в Пекине, и за его пределами дипломата станут уважительно называть И-Дажень, то есть сановник И.
Свое посольство Игнатьев разместил в одном из двух подворий Русской духовной миссии, через которую осуществлялись все дипломатические связи между странами. И тут же попросил Верховный совет Китая назначить переговорщиков. Таковыми оказались члены Совета Су-Шунь и Жуй-Чан. Первое же их предложение — встречаться в специально предназначенном для дипломатических бесед Доме переговоров — Игнатьев отверг: там китайцы принимали представителей вассальных государств.
Переговоры шли на территории Русского подворья.
Это, впрочем, не отразилось на позиции хозяев. На первой же встрече они категорически отвергли все российские предложения. И заявили, что подписавшие Айгунский договор сановники сделали это самовольно и уже наказаны императором. Переговоры в Пекине шли 11 месяцев, в течение которых Игнатьев не раз приходил в отчаяние. Однажды Су-Шунь в ярости швырнул на пол Айгунский договор с криком, что бумажка эта ничего не значит. Назавтра Игнатьев отправил в Верховный совет жалобу на переговорщика. Это возымело действие, и больше китайский сановник такого себе не позволял. А посланник в одном из донесений даже предлагал Горчакову высадить в гаванях Приморской области десанты, заложить посты, не дожидаясь ратификации Айгуньского договора…
Кстати, это и было чуть позднее исполнено Муравьевым-Амурским, который распорядился отправить сотню стрелков и основать посты Владивосток и Новгородский.
Побег из Пекина
МИД решил поменять переговорную тактику. Горчаков посоветовал Игнатьеву при первом же удобном случае примкнуть к воюющим союзникам, Англии и Франции, и вместе с ними маршем идти на Пекин. А там выступить в качестве посредника и миротворца, потребовав в награду от Китая ратификации Айгунского договора.
Чтобы исполнить этот план, Игнатьеву нужно было выехать к морю, где его ожидали русские корабли. Но китайцы, прозорливо опасаясь подвоха, отказались выпускать дипломата из Пекина. И тогда он решил бежать. По городу были заранее распущены ложные слухи, где и в каком направлении состоится побег. Рано утром 16 мая 1860 года из Южного подворья выехали несколько повозок. Через некоторое время следом выехали два экипажа с сотрудниками посольства, и были вынесены носилки посланника, закрытые паланкином. Они были пусты. Игнатьев в военной форме выехал из подворья верхом и, никем не узнанный, отправился вслед передовым повозкам.
В нужный момент повозки заблокировали ворота — «сломались» оси, стражники бросились к ним, а Игнатьев под шумок выехал за ворота…
В Шанхае русский посланник познакомился с первыми лицами союзников. У англичан это был бывший губернатор Канады лорд Элджин, мечтавший стать вице-королем Индии. У французов — барон Гро, страстный путешественник и фотограф. Обоим Игнатьев отправил официальные письма, где бесхитростно слукавил: все вопросы между Россией и Китаем улажены, он присоединяется к экспедиции лишь в качестве миротворца и добровольного помощника. Союзники встретили неожиданного попутчика настороженно и даже высокомерно, что неудивительно, учитывая разницу в возрасте: лорду Элджину было 49 лет, а барону Гро — 67! Ну а Игнатьев старался их страхи рассеять. Рассказывал о китайцах — их традициях и привычках…
Союзники оценили его познания и манеры — молодой русский дипломат свободно владел и английским языком, и французским. И волей-неволей пользовались его советами. Весьма коварными, надо признаться…
Поход на Пекин
20-тысячный экспедиционный корпус двинулся на Пекин. Русское посольство за ним не поспевало. Среди шести русских кораблей не нашлось ни одного с мелкой осадкой, чтобы войти в реку. Но не было бы счастья…Отставший Игнатьев теперь мог свободно контактировать с китайцами без риска себя скомпрометировать. Он наблюдал бесчинства победителей и… с утра до вечера принимал китайских жалобщиков, которые шли к нему в поисках защиты. Молодой дипломат старался никому не отказывать, попутно сетовал: вот если бы Госсовет обратился с официальной просьбой о помощи, русский царь вполне мог бы остановить войну…
Результатом народной дипломатии Игнатьева стала «сарафанная молва»: если бы не пекинские чиновники, И-Дажень защитил бы китайцев, а могущественная Россия запретила Англии и Франции воевать с Китаем.
Когда же Игнатьев добрался, наконец, до Тяньцзиня и догнал союзников, он предложил лорду Элджину и барону Гро свои услуги по защите местных христиан от мародеров. И, получив горячее согласие, поручил своим подчиненным выдавать всем обратившимся за защитой белые бумажные листочки с надписью «Christian». Листочки эти китайцы наклеивали на ворота и двери. И вскоре от них отбою не было: прошел слух, что «русские бумажки» защищают от грабежей…
17 августа в Тяньцзине начались переговоры союзников с членом Верховного совета Гуй Ляном. Китайский сановник принял все условия, ему предъявленные. Но когда по подсказке Игнатьева Гуй-Ляна попросили предъявить свои полномочия, таковых не оказалось. Переговоры были расстроены.
Следующие были назначены в городке Тунчжоу, уже под Пекином. Туда отправилась делегация союзников из 36 человек (включая конвой), за которыми увязался и корреспондент лондонской «Таймс» Боулби. Договорились обо всем, включая церемонию представления Уполномоченных богдыхану и сроков отхода союзных войск…
Но тут и взошла звезда Игнатьева.
На обратном пути переговорщики вдруг обнаружили, что вышли в тыл огромной китайской армии числом около 60 тысяч человек, включая 8 тыс. монгольских конников. Еще более был изумлен английский полковник Уолкер, который выехал встречать переговорщиков. Остановился в ожидании дальнейших распоряжений и передовой отряд французов, внезапно наткнувшийся на правое крыло китайской армии.
И тут началась пальба!
Позже выяснилось, что французскому офицеру-интенданту понравился вьючный лошак монгольского всадника. И он попытался этого лошака отобрать. Завязалась драка, свидетелем которой стал полковник Уолкер. На подмогу монголу подоспели еще несколько всадников. Уолкер, обнажив саблю, поскакал на выручку французу. Саблю у него отобрали, ею же рассекли Уолкеру голову. И когда он с окровавленной головой скакал вдоль китайских укреплений, по нему раздалось несколько выстрелов — сначала из ружей, а потом и из пушек. Предположив худшее, командир французского передового отряда скомандовал атаку и смял правое крыло китайской армии. Во фронт ударили подошедшие англичане…
Китайская армия была разбита за несколько часов, но… парламентеры остались в руках китайцев! Некоторых из них казнят сразу, некоторых замучают до смерти, в том числе и репортера Боулби… Живыми в итоге вернутся только 13 человек.
И поможет вернуть их Игнатьев.
Вот когда он станет необходим обеим воюющим сторонам.
Китайские церемонии
Союзники ринулись на Пекин, как стадо разъяренных быков. Наткнувшись на летнюю резиденцию богдыхана, дворец Юаньминъюань, они разграбили его и сожгли. Богдыхан бежал из Пекина.
Сам Игнатьев в это время буквально метался между Элджином и Гро, стараясь остановить наступление. «Если падет династия Цин, то с кем союзники будут подписывать договор? Кто заплатит им контрибуцию? Вместо этого им придется создавать в Китае новую власть, нести новые расходы!» Под стенами Пекина союзники-таки остановились. Но потребовали передачи контроля над городскими воротами. Что и было исполнено.
И первым, кто вошел через них в Пекин, был, разумеется, Игнатьев! Это было сделано в лучших традициях китайских церемоний — смотрите, кто здесь главный. Тщеславный Элджин был крайне раздосадован, узнав об этом. Ну а И-Даженя, прибывшего в Русское подворье, немедленно посетила китайская делегация. Забегая вперед, скажу, что на следующий день после подписания договора с союзниками у Игнатьева побывал и младший брат богдыхана князь Гун Цин Ван; в отсутствие императора он вел все официальные дела. Они с Игнатьевым были почти ровесниками. И сумели быстро договориться.
Условия Игнатьева: Гун должен обратиться к нему с официальной письменной просьбой о посредничестве; китайское правительство не скрывает от него своих контактов с европейцами и ничего не предпринимает без предварительного совета с русским посланником; Гун признает и утверждает Айгунский договор и соглашается на разграничение по реке Уссури до Кореи.
Китайцы, в свою очередь, попросили Игнатьева смягчить притязания европейцев, которые требовали немедленной выплаты за погибших, наказания виновных, уничтожения до основания Летнего дворца… Игнатьев пообещал содействие по девяти пунктам из 10. И гарантировал князю Гуну полную безопасность при подписании всех договоров. Все свои обещания Николай Павлович в дальнейшем исполнил.
12 и 13 октября 1860 года в Пекине князем Гуном и каждым из Уполномоченных были подписаны трактаты. Сначала англичанами, на следующий день — французами. Пришла очередь договора Китая с Россией, который готовился в тайне от союзников…
Чтобы союзники не помешали подписанию, Игнатьев сумел убедить Элджина и Гро до весны разместить свои посольства в Тянцзине, под защитой союзных войск, где было и теплее, и сытнее. А на прощание устроил в Пекине прием. Дипломаты и генералы пили за победу, благодарили хозяина за помощь. А в соседнем помещении помощники Игнатьева в эти же минуты горячо спорили с китайскими представителями по поводу текста совместного договора — переговоры шли ежедневно по 6-7 часов. Время от времени Игнатьев выходил «проветриться», выслушивал доклады помощников, вносил коррективы и возвращался к гостям. В обсуждении текста он участвовал только через посредников, хотя написал его, разумеется, сам.
28 октября европейские Уполномоченные покинули Пекин. А 31 октября князь Гун прислал письмо с приложением указа богдыхана о том, что с текстом договора с Россией тот ознакомился, с ним согласен и повелевает договор подписать.
В окончательном варианте трактата было 15 статей. Первая в подтверждение Айгунского и Тянцзинского договоров утверждала новую пограничную линию от устья Уссури до реки Ту-мынь-дзян на границе с Кореей. Статьи с 4-й по 8-ю описывали новые, равно свободные торговые отношения между государствами. Последующие статьи определяли вопросы дипломатических отношений. Чуть позже, весной 1861 года, была согласована карта разграничения.
Торжественная церемония подписания Пекинского договора состоялось в Русском подворье 2 ноября в половине четвертого пополудни. Гун уступил Игнатьеву право первым поставить свою подпись. Было подписано два экземпляра на русском и два на китайском языках и совершен размен. После церемонии — шампанское, сладости и чай.
А 10 ноября по первому снегу Игнатьев покинул Пекин…
Закат
Государь отметил его работу в Китае тремя орденами, званием генерал-адъютанта и должностью директора Азиатского департамента МИД. В Китай Игнатьев больше не вернется. Через полгода он внезапно и счастливо женится на юной красавице-княжне Екатерине Голицыной. Через два года, устав от кабинетной работы, уедет послом в Константинополь, где заслужит прозвище «вице-султана». Будет участвовать в Русско-турецкой войне, в 1878 году подпишет Сан-Стефанский мирный договор и станет национальным героем Болгарии…
При Александре III год прослужит министром внутренних дел. Не сработаются. Закат, разоренье, кончина в имении под Киевом в 1908 году…
