Рассказ о том, как семилетний Нижинский в цирке Дурова выступал.
Из воспоминаний Брониславы Нижинской:
«Летом 1896 года в Вильно у родителей был контракт с цирком Саламонского, где в это время выступал знаменитый клоун Владимир Дуров.
Мы с Вацлавом участвовали в его спектакле. В центре арены стоял домик с жильцами. Это были кошки, щенки в шляпках, кролики в юбочках. Я каталась вокруг арены в карете, управляя запряжённой четвёркой собак. Вдруг домик загорался. Прибывала звериная пожарная команда. Обезьянки заливали домик водой из шлангов. Вацлав был трубочистом. Он появлялся на арене с лестницей, одетый во всё чёрное, с каской на голове. Приставив лестницу, он поднимался на крышу и спасал зверей-жильцов. Сначала он сбрасывал на руки Дурову собаку, поросёнка, а потом сам спрыгивал на арену с пушистым белым кроликом в руках. Затем он подбегал к обезьянке-пожарному и выхватывал у неё шланг. Обезьянка забиралась Вацлаву на плечи и они вместе тушили пожар.
Вацлав находился на арене всё представление. Роль трубочиста, героя, спасителя зверей он играл с огромным удовольствием. Дуров брал Вацлава за руку и они вместе кланялись восторженной публике под гром аплодисментов. Работая в цирке наравне со взрослыми артистами, мы были наверху блаженства.
На Вацлава эти выступления оказывали огромное впечатление. Возвращаясь домой, он был необыкновенно тих и задумчив, погружённый в раздумья о том, что можно будет добавить или улучшить в следующий раз. В свои семь лет он поражал всех своим творческим подходом к этим выступлениям».
Интересен комментарий более позднего биографа Нижинского и автора книги о нём – Петера Оствальда (Peter Ostwald (1928, Берлин — 1996, Сан-Франциско) — американский психиатр и психотерапевт).
Прочитав эти воспоминания Брониславы о раннем детстве Вацлава, Оствальд делает вывод: «При столь интенсивном раннем приобщении к исполнительскому искусству, может случиться так, что другими навыками, имеющими отношение к интеллектуальному и социальному развитию, относительно пренебрегают, и это, по-видимому, было верно в отношении детей Нижинских. Все трое детей были в какой-то степени инвалидами из-за того, что росли в семье, для которой быть на сцене и радовать публику всегда было на первом месте».
Это яркий пример, как можно извратить историю. Прочитав очень трогательные, живые, яркие воспоминания Брониславы о первых выступлениях Вацлава на сцене, о его рано проявившемся таланте и удивительно серьёзном отношении к своей работе в таком юном возрасте, биограф Петер Оствальд делает вывод, а точнее ставит диагноз, что все дети в семье Нижинских были «инвалидами», так как были ограниченно развиты.
Интересно, а как своё дошкольное детство провёл сам психиатр Петер Оствальд, родившийся в 1928 году в Берлине. Объездил ли он к своим восьми годам десятки городов, видел ли сотни людей разных национальностей и культур, слышал ли их народные музыкальные инструменты и их песни, видел ли десятки концертов и театральных спектаклей, выступал ли сам на сценах разных театров и аренах цирков, как это делали дети семьи Нижинских?
Однако, психиатр П. Оствальд диагноз свой поставил и всё — сделать уже ничего нельзя. Причём это его субъективное размышление, не подкреплённое никакими доказательствами, но книга выпущена тысячными тиражами и её цитируют сотни авторов. И вот уже сотни статей и лекций о Нижинском пестрят фразой, что он был «интеллектуальным инвалидом» с раннего детства.
Клеймо поставлено и смыть его уже невозможно. И сколько ещё таких клейм поставили на Нижинского, этот и другие «биографы»? Но у меня возникает вопрос ко всем этим авторам: зачем вообще писать о ком-то, если ты не любишь своего героя, он безразличен тебе или даже неприятен?
И кем вообще надо быть, чтобы прочитав трогательные строки о маленьких талантливых детях, сделать подобный вывод?
Мой ответ: человеком со стеклянным сердцем, как говорил Вацлав Нижинский…
