КАК КАЗАКИ БЕЛОВОДЬЕ ИСКАЛИ.
Собственно Беловодье. Порт-Саид — Нагасаки
1 июля, когда со времени отбытия из Уральска минуло уже пять недель, Барышников, Максимычев и Хохлов прибыли на пароходе из Яффы в Порт-Саид на берегу недавно прорытого Суэцкого канала. Думали ли строители, что новинка эта послужит русским раскольникам в поисках легендарного Беловодского царства — до этого путь на Восток пролегал через Южную Африку, был дорог и занимал многие месяцы.
Город был разукрашен гирляндами и фонариками, взрывались фейерверки, палили из корабельных орудий — французы отмечали День взятия Бастилии, ведь по григорианскому календарю наступило 14 июля. Между французскими и английскими моряками по такому случаю проводилось соревнование — копьем нужно было столкнуть соперника со шлюпки в воду.
Заглядываться на все это великолепие в планы прибывших вовсе не входило, но ничего другого им и не оставалось — русский пароход, на котором они рассчитывали продолжить свое путешествие, ушел за сутки до их приезда. Шанс взойти на отечественное судно мог представиться казакам лишь через месяц, так что решено было уплатить совокупно 1500 франков за билеты на отходящий через три дня французский пароход. Его маршрут пролегал через Коломбо, Сингапур, Сайгон, Гонконг, Шанхай и Нагасаки, где и планировали сойти путешественники, после чего судно отплывало к берегам Австралии.
****
…на обратном пути спросили араба: «Есть здесь христианские церкви?» — «Есть», — ответил араб. — «Ну пойдем с нами до церкви». Повернули в переулок налево, где встретился нам человек высокого роста, средних лет, немного побелее араба, на голове длинные, черные, курчавые волосы, на плечах надета короткая, черная куртка, панталоны высоко подняты. В одной руке он держал кисет, в другой трубку с длинным растреснутым чубуком. «Вот и священник этой церкви», — сказал араб. Мы пристально посмотрели на священника и с тем пошли обратно на пароход»
****
Мы уже имели удовольствие описать теплую встречу, ожидавшую русских пассажиров на борту парохода. Помимо шести бутылок вина, выставленных попутчиками, каждый день путникам полагалось горячее, белый хлеб и переменные фрукты: яблоки, миндаль, сладкие лимоны. Сверх того выдавалось ежедневно на человека по бутылке вина, пусть и не впрок это было никудышникам, ни вина, ни водки в рот не бравшим. «Французы дали нам волю», — запишет Хохлов.
11 июля пароход миновал Суэцкий канал и вошел в Красное море, через которое провел Моисей свой народ аки посуху и которое вслед поглотило в своих водах его преследователей. Очень хотелось казакам увидеть фараонов, которые, по легенде, вылезают из вод и спрашивают у людей, скоро ли наступит светопреставление, но не довелось.
****
«Не видали ни одного водяного фараона. Видали только трех фараонов, которые, оставшись от времен Моисея на берегу, в проезд наш купались на берегу моря и, увидев нас, побежали из воды в пески».
****
Когда пароход вышел в океан, началась качка. Насилу добрались казаки до Цейлона, но, видимо, сил гулять по Коломбо у них не осталось, и снова дневник вторит путеводителю: «Остров Цейлон весьма богат и плодороден».
Сингапур, по представлениям казаков, располагался не слишком далеко от Камбайского царства со столицей в городе Левеке, где правит царь Григорий Владимирович, о котором епископ сказывал. Надивившись на французов, бросавших в воду монеты (их с большой ловкостью ловили местные дети), путешественники сошли на берег и наняли рикшу. Не менее трех верст бежал рикша в заданную сторону, прежде чем стал вопросительно оглядываться. «Русский консул!» — скомандовали казаки, снова задав направление жестом. Через какое-то время извозчик остановился у дома на краю города и, показывая на магазин, сказал: «Руска, руска». Ничего специфически русского в лавке не оказалось. С помощью хозяина удалось-таки кое-как внушить рикше, что именно нужно пассажирам, но тот, ссылаясь на усталость, дальше ехать отказывался. Более того, он требовал монету стоимостью в целый рубль за проделанный путь. Тут уж Хохлов потянулся к оружию и быть бы беде, если бы сговорчивый урядник Максимычев не протянул рикше требуемую монету. Взяв еще одну монету вперед, рикша согласился все-таки отвезти казаков в консульство, где ожидало их жестокое разочарование. Ни о граде Левеке, ни о христианах, хранящих где-то неподалеку древнее благочестие, русские, жившие на Сингапуре по десять лет, не слыхали.
Ночью на 28 июля пароход приблизился к камбоджийским берегам, что, надо думать, несколько оживило расстроенных сингапурскими известиями путешественников, ведь название Камбоджа считалось лишь другим именем Камбайского царства. Пароход бросил якорь в Сайгоне (в конце XIX века Вьетнам вместе с Камбоджей и Лаосом входил в состав Французского Индокитая. — Прим. ред.), и тут, к вящей казачьей радости, с берега послышался колокольный звон — уж не православная ли это церковь? Снова погрузившись на рикшу, казаки, как умели, принялись воспроизводить колокольный звон: «Дин-дон, дин-дон». Рикша, пусть и не сразу догадавшийся, чего хотят иностранцы, по зеленым сайгонским улицам привез их к источнику звука — им оказался Нотр-Дам-де-Сайгон, католический собор, построенный здесь французами. Понурыми возвращались казаки на корабль. Вслед бежали дети, впервые, вероятно, видевшие русского человека. Через какое-то время они осмелели настолько, что стали поднимать казакам бороды, желая убедиться в наличии горла.
Новый удар ждал раскольников на пароходе. Русский доброхот-попутчик, некто прокурор медицинского ведомства Куликовский по пути из Сайгона в Гонконг подвел их к карте и наглядно продемонстрировал, что ни города Левека, ни Беловодья нет ни в этой части света, ни в какой-либо другой.
Но стоило казакам 4 августа отплыть из Гонконга, где прокатились члены экспедиции на фуникулере, слова Куликовского стали расходиться с тем видом, который открывался за бортом. Вода вокруг стала много более светлой, почти белой, вот и занадеялись едва ли не в последний раз наши староверы, что попали-таки в Беловодье. Но и тут, на беду, сыскались специалисты, которые живо разъяснили, что вода посветлела от близости реки Янцзы, по которой поднялся пароход до Шанхая. Здесь казаки с большим интересом осмотрели туземные чайные угодья. Главный вопрос, впрочем, так и остался неразрешенным: правду ли говорят в народе, что китайцы, прежде чем отправить чай в Россию, поливают его жертвенной змеиной кровью?
****
Вот я ходил на дом к одному знакомцу; раза три приводилось мне у него обедать. В одно прекрасное время пришлось мне взойти к нему в чулан, в котором висело телячье мясо; от мяса запах был довольно отвратительный; под мясом стоял ушат с водой. С мяса падали в ушат крупные черви. «Для чего ушат с водой поставили под мясо?» — спросил я. — «Эй, Левка! Черви самая лакомая наша пища»
****
6 августа в 9 часов утра пароход покинул пристань Шанхая и чуть более суток шел до Нагасаки. Здесь бы, в самом Опоньском царстве, и стоять 40 церквам, здесь бы и греметь грозам — но нет, люди все маленькие и раскосые, в пиджаках на голое тело, даже и смотреть не хочется. По-русски за пределами консульства говорит лишь хозяин гостиницы, да и тот на поверку оказался румынским евреем. Разочарованные казаки не провели в Японии и двух суток, и воспоминаний об этих местах не оставили. Отметили только, что ни в русском консульстве, ни в пароходном агентстве ничего не слыхали о древних христианах. При первой возможности были куплены билеты на пароход «Херсон», отправлявшийся во Владивосток.
Возвращение ни с чем. Владивосток — Уральск
13 августа 1898 года «Херсон» прибыл во Владивосток и бросил якорь в 300 саженях от берега. Трое казаков, за три месяца обогнувшие континент Евразия, возвращались домой — из Владивостока в Благовещенск и дальше на запад по Амуру. Погрузившись на речной пароход, странники дошли до опасного Черняевского переката, где пароход не смог пройти мель и повалился на берег, в результате чего сломалось гребное колесо. Судно встало, угрожая путникам зимовкой в глухих местах близ китайской границы. Надежду на высвобождение сулили теплые отношения с двумя генералами и купцом, оказавшимися на том же судне.
Отношения с попутчиками сложились случайно и благодаря икре. Повар-китаец, взявшийся приготовить осетрину для генералов, икру по незнанию выбросил в воду, а сметливые казаки ее выловили, наскоро посолили и доставили изысканную закуску к барскому столу. Казаки рады были услужить и после этого случая: господа изволят пострелять рыбу, казаки тут как тут — ныряют в воду и подают добычу. За такие-то заслуги и обещали взять их на присланный специально за генералами пароход.
К несчастью, на пароходе оказалось место только для одного из чинов с семьей, и лишь почти через месяц, 9 сентября, удалось казакам воспользоваться протекцией купца, лично знавшего хозяина пароходства, и пересесть на корабль «Михаил Архистратиг».
Путь из Владивостока до Уральска занял у казаков чуть менее трех месяцев. По результатам экспедиции епископу Аркадию в доверии было отказано, да и сам он к тому моменту куда-то сгинул. Урядник Максимычев напечатал отчет о путешествии в местной газете, а позже издал отдельной брошюрой. Григорий Терентьевич Хохлов переписал полууставный свой дневник гражданским письмом по просьбе писателя Владимира Галактионовича Короленко, с предисловием которого он и был издан в 1903 году по распоряжению Императорского Русского географического общества.
На основе этого издания, газетных заметок тех лет и позднейших исследований и была написана эта статья.
