Из воспоминаний писателя Корнея Чуковского —
«Когда Репин писал мой портрет, я в шутку сказал ему, что, будь я чуть-чуть суевернее, ни за что не решился бы позировать ему, потому что в его портретах таится зловещая сила: почти всякий, кого он напишет, в ближайшие же дни умирает.
Написал Мусоргского – Мусоргский тотчас же умер.
Написал Писемского – Писемский умер.
А Пирогов?
А Мерси д’Аржанто?
И чуть только он захотел написать для Третьякова портрет Тютчева, Тютчев в том же месяце заболел и вскоре скончался.
Присутствовавший при этом разговоре писатель-юморист О. Л. д’Ор сказал умоляющим голосом:
– В таком случае, Илья Ефимович, сделайте милость, напишите, пожалуйста, Столыпина! -, Все захохотали. Столыпин был в то время премьер-министром, и мы его ненавидели.
Прошло несколько месяцев. Репин сказал мне:
– А этот ваш Ор оказался пророком. Еду писать Столыпина по заказу Саратовской думы.
Своё согласие на предложение написать портрет премьер-министра Репин дал не сразу, искал самые различные предлоги, чтобы отказаться. Но Саратовская дума выполняла все предъявляемые художником требования, и отказываться было уже просто неудобно. Художник решил изобразить Столыпина не царедворцем в мундире с орденами и всеми регалиями, а в обычном костюме. Портрет – свидетельство того, что Репина интересовала личность, а не государственная персона. Официоз и торжественность портрету придаёт только темно-красный фон. После первого сеанса Репин рассказал друзьям: «Странно: портьеры у него в кабинете красные, как кровь, как пожар. Я пишу его на этом кроваво-огненном фоне. А он и не понимает, что это фон революции…» Как только Репин закончил портрет, Столыпин уехал в Киев, где и был убит.
