Из письма В. Н. БУНИНОЙ брату Д. Н. Муромцеву
12 июня 1934 г.
Грасс, Франция
«Ты знаешь, что Ян [И. А. Бунин. — З. л.] всегда любил, чтобы дом был полон. А потому сначала мы проводили лето, снимая совместно виллу с друзьями, затем сняли отдельно и стали приглашать к себе знакомых, и кто-кто не пользовался нашим гостеприимством. Два лета у нас было восемь спален к концу сезона…
Я — хозяйка легкая, Ян живет почти всегда своей жизнью, так что гости себя чувствовали, как дома.
Потом мы стали снимать маленькую виллу, где живем и поныне, но и в ней почти всегда все постели заняты. Но все это были гости, иногда жившие у нас чуть ли не полгода.
Вероятно, Яну хотелось иметь под рукой “Колю” [имеется в виду Н. А. Пушешников, двоюродный племянник И. А. Бунина. — З. л.], и случай представился. Познакомились с Галей [Г. Н. Кузнецовой. — З. л.]. Он был в то лето в особом настроении — добром, щедром, каким я его никогда не видела… И он принял в ней участие, пожалел ее, пожалев, вероятно, и увлекся чувством покровительства, за несколько лет перед этим он неожиданно стал вздыхать, что у него нет дочери “с толстой косой”…
У Гали косы не было, но детскости и до сих пор хоть отбавляй. А история обычная. Выскочила рано замуж, ничего не понимая, разочаровалась в муже, ибо он — ferre a ferre, хотя и ловкий и добился потом, что бросил физический труд и теперь <занимается> тем же, чем думал быть и даже был раньше — адвокат! Но человек действительно к ней неподходящий. Она и раньше расставалась с ним, но нужда опять свела. Ян предложил поддержку, и она стала жить у нас.
Отношения их для меня приемлемы — у них разница около 30 лет. Много было неприятностей от людей, любящих вмешиваться в чужие дела, в которых они не умеют и не могут разобраться.
С тех пор прошло восемь лет, семь лет она живет с нами. Отношения у меня с ней очень хорошие. Коля в свое время мне доставил своим бытием больше страданий, но, конечно, сплетен было много. а
Леню [Л. Ф. Зурова. — З. л.] мы выудили по его произведениям из Риги. Нашли их обещающими. Он в то время малярствовал. Пригласили на две недели, а он живет уже пятый год.
Так что — французская семья — мальчик и девочка — девочку больше любит papa, а мальчика — я.
Меня он тоже очень любит, хотя характер вроде маминого, такая же кровь…
С Галей они то ссорятся, то живут дружно a la cousine. Ко мне привязан. Со своими горями идет ко мне. И Галя, да и Ян, ревнуют меня к нему, уверяют, что я к нему пристрастна. Но это неверно, я глубже знаю его, чем они, и больше жалею. Он еще молодой, 32 года, от природы здоров, только сторона матери — нервы, — она застрелилась. Матери не помнит, но относится к ней свято, всегда ее портрет на его столе… Из дому он ушел 16 лет, еще реалистом. Много перенес в возрасте 16-18 лет. Болел и тифом. Потом учился, но в городе, где учился, легко получить чахотку, и пришлось ему бросить свое архитектурное занятие, так как заболел плевритом, и врачи его оттуда услали. После этого работал и физически и интеллектуальным трудом, пока не попал к нам. За это время он кое-что сделал, и сделанное одобряют, но денег зарабатывает очень мало. Он и здесь умудряется подхватить плеврит, а два года назад у него начался процесс в легком. Сейчас он здоров. В этом году — хорошее питание, и есть возможность больше развлекаться, раньше он, хоть немного, но вносил за себя в общую кассу, а теперь Ян не берет. Я переписываю ему, когда нужно. Он очень поощряет меня работать. Сердится, что я бросила свои портреты.
С Галей у меня отношения хорошие, но иные. Она ближе с Яном, даже не ближе, а вернее, у нее больше тяга к Яну, чем ко мне. Впрочем, за последнее время и к Яну тяга поубавилась. Она увлекается как-то вся, так теперь увлечена своей новой подругой Маргой [М. А. Степун. — З. л.] и, видно, что она готова хоть целый день быть с ней. Она была замужем. Вышла девчонкой. Муж был хороший, но ferre a ferre, кроме того, ей противна супружеская жизнь.
Одно время у них с Леней была дружба, хотя они и много ссорились. Но Марга захватила ее всю. Кроме того, она не из тех, кто может мириться с трудным характером… Нервна, быстрая смена настроений — возбужденная веселость, а затем печальные глаза… Много детскости. Настоящей доброты не очень много. Но есть кротость, если не очень против шерстки. В обращении мягкость есть, до тех пор, пока нравится, здоровый эгоизм и она имеет. Весь мир сводит к себе».
На фото: Г. Н. Кузнецова, И. А. Бунин, В. Н. Бунина, Л. Ф. Зуров. Грасс, Франция. Конец 1920 — начало 1930-х.
Подготовка публикации: ©Зеленая лампа, 12.06.2023
