«Я уехал в Финляндию. Как здесь тихо, хорошо. Душа отдыхает. Далеко от мира с его суетой, даже газеты сюда не доходят»
28 октября 1917 г. Финляндия
Из дневника Верховского
Выйдя из состава Временного правительства, я уехал в Финляндию. Как здесь тихо, хорошо. Душа отдыхает. Далеко от мира с его суетой, даже газеты сюда не доходят, на этот далекий остров, печальный в пелене осеннего тумана остров. Кажется, что водоворот жизни, бешено крутясь, выбросил меня на берег, и странно в первую минуту вместо кипения и сумятицы кругом, вместо людей взволнованных, рвущихся, бьющихся в путах жизни, увидеть лишь тихий лес и молчаливое озеро.
У меня такое же настроение
было давно-давно, когда меня, раненного, привезли из Августовского леса в Лицейский лазарет. То же чувство исполненного до конца долга и так же болит рана, правда, теперь рана в душе, мука сознания неизбежности катастрофы, с которой люди не только не хотели бороться, но даже не хотели видеть ее. <…>
Я хотел уйти так, чтобы это не произвело вредного впечатления на армию. Военный министр уходит в отставку вследствие несогласия Временного правительства идти на мир с Германией, а я боялся, что именно так,— в упрощенной психологии толпы будет истолкован мой уход. Вопрос о мире в армии стал настолько больным, что мои товарищи по кабинету нашли невозможным громко сказать причины моего ухода. Я подал в отставку 19 октября, а они 22-го поместили. приказ, что я увольняюсь в отпуск на 2 недели без прошения. Поэтому мне пришлось молчать и слушать весь вздор, все гадкие сплетни, всю грязь, которую тогда обо мне говорили.
В эти тяжелые дни пришлось пожать плоды того непонимания, которое было в русском обществе к моей работе. Люди видели «революционную фразу», «революционный жест» и не видели сути и целей. Единой цели, ради которой все делалось. Нужно было сделать так, чтобы массы поверили искреннему желанию работать над спасением страны и отвести Россию от пропасти, в
которую ее тянет Германия. Эта часть задачи мной осуществлена. Доверие есть. Я знаю сейчас определенно, что в любую минуту могу даже вывести массы на улицу. Но для русского общества я новый человек и не могу убедить в необходимости тех резких шагов, на которых я настаиваю и без которых катастрофа кажется мне неизбежной.
В то же время раз нет сотрудничества всей интеллигенции и всего народа в такую страшную минуту, как сегодня, то ничего для
спасения страны сделать нельзя. И вот… скопленный капитал доверия масс погибает без пользы.
Непонимание моей работы доходит до того, что многие боятся, не захочу ли я использовать создавшееся положение для авантюры. Керенский взял даже
с меня слово, что я срочно уеду из Петрограда.
Как все это бесконечно больно, как бесконечно тяжело. Судьба народа слагается из тысячи причин, и, видно, пока не создастся единого языка для интеллигенции и народа, до тех пор мучения России не кончатся и пойдут своим естественным ходом. Лишь зажегшаяся под влиянием горьких несчастий национальная идея
даст этот общий язык, и счастливы будут люди, которым придется работать тогда, объединяя все усилия всего народа к одной общей всем цели.
🎖️Записки военного министра Временного правительства
