Мне повезло…
Историю России я изучал не только по книгам, но и по историям жизни конкретных людей.
Ужас XX века был для меня не абстракцией, не картинками из кинофильмов, но реальностью, прошедшей рассказами этих людей через меня.
Тем более что люди эти были, в том числе, и моими родственниками.
И когда сейчас я то и дело натыкаюсь на дискуссии о том, какова была степень гениальности Ленина, Сталина и т.д., о том, что репрессии были, но они были необходимы, о том, что стратегический талант таких вождей помог выиграть войну, мне становится тоскливо. Я не хочу думать об общих размытых вещах, но вспоминаю те истории конкретных людей, которые намертво засели в памяти.
Как то уже я писал о своей прабабушке по линии мамы Пелагее Сергеевне, пронёсшей на своих плечах весь ужас, сопровождающий чьи-то политические эксперименты XX века.
Хочу с добавлениями продублировать эту историю, поскольку накануне Радоницы сделал очень неожиданное для себя открытие, дополнившее эту историю новыми фактами.
На первой фотографии моя прабабушка и её муж (отчим моей бабушки) Осип Фролов в 1945 году. За ними их сын Александр (бабушкин младший брат).
На второй фотографии прабабушка Пелагея Сергеевна со своей внучкой (моей мамой) в 1965 году.
Пелагея Сергеевна (в девичестве Анисимова) — крестьянка Ливенского уезда Орловской губернии. Родилась в 1900 году, была самой младшей в многодетной крестьянской семье. Из-за Гражданской войны не могли её выдать замуж, случилось это только в 1923 году, когда пришла стабильность. Не смотря на «революционные» изменения в стране, семья сохраняла патриархальный уклад, и молодых женили ещё по старинке: старики собрались, обсудили, по рукам ударили. Молодых тогда не спрашивали.
Сыграли свадьбу, началась новая жизнь, но недолго она длилась. Мужу (моему прадеду Якову Быкову) на спину упало бревно, жил недолго, через несколько месяцев помер. В марте 1924 года уже вдовая родила Пелагея Сергеевна дочку, а ещё через несколько месяцев было решено семью Анисимовых выслать.
Была в то время в Орловской губернии волна по выселению бывших помещиков, под которую попали и крепкие крестьяне. А ведь коллективизация началась только через пять лет!
Мама говорила, что её бабушка никогда не любила, когда Советскую власть хвалили. Но никогда и не ругала. Говорила, что и в старину, кто работать хотел, тот и жил с достатком.
Семью разделили. Одного старшего брата забрали на шахты в Ростовскую область, другого брата работником на железную дорогу. Она с ребёнком на руках и со старыми родителями (Сергий и Елизавета) в товарном вагоне была отправлена в Сибирь. Где-то в Поволжье на состав напала банда, выгребли всё, что можно было…
Прибыли на Алтай «голы и босы», начали кое-как обживаться. Приглядела прабабушка сибиряка из местных, да и тут беда. Он был почтальоном, переходил вброд реку (а переправ и мостов тогда было мало), утонул. Двинулись дальше…
В 1928 году умерли мои пра-прадедушка Сергий и пра-прабабушка Елизавета…
Со слов моей бабушки Натальи, они были уже очень старые (по её восприятию), старше 70 лет. Т.е. по логике, они были примерно 1855-1858 гг. рождения, и на год рождения моей прабабушки Пелагеи им было уже 42-45 лет.
Осела прабабушка в деревне на границе нынешней Кемеровской области и Алтайского края, там она вышла замуж за Осипа Фролова, вдовца. Был он 1898 года рождения, в 1918 году его мобилизовали в Колчаковскую армию, в 1920 году вернулся домой на хозяйство.
Коллективизация в эту глухомань пришла поздно, но когда уже загнали в колхоз всех, Фроловы ещё упрямились. Начали их давить налогами. Бабушка рассказывала мне (она была тогда ещё девчонкой, но память у неё была всегда изумительная), что продали весь скот, остались только одна корова и одна лошадь, а в 1935 году одним из вечеров пришли соседи и предупредили, что завтра к ним придут уполномоченные товарищи.
Фроловы бросили дом, имущество, посадили детей на повозку и ночью ушли в шахтерский поселок (нынешний Прокопьевск).
Осип пошёл работать на шахту,
ПЯТЬ(!) лет семья с малыми детьми жила в землянке! Потом — барак, и только после войны появилась собственная избушка.
Во время войны Осип был призван в трудармию, четыре года провёл под землей. Бабушка говорила, что иногда по две недели мужчины из забоя не поднимались. В 1942 году семья голодала — воры украли все продуктовые карточки.
В свои 45 лет (столько ей на первом снимке), в возрасте, как сейчас говорят, «ягодки», прабабушка выглядит старухой.
Через пару лет Осип был списан по болезни — силикоз лёгких, но остался при шахте и до пенсии работал конюхом. Тогда ещё очень многое было на конной тяге, а лошадей он понимал и любил.
Умер он в 1962 году в возрасте 64 лет. Чуть ранее погиб под завалом в шахте Александр, тот самый, что на снимке…
Моя мама всё детство жила у своей бабушки, и потом уже рассказывала мне, что в начале 50-х годов у них долго жила странствующая монахиня. Старуха.
Прабабушка моя была безграмотной лет до шестидесяти, и читать её учила внучка — моя мама, тогда уже старшеклассница.
За свою жизнь она прочитала всего три книги — «Тихий Дон», «Поднятая целина» и «Кобзарь».
Мне она в детстве читала книжки по слогам, а я торопил её, потому что знал сказки Пушкина и Чуковского наизусть…
И ещё я помню её строгое неулыбчивое лицо, всегда в чёрном платке. Большой иконостас в углу, лампада. Она была женщиной очень верующей.
Голодала она в жизни много, и умерла голодной смертью. Рак задушил её в 1973 году…
Я благодарен ей, как ЧЕЛОВЕКУ, с которого начиналось моё воспитание…
В этом году, накануне Радоницы, просматривал сайт ru.openlist.wiki/ . Списки жертв политических репрессий.
Натыкаюсь на информацию, которая пробрала меня пониманием моей причастности к этой истории. Причастностью по родству к той, о ком я читаю.
Анисимова Евдокия Сергеевна, 1875 г.р, родилась в Ливенском уезде Орловской губернии. До 1921 года монахиня Крестовоздвиженского монастыря г. Белева Тульской губернии. После закрытия монастыря жила в этом же городе у племянницы. Арестована 31 мая 1931 года по обвинению: «принимала участие в организации нелегального монастыря при Стефановской церкви г. Белева». Осуждена 18 июня 1931 г. тройкой при ПП ОГПУ по Московской обл. по статьям 58-10, 58-11 УК РСФСР. Приговор: 5 лет ИТЛ с заменой высылкой в Казахстан на тот же срок.
И теперь я понимаю, что та старуха-монахиня, о которой рассказывала мама, была не безликой странницей. Моя прабабушка приняла в дом старшую сестру. В начале 50-х годов ей было 75-80 лет.
Что пришлось перенести в своей жизни этим женщинам, если они нерушимо сохраняли тайну для всех окружающих о своём родстве?
Судьба их была такой же, как судьба всей России XX века. С такой же концентрацией трагизма, многожильного терпения и веры.
В чём виноваты они?
Объяснением какой политической целесообразности можно списать на свалку истории их искалеченные жизни?
Всем тем, кто пытается оправдать действия большевистских лидеров того времени, окунуться бы в тот ужас и в то отчаяние, которое я не пережил физически, но всегда буду носить в своей душе до самой смерти.
Как бы парадоксально это не звучало…
