«Последняя моя встреча с отцом [Ф. И. ШАЛЯПИНЫМ] была в 1932 году.
Я приехала к нему в Париж, где он жил последнее время.
Поезд прибывал рано утром. Я ожидала увидеть на перроне отца. Но, к моему удивлению, не только отца, но вообще никого на перроне не оказалось; я решила, что все проспали, как вдруг увидела бегущего мужчину, за которым, размахивая руками и что-то выкрикивая, бежали носильщики.
Я узнала своего брата Бориса, который мне кричал по-русски, что он пробрался на перрон вопреки всем правилам и что отец и родные ждут меня за оградой, где и полагается ждать встречающим. А подходя к ограде, я сразу увидела отца. И мне вспомнилось, как А. М. Горький назвал отца «Колокольней». Он действительно был выше всех чуть ли не на голову.
Братья и сестры с громкими криками бросились мне навстречу, и мы шумно здоровались на удивление прохожим.
У меня в руках был большой букет васильков, которые мне принесли друзья на вокзал при отъезде из Москвы. Отец вдруг заметил этот букет, лицо его просияло радостным удивлением:
— Неужели наши васильки? — спросил он. — Конечно, наши!
И он выхватил у меня букет и прижал его к груди. Мы пошли к выходу, сели в машину и быстро добрались до дома. Дома меня забросали вопросами. Я еле-еле вырвалась на мгновенье, чтобы привести себя в порядок. В мою комнату то и дело стучал отец, приговаривая:
— Ну, Аринка, скорее, черт тебя знает, сколько времени ты одеваешься!
Сели завтракать. Только тут я увидела, что отец постарел.
— Как хорошо, Аринка, — говорил он, — что ты приехала. Вот мне кажется, что ты кусочек Москвы с собой привезла. Скажу тебе откровенно, надоели мне все эти заграницы. Так хочется в русскую деревню… Вот бы, как прежде, с Костей Коровиным рыбку половить на «новенькой» мельнице. Знаешь, давай-ка сегодня соберемся у Борьки и устроим «эдакий» вечер. Позовем Сережу Рахманинова, Костю Коровина…
Так и сделали. Вечером собрались у брата. Наварили пельменей (любимое кушанье отца), достали русской водочки — и пошел пир горой.
Сначала пели под гитару, потом стали петь русские песни. Запевал отец, все семейство подтягивало хором, дирижировал С. В. Рахманинов.
Потом запели какую-то плясовую, и отец с Коровиным сорвались с мест и пустились в пляс. Было необычайно забавно и весело. Федору Ивановичу было тогда пятьдесят девять лет».
Ирина Шаляпина-Бакшеева. Из «Воспоминаний о Ф. И. Шаляпине».
На фото: Ф. И. Шаляпин с сыновьями Федором (слева) и Борисом. Конец 1920-х.
Подготовка публикации: Зеленая лампа, 25.05.2022
