Ирина ОДОЕВЦЕВА
Михновский и Орлов смотрели ревю.
По сцене ходили женщины, разодетые райскими птицами, певец в оранжевом фраке пел высоким голосом, сверкал бриллиантовый занавес, колыхались страусовые перья. Потом какие-то герл в трико ныряли вместе с моржами в огромный аквариум.
Орлов толкнул Михновского.
— Сейчас самое интересное. Румынка.
В пустых до сих пор ложах устраивались дамы. Стало как-то особенно тихо.
— Она шпионка, — сказал кто-то за спиной Михновского.
— Нет, что вы, английский принц чуть не застрелился из-за нее.
Розовый занавес раздвинулся. На сцену быстро вышла очень высокая, очень худая женщина с угловатыми плечами и маленькой головой. Ее черные волосы казались лакированными. На ней было ярко-зеленое платье. Она подошла к самой рампе и, широко разведя худые руки, запела модную песенку.
У нее был глухой и гортанный голос. Она, плохо выговаривая, машинально произносила французские легкомысленные слова. Лицо ее оставалось холодным и спокойным.
Допев песенку, она вдруг резко взмахнула руками, как птица, собирающаяся лететь, и подняла глаза. И эти огромные черные глаза на худом лице казались слишком сияющими, слишком смелыми; они как будто подступали близко-близко, смотрели в самые зрачки зрителей. В их взгляде трепетала такая смелая, веселая, гордая жизнь, что становилось страшно и сердце начинало громко стучать.
И хотя она теперь кружилась по сцене, высоко поднимая худые ноги с острыми коленями, глаза ее ни на мгновение не отрывались от глаз зрителей. Михновскому стало как-то неприятно. Скорей бы она кончила.
Она резко поклонилась, словно клюнула, и убежала за кулисы. а
Раздались аплодисменты, свистки. Кто-то крикнул:
— Шпионка!
Из рассказа «Румынка» (1926).
_________________________________________________________
Л. Бакст. Вакханка. Эскиз костюма к балету «Нарцисс».
Подготовка публикации: ©Зеленая лампа, 16.12.2022
