Инженер из «Прометея» и дьявол Анатэма из пьесы Андреева — одно лицо.
Два года назад нашла фото актёра Качалова в образе дьявола в спектакле Художественного театра и сразу вспомнила про Ридли Скотта.
Вчера на даче Сергея Дурылина увидела на стене рисунок Малевича с этим персонажем. И сам экскурсовод сказал, что где-то читал, что Скотт был вдохновлен этим образом. Я пока не нашла никаких цитат режиссера на эту тему, но тем не менее, думаю, это вполне реально. Возможно как раз через изучение искусства Малевича он и увидел этот образ.
Про сам спектакль как-то уже писала. Всего несколько десятков показов, и по жалобам оскорбленных верующих и личному указанию Столыпина его показ запретили во всех театрах Империи.
Ниже цитата их обзора, вышедшего в год премьеры спектакля. Описание миссии Анатэмы похоже на поведение инженеров из Прометея по отношению к людям:
Анатэма (Анафема) — олицетворение бесчувственного, сухого и холодного интеллекта, скепсиса и презрения. Некто, ограждающий входы, не допускает сатану в ту ирреальную сферу, где обитает «начало всякого бытия», «великий разум вселенной». Бессильно и настойчиво молит А. у врат вечности, то в «безмолвных корчах, как червь под пятою», то с визгом ужаса и боли, «ползая на брюхе, как собака», то «вытянув змеиную шею», стенает горько и тоскливо. А. ведет с Богом ожесточенный спор о пределах разума в познании тайн мироздания, о христианстве и любви к ближнему, о «путях к бессмертию для человека». Орудием «воинствующего нигилиста», явившегося в мир под именем адвоката Нуллюса, становится бедный старый еврей Давид Лейзер, который из нищеты и отчаяния возносится дьяволом на вершину довольства, выраженного в многомиллионном капитале. Лейзер богобоязнен, добр, человеколюбив и потому раздает состояние. А. это знает, смысл его затеи — предать искушению несовершенного человека, чтобы продемонстрировать своему главному оппоненту бессилие сострадательной христианской любви и веры. Под дикий вой и свист разбитой шарманки, под смех сатаны будет разыгрываться человеческая трагедия. Но путь человека разойдется с путями дьявола. Мефистофель XX века, скорее богоискатель, чем богоборец, потерпит поражение. Он вновь окажется перед необъяснимой тайной и вновь истошно закричит: «Где истина? Где истина? Где истина?», он бросит в небо категорическое «Ты убил!», так и не понявший, что вопрос бессмертия «решается любовью».
