Автор этой фразы – Алексей Константинович Толстой. И сейчас мне очень бы хотелось поговорить о словах, об их значении в нашей жизни, и что мы, собственно говоря, с ними сотворили…
Я не знаю, согласитесь вы или нет, но свой взгляд на этот аспект выражу. Итак! Есть люди, которые смотрят на мир глазами историков. Есть те, кто видит эту жизнь с точки зрения, скажем, техников, философов, художников, географов, в конце концов. А есть такие люди, для которых каждая фраза, каждое слово — как некий археологический слой, в котором можно найти следы эпох, культур, да человеческих судеб даже.
Это — этимологи, или просто влюблённые в слова люди. Не профессией, а душой влюбленные. А если любишь по-настоящему, то растворяешься. И соединяешься с тем, кого (ну, или что) любишь.
Вот такая и я – влюбленная в слова. Ищущая и узнающая их историю. Копающаяся в их истоках. И находящая удивительные (для себя, прежде всего) вещи и знания.
Для большинства из нас слово — это просто инструмент: средство сказать, попросить, объяснить. Наорать, в конце концов! Причем, в последнем случае наш словарный запас поражает порой нас самих своим великолепием! Мы пользуемся словом, не задумываясь, как воздухом, например. Но для человека, увлечённого этимологией, слово — не инструмент, а живое существо, у которого есть своё прошлое, своя память и характер. Есть истоки, то есть родители. Есть так называемая династия, то есть, однокоренные слова… Есть своя ниша в этом мире, короче говоря.
И вот такой человек, увлеченный этимологией, он слышит в словах то, что другие не замечают. А это — эхо веков. Вот, например, слово «вежливость» — оно от старинного «вежа», означающего «знающий, ведающий». Поэтому знающий, образованный человек не может быть хамом трамвайным. Он вежливый. Залогом тому служат его знания. Вежливый человек — это тот, кто ведает, что говорит и делает.
Еще пример. Слово «свобода» — от древнерусского «своя воля», то есть возможность поступать по велению сердца.
Каждое слово — как артефакт: надо только очистить его от пыли привычного нами употребления, чтобы увидеть блеск смысла.
Этимолог — не просто любитель словарей. Это языковой археолог, который спускается всё глубже — от современного звука к древнему корню, от привычного значения к первозданному образу. Его инструменты — не лопата и кисточка, а лексемы, суффиксы, древние тексты и сравнительные таблицы. Он ищет не золото, а истины, спрятанные в звуках. Хотя именно это и является золотом. По крайней мере, в моей профессии – точно.
Каждая находка — это маленькое откровение. Ты вдруг узнаёшь, что слово «искренний» когда-то означало буквально «без воска» — от латинского sine cera, так обозначали честные письма, без маскировки и подделки. То есть, не «Алекс-Юстасу», а все по-честному, без вуали двойственного смысла.
Или слово «товарищ» — изначально человек, деливший с тобой товар, то есть хлеб. И твою дальнюю дорогу, ибо владельцы товаров – купцы – народ странствующий. Слова, оказывается, помнят больше, чем любые хроники. Они и есть живые хроники сами по себе.
Если вы когда-нибудь заходили в читальный зал филологического факультета, то могли заметить людей, определенно привлекающих к себе внимание: согбённые над словарями Фасмера и Даля, с карандашом, вложенным между страниц, они ищут следы происхождения того или иного слова, словно детективы на месте преступления.
А они и есть на месте преступления. Но оно не в зле, а в забвении. Хотя забвение и есть зло. Ведь язык — это память народа, и каждый утраченный корень — как сожжённая страница книги, написанной тысячами голосов. Скажете, что рукописи не горят? Горят, даже тлеют, и становятся прахом… Это смотря как поджечь.
Этимологи пытаются восстановить эту подожженную книгу — слово за словом, звук за звуком, как реставратор восстанавливает фреску, утратившую цвета. В этом есть что-то трогательное и героическое одновременно: борьба против забвения ради красоты смысла.
Увлечение этимологией не делает человека сухим учёным. По себе знаю! Напротив, это приучает его видеть поэзию там, где другие видят обыденность. Он слышит, как из одного корня вырастают разные ветви — вера, верность, уверенность — и понимает, что все они питаются одним соком.
Он видит, как из древнего индоевропейского bhā- («сиять, светить») вырастает латинское fama — «слава» (помните – famous?) , и вдруг осознаёт: быть славным — значит светиться. Светиться, гореть, побуждать смотрящих на тебя тоже зажечься от этого огня!
Этимологическое знание рождает особое чувство — восхищение перед языком. Перед его живучестью, его мудростью, его способностью хранить смысл там, где человек уже забыл о таковом. Люди, увлекающиеся этимологией, похожи на переводчиков между эпохами. Они говорят с древними греками и славянами, не поднимая головы от книги. Их работа — соединять, а не разделять (а это всегда крайне приятно): объяснять современному обывателю, что его язык — не просто набор звуков, а живая связь с тысячелетиями человеческого опыта.
Они напоминают, что слово «родина» — от «род», что язык — это форма родства, а говорить на своём языке — значит хранить свою историю и быть привязанным к своему роду.
Увлечение происхождением слов часто начинается с мелочи: кто-то однажды задаётся вопросом, почему «врач» звучит так близко к «врать», и вдруг оказывается втянут в целый мир, где за каждым звуком — история культур, переселений, верований. Этимология превращается в интеллектуальное приключение — бесконечное и захватывающее.
У таких людей особый склад ума. И особые привычки – говорю, потому что чувствую. При всей бытовой поспешности — терпеливость исследователя, воображение поэта и интуиция философа. Я абсолютно недавно поняла, почему с детства рифмую слова на ходу, почему слышу в словах что-то, что привлекает и затягивает в пучину познания. Знаете, даже иногда ловлю себя на мысли: а если бы мы не искорежили наш язык, то что могло бы быть сейчас? Могло ли слово изменить наш мир и пошла ли бы история иным путем?
Для меня язык — это лабиринт, но не пугающий, а манящий, потому что в нём всегда можно найти дорогу к смыслу.
Когда мы узнаём, что слово «друг» связано с древним «другий», то есть «другой, иной, но близкий», мы вдруг чувствуем, что дружба — это не случайное совпадение судеб, а древняя человеческая потребность находить себя в другом. Так одно знание о происхождении слова способно пробудить чувство — уважение, благодарность, сопричастность, например.
Этимологи не спорят с миром, не заявляют о себе, но их работа делает нас всех богаче — внутренне, смыслово, культурно. Они напоминают, что каждое слово — это не просто звук, а путь, который прошёл человек, чтобы научиться говорить о себе и о мире. И, может быть, когда-нибудь, благодаря таким людям, мы снова научимся слышать душу языка — ту тонкую, древнюю музыку, которая делает нас людьми.
«Слова живут дольше нас. Но именно мы даём им возможность дышать. И, может быть, этимология — это не столько наука о происхождении слов, сколько способ научиться снова понимать себя», — прочла я совсем недавно. Как же хочется научиться понимать себя исконно! Как же хочется, чтобы каждый из нас понимал значение употребляемых им слов! Как же важно нам сберечь сей бесценный дар!
Этимология — это не просто поиск корней. Это возвращение домой. К себе. На родину – к своему роду, к своим истокам, к своему предназначению. Я обожаю эту науку, очень ей увлекаюсь, и готова долго говорить о смыслах слов… Это невероятно интересно!
