Художественно-мемориальный музей К. С. Петрова-Водкина открыт в 1997 году, он уютно расположился на пересечении улиц В.Ленина и М.Горького в Хвалынске. Этот дом – уникальный архитектурный памятник. Дом-музей К.С. Петрова-Водкина — полубревенчатый дом, построенный хвалынским кузнецом в 1896 году. К.С. Петров-Водкин купил дом в 1905 году. Деревянный одноэтажный дом на окраине Хвалынска с окнами в стиле модерн и деревянной резьбой, какой ее делали с древнейших времён. С толстыми дощатыми стенами, собранными из уникальной меловой сосны, которой, кроме как в Хвалынске, нет больше нигде в мире. Недалеко берег Волги и грузовой причал, вокруг дома — густые ивы с толстыми стволами. Дом принадлежал родителям и семье художника до 1943 года. При доме имеются надворные постройки: сараи, летняя кухня, баня и небольшой сад. Сам художник там практически не жил. Но с 1988 года, когда в доме был открыт музей, внутри все устроили таким образом, как будто именно там прошла часть жизни Кузьмы Сергеевича. Здесь успели побывать П. В. Митурич, В.В.Суслов и другие выдающиеся личности.
В Хвалынске, на «милой родине», получил К.С. Петров-Водкин тот фундамент, на котором в дальнейшем будет строить свою жизнь и творчество: «Отсюда я всматривался в мир. Здесь прошли годовые смены пейзажа, дожди и бури, вёсны и зимы, по ним я стану оценивать в дальнейшем эти явления. Здесь обдумывал я людей, животных и птиц. Устанавливал на свои места ценности, симпатии и ненависть. Здесь научился я любить землю – от влажной гряды с набухавшими ростками до её массива, ворочающего бока луне и солнцу». Этим дням он даст название – «мои уюты», множественным числом обозначив их смысл в своём становлении.
После окончания Московского училища живописи, ваяния и зодчества в 1905 году, на деньги, полученные за майоликовое панно «Богоматерь с младенцем», в настоящее время находится на фасаде церкви Российского научно-исследовательского института травматологии и ортопедии имени Р.Р. Вредена в Петербурге, Кузьма Сергеевич купил для родителей дом в южной части Хвалынска на пересечении улиц: «третьей от Волги» – Дворянской, ныне – Ленина и Грошовой, ныне – Горького.
Дом на высоком фундаменте под железной шатровой крышей, с многочисленными окнами, построенный хвалынским кузнецом в 1896 году, привлёк внимание Кузьмы Сергеевича. В течение всего светового дня по дому «путешествовало солнышко», поочерёдно заглядывая в окна, из которых открывался великолепный вид на Волгу, заволжские степи, хвалынские сады. В доме не было ни одной глухой стены, большой зал был перегорожен аркой. Восемь комнат дома отапливались двумя печами – большой изразцовой и русской. От северо-западных ветров дом защищён дворовыми постройками и холодным пристроем, состоящим из парадного коридора и сеней. Декоративная резьба наличников, угловых досок фасада дома, карнизов, резные деревянные ярила над парадным крыльцом и на створах ворот, вносили своеобразие в его внешний вид. Дом является уникальным памятником деревянной поволжской архитектуры.
Сюда К. С. Петров-Водкин привёз свою жену из Парижа, здесь бывали художники В.Э. Борисов-Мусатов, П.В. Митурич, В.В. Хлебникова, В.Ф. Орехов, Л.А. Радищев, И.А. Елатонцев, архитектор В.В. Суслов, а композитор Д.Д. Шостакович позже мечтал купить этот дом. С 1909 года по 1916 год Петров-Водкин каждое лето приезжал в Хвалынск, где работал над произведениями, вошедшими в золотой фонд русского искусства: «Купание Красного коня», «Мать», «Девушки на Волге», «Окрестности Хвалынска», «Фектя», «Полдень» и другими.
В спальне матери воспроизведён интерьер тех далёких лет, когда сидя у окна за рукоделием, Анна Пантелеевна ожидала приезда сына. В юности Анна Пантелеевна, мать Петрова-Водкина, была женой сапожника и работала горничной в купеческих домах, она много шила, поэтому в её комнате стоят старая ножная швейная машинка «Зингер», швейка и прялка. Но вот ее сын разбогател, и служанка стала госпожой в собственном доме — одном из лучших в городе. Прожив в нем еще много лет, она умерла. Анна Пантелеевна была обычной женщиной, и ее волновало то же, что беспокоит всякую стареющую тетушку. Сын привез из Франции жену — белоручку, светскую даму — и мать втайне гордилась тем, какая у его Кузьмы партия, но одновременно ревновала, подозревала в невестке плохую хозяйку и упрекала за то, что долго не дает ей внуков. Кузьма Сергеевич мало виделся с матерью, редко приезжал к ней, ведь жил он то за границей, то в Петрограде.
Обстановка в комнате Анны Пантелеевны воссоздана или даже скорее нафантазирована, потому что сразу бросается в глаза репродукция картины ее сына вместо иконы, в красном углу. В остальном — маленькая спальня, жесткая на вид кровать, кружевные салфетки-рушники: комната человека, который хочет, чтобы к нему было приятно зайти, но о собственном удобстве беспокоится меньше всего. Такой она и была, хозяйка дома. На стенах этой комнаты ранние картины К.С. Петрова-Водкина, написанные в Хвалынске: копия с картины Тициана «Динарий кесаря», «Семья художника» и рисунок «Портрет Лёнушки» – единственной и долгожданной внучки Анны Пантелеевны.
Отец Петрова-Водкина — фигура любопытная. Он человек-невидимка, человек-профессия. Известно, что Сергей Петров-Водкин был сапожником, и ему в доме-музее, под полатями, поставили «рабочее место» — характерный «сапожнический» табурет, оплетенный полосками кожи, верстак с колодками, «корпоративную» фотографию сапожников Хвалынска и прочее. Отец Кузьмы Сергеевича никогда не бывал в этом доме, равно как и сапожники Хвалынска, будучи конкурентами, никогда не сидели за общим верстаком — разве что изображали дружбу для фотографии. Исторические свидетельства всегда несколько отличаются от самой истории.
Об отце Петрова-Водкина в музее всегда рассказывают только один анекдот — как он, профессиональный сапожник, свободно узнавал сделанную им пару обуви в полной темноте на ночной улице по скрипу. Скрип считался достоинством обуви, а в музыкальный инструмент сапоги превращала береста, подложенная под каблук. Каждый сапожник должен был скрипеть в своей фирменной тональности. Иного внимания Сергей Петров-Водкин не удостоился.
Длинное узкое помещение, где нет никаких предметов быта, хочется назвать кабинетом. На стенах висят репродукции, в том числе знаменитое «Купание красного коня».
Петрову-Водкину было тридцать четыре года. Он дружил с Павлом Кузнецовым и немного с Борисовым-Мусатовым, но в большой тусовке художников его за человека не считали. «Провинциальный художник, косит под символиста. Таких и в Петербурге на рубль ведро. Пошел бы лучше ботинки какие-нибудь стачал». Доверяй после этого людям детали своей биографии. Ему было тридцать четыре года, он решил написать картину, с помощью которой сразу всем покажет, где раки зимуют. На картине был мальчик в странной тунике, моющий на мелководье гнедого коня саратовской породы. Кузьма закончил картину, показал ее нескольким друзьям, потом зверски порезал ножом и перерисовал заново: в трех цветах, чтобы конь был красный и злой. Наконец-то пошло: внимание, деньги — все как полагается. Позднее, в революцию, Кузьма, имея в виду происходящее в стране, сказал: «Так вот о чем был красный конь» Многие именитые символисты были вынуждены уйти из Академии художеств, потому что ее возглавил Петров-Водкин, принуждавший всех рисовать так, как нарисован «Красный конь» — тремя цветами. В кабинете красного коня классово родственные и идеологически верные дощатые стены, отсутствие мебели. Памятник жесткого и жестокого советского искусства.
Мара, полусербка-полуфранцуженка, жена Кузьмы Сергеевича, редко бывала в этом доме. Разве что сразу после приезда в Россию, когда художник повез ее знакомиться с матерью. Но в доме ей посвящен самый большой и светлый зал. Зал, окна которого выходили на восточную и южную стороны, летом служил художнику мастерской, а зимой становился чудо-садом с экзотическими растениями южных широт – пальмы, лимон, олеандры, монстеры, – все взлелеяны добрыми руками матери художника. Это – самая светлая комната в доме: три окна обращены на восток, на Волгу, два окна – на юг, в прошлом – на хвалынские сады. «В доме, как в тропическом лесу, трудно было пробраться от вьющихся, тянущихся и распластывающихся растений: нежно-листые пальмы, олеандры в розовых платьях, целое дерево стройного пахучего лимона с крошечными лимончиками. Домовитость у матери по крестианской линии», – писал художник.
В большой столовой находятся подлинные буфет и стол, за которым Анна Пантелеевна писала письма сыну в течение жизни. В соседней со столовой кухне находится одна из главных достопримечательностей любой крестьянской избы – русская печь с неизменными чугунами, сковородами, противнями, ухватом: «Просыпаются в доме, а у матери уже весь двор напоен и накормлен и уже трещат в масле пухлые лепешки для людей, и фыркает на горячих углях изготовленный самовар». На кухонном столе и сейчас стоит самовар – непременный участник семейных чаепитий, во время которых Кузьма Сергеевич читал собравшимся черновики своих пьес, рассказов, повестей, написанных в этом доме. После смерти брата мать художника Анна Пантелеевна взяла на воспитание четырёх племянников. В доме у детей была своя комната, где они делали уроки. Под полатями в кухне в углу сапожничал за верстаком отец Сергей Фёдорович. Художник вспоминал: «Люблю до сих пор обстановку и запах сапожничанья. Кожи, вар, лак – бодрящие меня запахи. И отца вспоминаю по ним, с его открытой улыбкой, добродушным юмором и рассеянностью». К.С. Петров-Водкин не упускал случая провести лето на родине, в бурные революционные годы и в Гражданскую войну он не приезжал в Хвалынск. Художник возобновил поездки с 1923 года. Последний раз он посетил свою «милую родину» в 1932 году. Мать художника, пережив сына на два года, умерла в этом доме в марте 1941 года. Здесь же, во время Великой Отечественной войны, жили эвакуированные из блокадного Ленинграда жена и дочь художника, которые и продали этот дом в 1943 году. Пережив смену многих хозяев, дом в 1990 году был приобретён городом для создания в нём мемориального музея К.С. Петрова-Водкина. После реставрации музей открыл свои двери для посетителей накануне дня рождения художника – 4 ноября 1995 года.
