«Несколько лет подряд (в 1890-х гг. — Т.В) я давал уроки в семье Владимира Сергеевича Алексеева — брата Константина Сергеевича Алексеева (Станиславского). У них было четверо детей, и я со всеми занимался. Жили они тогда в своём большом родительском доме у Красных ворот на Садово-Черногрязской. В подъездных воротах было два подъезда: направо внизу жил Константин Сергеевич с женой и двумя детьми, налево внизу — Владимир Сергеевич. Тут же была лестница на второй этаж, который весь занимала бабушка — их мать.
У Алексеевых была большая семья. Не знаю, были ли ещё братья, а сестёр было несколько. Я знал Зинаиду Сергеевну Соколову — жену врача, жившую тогда в Харькове, а позже работавшую в театре и студии Станиславского; потом Штекер (Анна Сергеевна — ред.), Бостанжогло (Любовь Сергеевна — ред.) и в начале моего знакомства ещё незамужнюю, жившую с матерью Марию Сергеевну. И Константин Сергеевич, и Владимир Сергеевич были красивы. Сёстры все тоже были красавицы. Мария Сергеевна вскоре вышла замуж за баритона Оленина, с которым впоследствии разошлась и вышла за другого певца — тенора Севостьянова.
Я мало знал старуху Алексееву. У неё была привлекательная, благородная внешность. Она с младшей дочерью и какими-то приживалками занимала бельэтаж дома с огромными комнатами, по-купечески меблированными: стулья, кресла в чехлах по стенам, трюмо, блестящий паркет, люстры, затянутые марлей, мёртвая тишина, как в пустыне. В семье её почитали и, кажется, побаивались.
Была у неё приживалка, старушка лет за восемьдесят. Мальчики Алексеевы сказали мне как-то: «Вы знаете, Александр Борисович, NN (я забыл, как эту старушку звали) поёт романс на слова Пушкина и помнит самого Пушкина, которого видела на каком-то балу. Вы бы этот романс записали!» Однажды они потащили меня наверх и познакомили с этой старушкой. В полутёмной гостиной она села за рояль и дребезжащим старческим голосом, но совершенно чисто, спела, сама себе аккомпанируя, неплохой по музыке романс неизвестного мне автора (она тоже не помнила, чья это была музыка) на слова Пушкина «Цветок засохший, безуханный…» Впечатление было волнующее и трогательное. Я почувствовал себя словно перенесённым в пушкинские времена. Старуха спела романс несколько раз и в конце концов расплакалась. Я романс записал, переписал даже на какую-то бумагу с виньеткой и принёс ей на следующий урок. Копии у меня не осталось, музыку я совершенно забыл, а куда девалась моя запись — не знаю. Я очень жалею, что запись этого романса не сохранилась…»
Гольденвейзер А. Воспоминания.
————
Очевидно, имеется в виду романс А.Алябьева, посвящённый Софье Николаевне Шатиловой, племяннице композитора и жене его приятеля воронежского помещика Н.А.Шатилова. Во втором браке Софья Николаевна — баронесса Стааль фон Гольштейн.
