Гагарин Юрий Алексеевич

«На пленуме ЦК ВЛКСМ 27 декабря 1965 г. непререкаемый «комсомолец №1» советской страны первый космонавт Юрий Гагарин заявляет: «На мой взгляд, мы еще недостаточно воспитываем уважение к героическому прошлому, зачастую не думаем о сохранении памятников. В Москве была снята и не восстановлена Триумфальная арка 1812 года, был разрушен храм Христа Спасителя, построенный на деньги, собранные по всей стране в честь победы над Наполеоном. Неужели название этого памятника затмило его патриотическую сущность? Я бы мог продолжать перечень жертв варварского отношения к памятникам прошлого. Примеров таких, к сожалению, много» (Цит по: Твардовская 2015). Почему Гагарин заговорил о памятниках Отечественной Войны 1812 года – вполне прозрачно. Родившийся в Гжатске, на Старой Смоленской дороге, космонавт воспринимал память о тех событиях как личное родовое достояние. «По-своему важным для папы, я думаю, было Бородинское поле. Пару раз я с ним там была вдвоем по дороге в Гжатск, ездили к бабушке — его маме. На поле папа был особенно задумчивым, грустным. Рассказывал мне о войне 1812 года и о кровавых событиях, связанных с Бородино. О нашей победе, о славе русского оружия, о доблести, храбрости и мужестве защитников Родины. Еще по дороге на Бородино пел мне песню «Скажи-ка, дядя, ведь не даром…» — рассказывала его младшая дочь Галина (Цит по: Твардовская 2015). И вот здесь для нас приоткрывается завеса над духовной жизнью и национальным-историческим сознанием первого космонавта. В 1964 году, по словам космонавта Валентина Петрова, они с Гагариным на его тридцатилетие посетили Троице-Сергиеву лавру, где в церковно-археологическом кабинете им показали макет храма Христа Спасителя. Его красота произвела на Юрия Алексеевича огромное впечатление: «Когда мы подошли к макету храма Христа Спасителя, Юра заглянул внутрь, посмотрел и говорит мне: «Валентин, посмотри, какую красоту разрушили!» (Твардовская 2015). Воспользоваться «инфоповодом» с Триумфальной аркой, чтобы заговорить о восстановлении Храма – это было явно личное и глубоко выношенное решение Гагарина.» Егор Холмогоров