«Татьяна Фохт родилась 10-го июня 1900 г., в субботу, в 1 ч. 20 мин. дня. Луна в ущербе”. Так гласила запись бабушки моей Натальи Алексеевны Антоновой, матери моей матери, в её молитвеннике.
Это событие произошло в частной родильной лечебнице на Никитском бульваре.
Трудным далось моё появление на свет, роды матери были очень тяжёлые, и отец, бывший в это время вольноопределяющимся, обратился к полковнику с просьбой дать ему увольнительную, так как жена рожает. “Почему?” — спросил полковник. “Не могу знать, Ваше Высокоблагородие”, — отрапортовал мой отец.
В лечебнице я задержалась довольно долго: у меня был родимчик. Это очень неприятная история, и врачи должны были наблюдать за характером моих припадков. Первый припадок приключился на руках моей матери, у меня начались судороги конечностей и совсем перекосилось лицо. Мама от неожиданности и с перепугу уронила меня. Хорошо, что не на пол, а в мягкую кроватку. А маме не было еще и 22-х лет. Было с чего испугаться.
Кудрино, где протекало моё детство, я довольно хорошо сохранила в своей памяти. Это был большой участок земли с садом, принадлежавший моей бабушке Елизавете Сергеевне, урождённой Сухотиной. На этом участке был большой дом с мезонином и с двухсветным залом, он сдавался. Двухэтажный дом — наверху жили моя бабушка с Львом Андреевичем Боратынским и с дочерью Наташей Боратынской, а внизу жила наша семья. Был ещё и деревянный двухэтажный флигель, где жили папины братья: Гриша, Серёжа и студент Юргис Казимирович Балтрушайтис, которого приютили у себя Боратынские.
В конце Кудринского переулка, сзади высотного дома, до сих пор ещё сохранились старые деревья, которые шли широкой аллеей от террасы нашего дома к воротам усадьбы. Эта аллея была прекрасным местом для игр: крокета и городков, для всей молодёжи. Молодёжь эта: мама и папа, его братья, Балтрушайтис, родственники — студенты Лёва Сухотин, Вася Перфильев, Митя Дьяков (мать Михаила Сергеевича и Елизаветы Сергеевны Сухотиных была урождённая Дьякова Мария Алексеевна), Володя и Коля Колокольцевы — все они были дяди Серёжины товарищи по университету. Весело им жилось!
Мой дед Николай Богданович Фохт был преподавателем русского языка в 1-й мужской гимназии. Женился Николай Богданович на Елизавете Сергеевне Сухотиной.
Брат Елизаветы Сергеевны — Михаил Сергеевич первый раз был женат на Марии Николаевне Боде-Колычёвой, но она умерла очень рано от чахотки и оставила пять мальчиков — Льва, Михаила, Сергея, Алексея и Фёдора (и дочь Наталью — Т.В.).
Во второй раз в 1899 г. Михаил Сергеевич женился на дочери Льва Николаевича Толстого Татьяне Львовне. Они оба были уже не так молоды, когда у них родилась дочь Танечка, которую Лев Николаевич называл Татьяной Татьяновной. Лев Николаевич Толстой очень часто навещал Боратынских. Вместе со своей огромной собакой он шёл пешком из Хамовников в Кудрино. Его собака облюбовала себе уютное местечко под столом, где она терпеливо ожидала, когда её хозяин отдохнёт, и они отправятся домой в Хамовники.
Хочется несколько слов сказать о дяде Мише, так я его называла, хотя он был мне дед. У него было необыкновенное дарование — не имея голоса, он очаровательно пел, сам себе аккомпанируя на рояле, старинные и цыганские романсы с необыкновенной душевной передачей…
Николай Богданович умер очень рано, ему не было 40 лет, от пустяковой, с нашей точки зрения болезни, от аппендицита, имея двух братьев врачей. В то время операции аппендицита еще не делали.
Николай Богданович был прекрасным человеком, и потеря его была очень большим горем для бабушки. Рыдая, она воскликнула: “Я не могу без него жить. Я умру!”, а её мать на это отвечала ей: “Ну и умирай, матушка, без него действительно жизни тебе нет”. У Елизаветы Сергеевны и Николая Богдановича было три сына: Григорий, Сергей и Алексей.
После смерти Николая Богдановича Елизавета Сергеевна была вторично замужем за вице-губернатором Москвы Львом Андреевичем Боратынским. Первые годы они жили гражданским браком, на что в то время смотрели очень косо, и бабушка перестала совсем выезжать, боясь попасть в неловкое положение и не быть принятой в каком-нибудь знакомом доме…
Лев Андреевич Боратынский приходился внучатым племянником поэту Е. А. Боратынскому. Писал очень острые эпиграммы. У него был лакей, который в часы досуга отдыхал в кресле в передней, держа в руках газету вверх ногами по неграмотности.
Лев Андреевич был страшно ленив. Когда к нему приносили на подпись бумаги, он часто обращался к моему отцу: “А ну, ну, Алёшечка, подпиши за меня бумаги”. Скуп он был феноменально: на службу ездил на конке, причём наверху, так как там на копейку было дешевле. Он был моим крёстным отцом и за всё время, что мы жили в Кудрине, он мне подарил одно яблоко.
Дядя Гриша работал в лаборатории богатого купца Чичкина и давал уроки его сыну. Он и жил у них. Каждую свою получку он разменивал на рубли и в воскресный день в кафе Филиппова на Тверской раздавал все деньги проституткам, чтобы они хоть один день могли отдохнуть от своей кошмарной профессии. За это доброе дело над ним была назначена опека и жалованье ему на руки не давали…
Дядя Гриша был очень революционно настроенный человек. Он на чердаке дома своего отчима, вице-губернатора, устроил типографию, печатавшую революционные прокламации. Казалось, что место выбрано надежное, но кем-то он был выдан и сослан в Сибирь. В ссылке он был сравнительно недолго, отчим выхлопотал ему возвращение. Оттуда он приехал с женой Зоей. Помню, что лицо у нее было какое-то зеленое, а волосы рыжие. После смерти бабушки Лев Андреевич отбил её у дяди Гриши и женился на ней. Она родила ему двух сыновей.
Во время войны 1914 года, проезжая верхом по деревне, где свирепствовал менингит, дядя Гриша заразился. Приехав в отпуск с фронта в Москву, на третий день он умер от молниеносного менингита…»
Фохт-Ларионова Т. Воспоминания.
————
Татьяна Алексеевна Фохт-Ларионова, актриса, мама актёра театра и кино Всеволода Ларионова.
