Как жилось в СССР русской дворянке, отец которой был дружен с Пушкиным и без доклада входил к императору
В декабре 1994 года в Москве в возрасте 93 лет умерла княжна Екатерина Александровна Мещерская. Эта женщина оставила после себя мемуары, охватывающие целый век истории нашей страны. Несмотря на испытания, выпавшие на долю дворянки в Советском Союзе, она не потеряла силу духа и волю к жизни, не разочаровалась в людях и родной стране. Отдельные фрагменты из ее автобиографии были в виде книг изданы в США, Англии, Канаде, ФРГ, Дании, Финляндии, Новой Зеландии и Австралии, после чего имя русской княжны стало известно во всем мире.
Жизнь порой плетет из человеческих судеб удивительные кружева, связывая в них темные и светлые нити. И людям только нужно успеть записать все, произошедшее с ними в жизни, чтобы получился готовый роман. Свои воспоминания княжна Китти, как звали ее в кругу семьи, начинает с рассказа о судьбе своих родителей.
Екатерина Подольская (юную княжну назвали в честь матери) происходила из обедневшего дворянского рода, давно утратившего свой блеск. Она была невероятно одаренной от природы, но не имела возможности получить музыкальное образование. В судьбе талантливой девочки принял участие пожилой князь Александр Васильевич Мещерский. На его средства она стала оперной певицей, которая должна была покорить весь мир, и так наверняка бы и произошло, если бы только не одна деталь. 70-летний, давно овдовевший князь влюбился в свою юную протеже, которая была моложе его внуков. Как ни странно, но юная певица с первого взгляда тоже отдала свое сердце благородному и невероятно доброму к ней, хоть и седому, вельможе. Некоторое время они оба пытались бороться со своими чувствами, но любовь оказалась сильнее.
Екатерина Подольская дебютировала в Ла-Скала и уже подписала невероятно выгодный контракт на выступления в Буэнос-Айресе, но за несколько дней до поездки ей пришла телеграмма о тяжелой болезни отца. Немедленно разорвав контракт и вернувшись домой, она застала там страдающего князя. Оказалось, что с отцом все в порядке. Александр Васильевич таким обманным путем вернул домой свою любимую, чтобы сделать ей предложение, так как оперная карьера навсегда закрыла бы для него возможность этого брака.
Свадьба 25-летней певицы и 73-летнего князя, Шталмейстера Императорского двора, имевшего право без доклада входить к Государю, конечно, наделала много шума. Китти Мещерская, «дитя этого необычного брака», в своих воспоминаниях пишет о невероятной любви, связывающей ее родителей. Они прожили вместе всего 5 лет. За это время молодая жена родила князю двоих детей – сына Вячеслава и дочь Китти, которая появилась на свет уже после смерти своего отца. 30-летняя княгиня Мещерская, оставшись вдовой, больше любви в своей жизни не искала и не испытывала. Подробности этой части семейной истории, по словам Китти, она узнала из тайком прочитанного дневника матери.
Сама же юная княжна с детства узнала, что такое несправедливость и лишения. Будучи, по ее словам, не очень красивым и почему-то нелюбимым ребенком, она получала сначала домашнее воспитание, затем три года проучилась в дворянском Институте имени Александра Третьего.
«Существует мнение, что в институтах воспитывали так называемых кисейных барышень, недотрог, изнеженных идиоток. Их будто бы одевали няньки, натягивая им на ноги чулки. Существует неискоренимая уверенность в том, что институтки -непроходимые дуры и были подобны тепличным растениям.
Я лично, прожив очень трудную жизнь, к которой была совершенно не подготовлена, не один раз с теплом в сердце и с благодарностью вспоминала дорогой мне институт. Он привил мне дисциплину, стальную закалку и выносливость, много раз помогавшие мне в жизни.» (Екатерина Мещерская «Жизнь некрасивой женщины»)
Для молодой княжны Мещерской институт стал настоящим домом и оставил прекрасные воспоминания. Правда, воспитывали молодых дворянок жестко, как военных: холод до 10 градусов в спальнях, жесткие кровати, и легкие одеяла, мытье холодной водой два раза в день, скудная, хоть и вкусная еда, институтские корсеты, заставляющие держать осанку (за сутулость сажали на час «на линейку» — этот инструмент надо было удерживать за спиной согнутыми локтями).
«Я поняла, что нет слова «Не могу», а есть слово «Не хочу» или «Надо», и оно всемогуще».
Одновременно с физическими трудностями девушки учились таким понятиям как «дружба», «верность», «товарищество». Своих никогда не выдавали, если попадались на мелких шалостях – воспитательницы находили сладости в спальне, например. Делили все гостинцы, принесенные родителями, только поровну — так, чтобы никому не было обидно. Богатые или бедные – отношение ко всем девочкам было одинаковым. Как ни странно, «дворянки», по опыту молодой княжны, оказались в этом вопросе гораздо более мудрыми и терпимыми, чем дети простолюдинов, с которыми она до этого год училась в всесословном Усачевском училище.
Закалку, полученную в детстве, княжна Мещерская затем пронесла через всю жизнь. Именно эти уроки дисциплины и мужества помогли ей затем в советские годы. Мать Китти вынуждена была устроиться посудомойкой, сама девочка с раннего возраста узнала, что такое тяжелый труд – она работала с детьми, преподавала музыку, занималась переводами. Бывших дворян, конечно, не могли оставить в покое. Всего им пришлось перенести 23 обыска и 13 арестов! Побывали они и в подвалах Лубянки, пытаясь доказать, что являются просто гражданами новой страны Советов.
Женская судьба «некрасивой женщины» оказалась на удивление богатой приключениями – она была замужем четыре раза. С последним мужем она прожила больше 30 лет и похоронена теперь рядом с ним. В конце жизни она написала мемуары. Этот невероятный архив ее личной и семейной истории, переплетенный с историей нашей страны, еще не до конца опубликован. Несмотря на некоторые неточности, он является интереснейшим документом сразу нескольких эпох и просто захватывающей книгой о любви и ненависти, дворянской чести и человеческом счастье.
Из интервью художника Никаса Сафронова:
«- Для вас важно прикасаться к истории?
— У меня знакомая была, княжна Мещерская, умерла в начале двухтысячных годов. Ее папа родил, когда ему было семьдесят восемь лет, а сам он был дружен с Пушкиным, Лермонтовым, Толстым… Казалось бы, Пушкину — двести лет, а ты дружен с женщиной, чей папа был дружен с ним! В этом для меня — огромный смысл! Ведь мы живем тем смыслом, который сами вкладываем в какие-то вещи.»
