«Особенный еврейско-русский воздух»
До́вид Кнут (настоящие имя и фамилия: Ду́вид Ме́ерович (впоследствии Дави́д Миро́нович) Фи́ксман) родился 10 (23) сентября 1900 в местечке Оргеев неподалёку от Кишинёва в ортодоксальной еврейской семье. Он учился в начальной еврейской школе (хедер) и казённом еврейском училище. В 1920 году вместе с семьёй переехал в Париж. Там будущий поэт поначалу был чернорабочим на сахаро-развесочной фабрике, раскрашивал материи, развозил товары на велосипеде, обучался французскому языку в вечерней школе Альянс Франсез. А потом семье удалось открыть собственную кофейню в Латинском Квартале. Но такая работа Довида не устраивала. Он учился на химическом факультете Университета Кан в Нормандии, работал инженером. И писал стихи сколько себя помнил. Сначала на идиш, а потом на русском. Его талант признали и приняли в свою компанию Дмитрий Мережковский и Зинаида Гиппиус (с 1925 года посещал их «Зелёную лампу»). Он близко общался с Георгием Ивановым, Владиславом Ходасевичем, Юлианом Тувимом. Довид Кнут не мыслил себя без русской литературы, русского языка. Его кругом общения во Франции были представители русской литературной эмиграции.
Женившись достаточно рано, как положено, на еврейской девушке Саре (Софии) Гробойс, не по любви, а по сватовству, супруги растили сына Давида, принимали активное участие в сионистском движении за создание государства Израиль. Но в 1934 году Кнут знакомится с Ариадной Александровной Шлёцер, внебрачной дочерью композитора Александра Николаевича Скрябина. Его фамилию она стала носить только после смерти отца. Роман Довида и Ариадны развивался стремительно. Кнут развёлся с Сарой и женился на Ариадне. Они так спешили, как-будто чувствовали, что им недолго быть вместе.
Ничего не поймешь, ни о чем не расскажешь,
Все пройдет, пропадет без следа.
Но вернешься домой, но вернешься-и ляжешь,
И поймешь: не забыть никогда.
Я не помню, о чем мы с тобой говорили,
Да и слов не ищу — не найду.
Ни о чем не расскажешь… Пахло липой и пылью
В бесприютном вокзальном саду.
Но как будто мне было предсказано это,
Будто были обещаны мне
Кем-то (кем — я не помню…), когда-то и где-то
Этот вечер и встреча, пятна зыбкого света,
Беспредельная ночь в вышине…
Будто было когда-то обещано это:
Ненасытные руки твои,
Ветер, запах волос, запах позднего лета,
Скорбный голос, любовною скорбью согретый,
Темный воздух последней любви.
Оба стали активными участниками Сопротивления. Их неостановило даже рождения сына Иоси в 1943 году. Ариадна занималась спасением детей чьи родители были отправлены в концлагеря. Она была выслежена вишистской полицией в Тулузе и 22 июня 1944 года застрелена на явочной квартире. Кнута с сыном переправили в Женеву до окончания военных действий.
Довид не смог пережить смерть Ариадны, не смог больше писать стихи, жить во Франции, общаться с друзьями. Он переехал в Израиль, но прожил там всего год, умерев от рака мозга.
Ариадна Скрябина и Довид Кнут для Израиля-герои еврейского сопротивления. Их именами названы улицы и променады. А для всех любящих поэзию Довид Кнут-талантливый поэт «серебряного века» русской эмиграции, женатый на дочери знаменитого русского композитора.
Я не умру. И разве может быть,
Чтоб — без меня — в ликующем пространстве
Земля чертила огненную нить
Бессмысленного, радостного странствия.
Не может быть, чтоб — без меня — земля,
Катясь в мирах, цвела и отцветала,
Чтоб без меня шумели тополя,
Чтоб снег кружился, а меня — не стало!
Не может быть. Я утверждаю: нет.
Я буду жить, тугой, упрямолобый,
И в страшный час, в опустошенном сне,
Я оттолкну руками крышку гроба.
Я оттолкну и крикну: не хочу!
Мне надо этой радости незрячей!
Мне с милою гулять — плечом к плечу!
Мне надо солнце словом обозначить!..
Нет, в душный ящик вам не уложить
Отвергнувшего тлен, судьбу и сроки.
Я жить хочу, и буду жить и жить,
И в пустоте копить пустые строки.
