Доходный дом по Большой Морской № 16 был построен в 1857 году для кассира Императорских театров Григория Руадзе архитекторами Рудольфом Желязевичем и Николаем Гребенкой.
Два первых этажа, выходившие на Большую Морскую, занимал знаменитейший ресторан «Кюба», названный так по имени своего первого владельца Пьера Кюба. Страстный поклонник французских актрис и французской кухни, дядя Николая II, великий князь Алексей Александрович, приметил Кюба в Париже, где тот содержал ресторан на Елисейских Полях. Кюба отправился в Россию готовить деликатесы великому князю, а в 1886 году купил располагавшийся на Большой Морской 16, ресторан «Борель» – фешенебельное место. В 1894 году Кюба стал одним из четырех императорских метрдотелей (руководителей кухмистерской службы Императорского Двора), а с 1908 года – главным метрдотелем. Ресторан он продал соотечественнику Альмиру Жуэну, но название «Кюба» сохранилось.
В акте осмотра помещения от 1914 года «Кюба» описывался так: «Ресторан I разряда. Расположен в 2-х этажах и занимает площадь 126 1/9 кв. сажень. В ресторане имеется зал (36 кв. сажень) и 13 отдельных кабинетов. Ресторан посещает интеллигентная и богатая публика».
Цари по ресторанам не ходили, но 21 мая 1903 года в «Кюба» состоялся завтрак, на котором присутствовал император Николай II. Меню завтрака включало: тертых рябчиков, перепелиные яйца, запеченные в золе и приправленные соусом из шампанского, молочного поросенка, одна часть которого была жареной, а другая – пареной, а также икру и гусиную печенку.
В «Кюба» существовал строжайший, хотя и незаметный, фейс-контроль. Отсекали случайную публику и цены (обед без вина обходился здесь в среднем в два рубля). Тут не было ни обольстительных «незнакомок», ни загулявших купчиков, ни студентов-белоподкладочников. Только люди одного круга – министры, гвардейские офицеры, известные предприниматели. Сюда могли прийти дамы хорошего тона даже без сопровождения мужчин, у «Кюба» было безопасно и пристойно. Постоянные клиенты, почему либо испытывавшие недостаток в наличных деньгах, пользовались неограниченным кредитом – к 1917 году «Кюба» имел 25 000 руб. не выплаченных ему долгов.
От других «гвардейских» ресторанов «Кюба» отличался некоторым «балетным» уклоном. Здесь собирались после спектаклей в Мариинском театре балетные критики и балетоманы. У «Кюба» отмечали бенефисы прим-балерин или знаменательные события – скажем, трехсотую постановку «Конька-Горбунка». В 1904-м у «Кюба» был ужин в честь Айседоры Дункан, в 1911-м – в честь 20-летия службы Матильды Кшесинской в Императорских театрах.
Здесь ежедневно завтракали балетные критики Алексей Плещеев, Константин Скальковский, антрепренер Сергей Дягилев, танцовщик Вацлав Нижинский, а в свои приезды в столицу москвичи – знаменитый собиратель и театрал Алексей Бахрушин и меценат Савва Мамонтов. Утром в «Кюба» можно было встретить и Федора Шаляпина. По воскресеньям у «Кюба» происходили «балетоманские ужины». Обсуждался прошедший спектакль. В ресторане присутствовало большинство занятых в нем танцовщиков, балерины и их поклонники.
Тут были и лица государевой свиты, и придворные, и генерал-аншефы, и золотая молодежь, и директора департаментов, и бывшие губернаторы, и отставные генералы и адмиралы, и люди финансового мира, рантье, редакторы газет, лицеисты и правоведы, и, наконец, такие, профессию и происхождение которых невозможно было определить. После ужина разъезжались парами.
Вот как описывает начало такого ужина директор Императорских театров Владимир Теляковский: «Я стоял около большого буфета, сплошь заставленного зеленью, цветами, серебром белым и золоченым, дорогим фарфором и различными вазами, блюдами и тарелками, на которых уложены были самые разнообразные фрукты, конфеты, сладкие пироги и пирожные, печенья и тому подобные нарядные, вкусные, красивые и затейливые произведения настоящих, искусных кондитеров, умеющих доказать, что можно не только хорошо приготовить, но и так хорошо все подать и уложить, что, подходя к такому буфету, вам положительно совестно что-нибудь тронуть и взять, ибо вы нарушаете этим красиво уложенное блюдо.
Если бы меня спросили, какой по преимуществу был состав балетоманов в Петербурге, я бы затруднился точно ответить, ибо состав был самый разнообразный. Эти последние со всеми были на “ты”, со всеми знакомы, очень предупредительны, особенно щедро подписывались на подарки артисткам и давали даже в долг другим, менее имущим, чтобы поддержать их престиж. Но когда вы спрашивали любого балетомана из известных всем, откуда такой-то взялся и кто он в сущности, – ответить затруднялись».
С 9 утра сервировали первый завтрак, именно в это время в ресторане собирался «весь Петербург» полакомиться тюрбо, артишоками, спаржей, ананасами, выпить кофе, прочесть утренние газеты и обменяться последними политическими и театральными сплетнями. С 11 до 14 часов у «Кюба» подавали второй завтрак. В зимнее время такой завтрак продолжался до тех пор, пока на улице не становилось окончательно темно. Обед сервировали с 15 до 20 часов.
Как вспоминал в эмиграции Аркадий Аверченко: «Любой капитал давал тебе возможность войти в соответствующее место: есть у тебя 50 рублей – пойди к Кюба, выпей рюмочку мартеля, проглоти десяток устриц, запей бутылочкой шабли, заешь котлеткой даньон, запей бутылочкой поммери, заешь гурьевской кашей, запей кофе с джинжером… Имеешь 10 целковых – иди в “Вену” или в “Малый Ярославец”. Обед из пяти блюд с цыпленком в меню – целковый, лучшее шампанское 8 целковых, водка с закуской 2 целковых».
