Мерянские маляры-отходники, основоположники домовой росписи, еще в XVII веке расписывали избы зажиточных купцов. Их метод лег в основу знаменитых на весь мир уральско-сибирской и вологодской росписей.
В начале XX века этот народный промысел был практически утерян, а вклад костромских мастеров незаслуженно забыт.
На берегу Волги, в бывшем детском саду, построенном в советское время, расположились детский центр «Чудь», а при ней школа народных ремесел, где сегодня возрождается некогда забытый, исконно костромской, мерянский метод росписи. В кабинете все украшено деревянными расписными панно, досками и игрушками. На дверях роспись, с львами и цветами. В воздухе устойчивый запах масленых красок и лака. У входа в кабинет встречает хранительница народного костромского ремесла — Светлана Панфилова:
– «Официально костромской метод росписи был зарегистрирован в 1821 году, хотя появился он намного раньше. В средние века в Костромской земле сельское хозяйство было развито очень слабо, людям надо было как-то жить и было сильно развиты местные производственные артели занимавшиеся разнообразными промыслами, из них позднее появились так называемые «отходники». Мужчины собирались в группы и уходили на заработки в другие города. Они были отличными строителями, печниками, молярами. Есть костромская легенда, что Санкт-Петербург практически полностью был построен мастерами из Костромы. Среди мастеров выделялись маляры-художники, они собирались артелями по четыре-пять человек и ходили по городам, деревням, расписывать избы. Так появилась домовая костромская роспись. Известно, что костромские маляры побывали не только в Санкт-Петербурге, но и на Урале, в Архангельской области, в Вологде, даже до южных земель дошли, там тоже были найдены росписи костромских мастеров.»
Встречались семьи художников. Как правило, маляры брали из своей деревни одного мальчика лет четырнадцати, он выполнял подручные работы, а заодно учился у мастеров, а потом сам становился профессиональным маляром. Авторы домовой росписи иногда подписывали свои работы, известны такие фамилии, как Федор Кулагин, Николай Гущин, Федор Кудрявцев, Иван Гравюров. Очень часто внизу под росписью ставили год, поэтому мы можем сказать, что расцвет костромской росписи пришелся на начало XX века, а потом стал постепенно угасать, появились более дешевое украшение для стен — обои.
Живописный промысел всегда был очень дорогостоящий. Если корова в то время стоила пятнадцать рублей, то чтобы расписать избу, необходимо было выложить тридцать рублей! Позволить себе такое мог только зажиточный купец или мануфактурщик. В крестьянских избах расписывали в основном шкафы и то, если в доме жил художник. По словам Светланы Панфиловой, в Костроме практически не сохранились работы мастеров. В этом и есть беда костромской росписи. Теперь доказать, что роспись, которая очень схожа с уральско-сибирской и вологодской, является исконно костромской, практически невозможно.
– Надо иметь зубы, талант, чтобы доказывать все это, никто этим не занимался, поэтому костромская роспись остается в тени. Никто о ней не знает, и никто о ней не слышал. Хотя вот, например, в Вологде издали книгу о вологодской росписи, и там есть упоминание, что она создавалась на основе костромской. Ведь как было: костромские мастера приходили, выполняли заказ, расписывая избу, и уходили, а работа оставалась. Ребенок, который жил в этом доме, постоянно смотрел на орнамент, потом вырос и стал художником, естественно, что он начинал творить что-то похожее.
Не много, но все же есть научные исследования костромской росписи. В публикациях историков-краеведов костромских мастеров часто называют «молвитинскими». В Костромской губернии было село Молвитино и именно там жило большинство маляров-отходников. Сегодня это село называют Сусанино, в его окрестностях были найдены многочисленные рисунки костромских художников. Печи, наличники, шкафы, буфеты практически в каждой избе были расписаны. Встречалась роспись 1812 года.
Есть разбел, но нет пестрения
– Костромская роспись называется живописной, двухцветной. Живописная, потому что писалась живо, без каких-то дополнительных ориентиров и без карандаша. Все измерялось «на глаз»: использовали палец, ноготь, локоть, а потом сразу начинали писать маслеными красками. Двухцветная, потому что на кисть брали сразу два цвета. По желанию заказчика выбирался фон, сначала деревянную поверхность грунтовали темным или светлым цветом (иногда рисовали прямо на чистом дереве), затем наносили подмалевки будущих цветов или листьев — это такие цветовые пятна из масленых красок. Дальше начиналось самое интересное, художник набирал сухие белила на одну сторону кисти и наносил разбел, оживляя тем самым цветные пятна, и подмалевки превращались в пышные цветы и листья. Рисунок казался живым, объемным. Встречался черный, белый фон, но чаще всего светло-зеленый. Скорописная роспись называлась потому, что быстро пишется. Потом весь рисунок покрывался олифой, у каждого мастера был свой рецепт ее приготовления, и он держался в строжайшем секрете.
По словам Светланы Панфиловой, даже если сравнивать три практически одинаковых метода росписи: костромскую, уральско-сибирскую и вологодскую, то можно увидеть разницу. В уральско-сибирской используют в основном фрукты, ягоды, овощи, в вологодской есть разбел, как и в костромской, но нет пестрения. Костромская более объемная, в ней широко представлены птицы, львы, совы. И этому есть объяснение.
– Сейчас очень часто можно услышать выражение: «глаз радуется, а душа молчит», — говорит Светлана Станиславовна, — раньше, в старину, когда смотрели на роспись, радовался не только глаз, но и душа, потому что каждый элемент рисунка что-нибудь да означал. Крестьяне ведь не умели читать, писать, и рисунки для них были чем-то похожим на современную поздравительную открытку. Если сейчас перевести их рисунки на наш язык, то мы сможем прочитать пожелания. Часто костромичи рисовали витиеватое зеленое дерево — это дерево жизни, или родовое дерево, означало пожелание крепкой семьи. В старину говорили: «возьми корень послушания, листья терпения, цвет чистоты, плод добрых дел и затри их в котле безмолвия…и будешь совершенно здоров». Листья — это терпение, ствол — послушание. Колокольчик был символом невинности, их рисовали в комнатах девочек, розы — это радость, богатство, чистота. Птица, нарисованная наверху, была оберегом, приносила в дом счастье, любовь. Во всех работах мастера придерживались правил, которые шли еще со времен старообрядничества. Кстати, если бы не старообрядцы, то мерянский метод росписи вообще мог потеряться навсегда, именно они сохранили его. Из-за их строгих правил, отклонение от которых считалось большим грехом, и сохранился наш метод. Так вот, в основе каждого рисунка был заложен крест, левая половина рисунка — женская, как по сердцу, а правая — мужская. На правой стороне всегда рисовали льва, как символа мужской силы, а на левой — индриг, это единорог, символ добра, женского начала, деторождения.
Мужской символ льва очень часто рисовали при входе в дом и на сундуках, костромичи считали, что изображение льва охраняет дом и богатство от злых людей. Например, искренне верили в то, что если воришка увидит нарисованного на сундуке льва, то не откроет его. Еще одним символом-оберегом считалась сова. Ночная птица, хищник, она символизировала мужскую силу. Ее рисовали внизу кровати, считая, что она будет оберегать семейную любовь и помогать мужчине продолжать род.
Светлана Станиславовна уверена, что костромскую роспись возродят и добьются ее признания во всем мире дети — воспитанники школы народных ремесел. Уже сейчас ребята занимают призовые места, выставляя свои работы, исполненные методом костромской росписи, на всероссийских конкурсах декоративно-прикладного искусства. Последний проходил в этом году в Таганроге. Все три призовых места авторитетные судьи отдали костромским ребятам и костромской росписи.
