«Истинной колыбелью моего умственного я» называл Афанасий Фет этот деревянный дом на Малой Полянке (вид со двора и с улицы на первых двух снимках). В ту пору это было имение родителей начинающего поэта Аполлона Григорьева. Отец его, Александр Иванович Григорьев (1788—1863), был секретарём городского магистрата, купил владение на Малой Полянке вскоре после московского пожара 1812 года. В 1822 году здесь родился Аполлон Александрович. В своих воспоминаниях он так описывал эту улицу первой половины XIX века:
«При первом входе вас встречает большой дом итальянской и хорошей итальянской архитектуры. Долго идем мы по этой жиле, и ничто особенное не поражает вас. Дома как дома, большею частью каменные и хорошие, только явно назначенные для замкнутой семейной жизни, оберегаемой и заборами с гвоздями, и по ночам сторожевыми псами на цепи; от внезапного яростного лая которого-нибудь из них, вскочившего в припадке ревности и усердия на самый забор, вздрогнут ваши нервы. Между каменных домов проскачут как-нибудь и деревянные, маленькие, низенькие, но какие-то запущенные, как-то неприветливо глядящие, как-то сознающие, что они тут не на месте на этой хорошей, широкой и большой улице».
Шеншин (Фет) и Григорьев познакомились в Московском университете, быстро сдружились. Приятели называли Аполлона «Гамлетом из Замоскворечья», а Афанасия — «Горацио Гамлета из Замоскворечья». В 1839 году Фет был представлен родителям Григорьева и вскоре переехал в этот стариковский дом. Студентам выделили по комнате на антресолях (третий снимок). Фет прожил здесь почти 6 лет. В этом доме, по его словам, произошло его «перерождение из бессознательного в более сознательное существо». Не удивительно: ведь именно здесь тот и другой начали писать ночами стихи, упивались поэзией, порой «принимая первую лужу за Ипокрену». Сюда же приходили на литературные посиделки Яков Полонский, Иван Аксаков, Сергей Соловьев. Антресоли дома Григорьевых во главе с их хозяином Аполлоном стали центром, где стала собираться «мыслящая студенческая молодёжь».
Сохранились описания этого дома, оставленные Фетом: «Каменный подвал с кухней и помещением для дворни; затем основной этаж, деревянный, состоящий из передней, коридоров и шести комнат (зала, гостиная, столовая, спальня, девичья, одна комната без названия — бывшая детская); наконец, вместительный мезонин под крышей, где были два отдельных помещения, в каждом по большой комнате, да еще с отгороженными спаленками. К дому примыкали сад и довольно большой двор, где были и конюшня (отец стал держать пару лошадей), и коровник — корова приносила хозяевам свежие молоко, сливки, масло».
Был чудный майский день в Москве;
Кресты церквей сверкали,
Вились касатки под окном
И звонко щебетали.
Я под окном сидел, влюблен,
Душой и юн и болен.
Как пчелы, звуки вдалеке
Жужжали с колоколен, — .
напишет об отчем доме Григорьев. Однако вскоре он решит покинуть его: замоскворецкий быт опротивел и давно был в тягость. Опека стариков-родителей унижала. Он подводит под прошлым черту и объявляет Фету, что уезжает в Петербург и просит «с возможной мягкостью» передать старикам о случившемся.
В начале ХХ века особняк принадлежал вдове артиста Императорских театров Л.М. Васильевой.
Здание было снесено в 1962 году.
#МосковскиеЗаписки
