О том, что первыми хозяйками островов, задолго до русских танцовщиков, были сирены, нам сообщает географ Страбон. Коварные охотницы на путешественников, едва не лишившие Пенелопу извилистым путем возвращавшегося домой с войны мужа, жили на трех скалах недалеко от Апеннинского полуострова.
Долгие века архипелаг называли “Островами сирен”, и лишь воинственные сарацины не боялись приставать к этим берегам. К началу ХХ века легенды позабылись, имя трансформировалось в Ли-Галли, и не слишком пригодные для жизни и купания острова перестали кого-либо интересовать. Пока в 1917 году в Позитано, самый близкий к архипелагу город на побережье, не приехал танцовщик Леонид Мясин.
В компании Дягилева он гастролировал по Италии со своим балетом “Парад” (музыка Эрика Сати, либретто Жана Кокто) и охотно принял предложение литератора Михаила Семенова погостить у него в Позитано. Именно отсюда Мясин впервые увидел каменистые хребты Ли-Галли. На одном из них имелась башня и другие следы присутствия человека.
Танцовщику рассказали легенду, в которой присутствовали и сирены, и Одиссей, и сарацины, что еще больше подстегнуло его интерес. Узнав, что острова пустуют, он загорелся идеей купить их. После нескольких лет переговоров с местными властями, в 1924 году, затея увенчалась успехом.
Мясин поселился на самом большом острове, Галло-Лунго. Хотя жить там, не считая руин сарацинской смотровой башни, было особенно негде.
Но хореограф проявил неожиданный талант девелопера. Благодаря его усилиям на острове появились электрический генератор, большой дом для приемов (вилла гранде) и маленький для размещения гостей, а также фонтаны, сад, огород и виноградники. Башню восстановили, в ней оборудовали танцевальные классы и комнаты для учеников.
Твердо решив проводить на острове как можно больше времени (как минимум все лето), танцовщик придумал себе занятие – летнюю школу танцев. Он хотел построить даже театр, но фундамент несколько раз смывало волнами.
Между работой и тихой семейной жизнью прошли годы. В середине 1930-х к Мясину заехал в гости приятель, архитектор Ле Корбюзье. Окинув профессиональным взглядом владения танцовщика, он предложил свою помощь в переделке существующих строений и благоустройстве острова.
Так на Галло-Лунго появился бассейн с фантастическим видом на другие два острова архипелага, а скромный гостевой дом превратился в аристократическую виллу. Белоснежная внутри, имеющая в качестве украшения исключительно виды из окон, она получила название “Белый дом”.
После смерти Леонида Мясина в 1979 году семья некоторое время колебалась, продавать ли остров, но содержать его было слишком тяжело.
К счастью, покупатель нашелся достойный. Леонид Мясин-младший, которого все называли Лорка, танцевал тогда в парижской Гранд-опера.
Руководитель балетной труппы Рудольф Нуреев восхищался творчеством его отца и уговорил сына продать остров. “Это место будет меня вдохновлять”, – сказал танцовщик. Он еще не знал, что болен (диагноз ВИЧ поставили только в 1985 году) и скоро больше не сможет выходить на сцену.
Нуреев занялся обустройством острова с той же неукротимой энергией, что поражала в его танце. Стиль Мясина показался ему слишком аскетичным, и он задумал грандиозную переделку интерьеров.
По его распоряжению на остров свезли в огромном количестве мозаику и керамическую плитку, которую он лично просматривал и выбирал то, что пойдет на украшение стен.
Из всех своих поездок танцовщик привозил антикварную мебель и посуду. “Белый дом”, главная вилла и башня превратились в роскошные восточные дворцы, яркие и избыточные, как декорации к его последнему балету “Баядерка”.
Многочисленные гости (а Нуреев, в отличие от Мясина, был всегда окружен людьми, причем не только желанными – остров в прямом смысле был осажден лодками и яхтами папарацци и поклонников) вспоминают, что артист не выглядел умирающим.
Он работал, пока мог, невзирая на кашель и жар, увлеченно занимался оформлением интерьеров, загорал и носился вокруг острова на водном мотоцикле. Нуреев считал, что солнце и работа могут его вылечить. Они помогли, но лишь на время. После смерти танцовщика в 1993 году остров, формально принадлежавший фонду его имени, несколько лет пустовал.
Известный итальянский отельер Джованни Руссо наткнулся на него случайно. “Вообще-то я хотел купить яхту, – рассказывает он. – Но лира сильно упала в цене, и та модель, что я выбрал, стала слишком дорогой. В то же время друг-адвокат, занимавшийся вопросами наследства Нуреева, сказал мне, что Ли-Галли выставлены на продажу. На них у меня как раз хватило денег”. Еще некоторое количество средств и времени ушло на реставрацию, завершение замыслов предыдущих владельцев и адаптацию к современным нормам комфорта.
С очистной системой, солнечными панелями, огородом, садом, курятником и рыболовным причалом остров стал маленьким автономным раем. Сам Руссо с трудом верит своему счастью: “Подплывая к островам на яхте, я всякий раз думаю: “Неужели это принадлежит мне?!”
