Успенский собор Симонова монастыря строился с 1379 г. Освящен 1 октября 1405 года. Взован 21 января 1930 года, на его месте построен ДК ЗиЛ.
Успенский собор был заложен в 1379 г., когда был основан Симонов монастырь, и освящен 1 октября 1405 г. В 1476 г. в грозовую ночь молния ударила в крест главного купола собора, и купол загорелся. Занимаясь его ремонтом, стали перестраивать и весь собор, для чего великий князь Иван III разрешил пригласить ученика архитектора Аристотеля Фиорованти.
Еще через семьдесят лет собор перестраивался вторично, а рядом с ним возвели шатровую колокольню. В результате переделок к XVII веку собор превратился в высокое крестово-купольное здание с входом в центре западной стены, с трех других сторон его окружала невысокая галерея. На галерею с востока вели две лестницы, и это особо подчеркивало симметричность и торжественность постройки. Почти квадратный в основании, собор стоял на высоком подклете из белого камня. Верх завершался крестовым сводом на четырех столбах. Торцы сводов образовывали закомары. В плане собор имел форму восьмиконечного креста. В световом барабане были устроены щелевидные оконные проемы, у его основания – небольшие килевидные кокошники. Когда переделывали сгоревшую главу, закомары закрыли, по углам поставили декоративные барабаны. Собор стал о пяти главах луковичной формы. Изменилась также форма портала главного входа.
В 1832 г. к собору с левой стороны пристроили ризницу, а с правой – придел Казанской иконы Божией Матери. В приделе находилась икона Господа Вседержителя, принадлежавшая преподобному Сергию Радонежскому. По преданию, именно этим образом Игумен земли Русской благословил великого князя Дмитрия Ивановича и его дружину перед Куликовской битвой. В ризнице находился трехстворчатый складень, которым преподобный Сергий благословил иноков Пересвета и Ослябю перед сражением. В соборе находился великолепный пятиярусный вызолоченный иконостас, в котором помещались Владимирская и Тихвинская иконы Божией Матери начала XVI века. В конце XIX века собор обновили снаружи и внутри по проекту архитектора К.А. Тона. Позакомарное покрытие переделали на четырехскатное, окна растесали, застеклили галерею. В 1891 г. храм обновляли.
Симонов монастырь закрыли в 1923 г. В январе 1930 г. Успенский собор вместе частью других монастырских построек был взорван. Историки и реставраторы пытались спасти этот памятник, указывая на его древность и обнаруженные в соборе фрески XV в., но – безуспешно.
Михаил Вострышев «Москва православная. Все храмы и часовни».
Успенская церковь была заложена и названа так в честь победы на р. Вожже, как справедливо полагает Л.И. Ивина. Так, в 1379 г. посредине монастырского двора началось значительное каменное строительство. Владимир Григорьевич Ховрин начал строить в Симоновом монастыре массивный каменный собор Успения Богородицы: «церковь большую каменную и кельи многие», строительство завершилось через четверть века в 1405 г.
В 1379-1405 гг. в монастыре был выстроен каменный храм Успения. Он был первым храмом в Симоновым монастыре. Этот большой каменный собор, датируемый 1397-1405 гг., был редким зданием в Москве и стал главным храмом монастыря. Главный собор монастыря принадлежал к числу немногих наиболее ранних памятников московского зодчества. Он был большим, высоким, одноглавым, высился на массивном белокаменном подклете и весьма изукрашен по-итальянски.
Из летописи узнаем о частичном разрушении и ремонте каменной церкви в 1476 г. Летопись указывает на архитектурное изменение, которое претерпел собор: “ Гром … сразил верх с каменной церкви по шейные окна, и по (в) церкви ходи много мосту рвало, и стену у передних дверей поразило насквозь, и иконы побило». На основании этого отрывка можно уверенно говорить, что собор в серединеXV в. имел высокий иконостас. Купол собора был разрушен: произошло падение церковной главы. В 1477 г. купол был заменен новым. Собор монастыря ремонтировал итальянский зодчий, но не Аристотель Фьораванти, по образцу Успенского собора в Кремле. Строительство производилось на средства В.Г. Ховрина, видного московского боярина. Согласно записи в книге, он «в дому Пречистые Богородицы и на Симонове поставил церковь кирпичную Преображение Спасово, да в пределах Собор Архистратига Михаила, да Николы Чудотворца, с колокольницей».
Иконостас Успенского собора, написанный в 1404-1405 гг., находится в домовом Благовещенском храме Московского Кремля. В его создании принял участие симоновский иконописец Максим Грек, вполне мог быть причастен Андрей Рублев. В нижнем ярусе иконостаса находились замечательные по своей древности иконы: Успения Богоматери, Живоначальной Троицы и Тихвинская икона Божией Матери; в нем же хранилась Симоновская Казанская икона Богоматери. В местным ряду была икона Вседержитель, которой Сергий благословил Дмитрия Донского перед Куликовской битвой. Ее отличало древнее письмо образа, богатое украшение и створчатый походный киот, в который он был вложен.
В период с 1405-1433 гг. был основан Преображенский придел. Из грамоты 1447 г. узнаем, местоположение Преображенской церкви — “на полатех”, говорит о том, что она находилась в каком-то архитектурном пространстве — в соборной Успенской церкви, что могло быть только внутри конкретного здания, а не в монастыре вообще. Исследователи Симонова монастыря понимают под термином “полати” либо хоры, либо подклет.
В 1415-62 гг. устроен Васильевский придел“на полатех” (хорах) в Успенской соборной церкви (или церкви Спаса Преображения?) и существовал до середины XVI века. В Успенской церкви было 3 престола. В 50-е годы ХV в. (середине — второй половине ХV в.) или более раннее время — 1477 г. после постройки церкви колокольни И.Г. Ховрин перенес Спасо-Преображенский престол, находившийся — “на полатех” Успенской церкви, в созданный храм Спаса Преображения…
Успенский собор был капитально перестроен в 1543-1549 гг. Видимо, старый собор 1405 г. к этому времени обветшал и был заменен новым, возможно, возведенным на старых фундаментах. Под кровлей собора П.Н. Максимов обнаружил сохранившиеся старые части, которые позволяют реконструировать древние формы его верха. Для подсобных работ к этой по строй созывались вотчинные симоновские крестьяне, освобожденные на срок с 1543 по 1549 гг.
Исследуя строительные материалы, примененные в соборе, П.Н. Максимов установил, что собор был памятником одного строительного периода; размер кирпича и характер кирпичной кладки подтвердили, что время его сооружения должно быть отнесено к 1543-1549 гг. Однако В.П. Выголов установил, что в 1543-1545 гг., когда строилась новая «церковь под колоколы», старый собор 1379-1405 гг. еще существовал. В итоге он пришел к выводу о возведении собора в 1546-1549 гг. Длина храма с алтарем и папертью стала 15 саж., ширина 16 саж., в шина с крестом 25 саж.
Обмеры, фотофиксация, произведенные П.Н. Максимовым и И.В. Воблым в январе 1930 г. перед тем, как собор был разобран, хранящиеся в Музее архитектуры Академии архитектуры СССР, а также план, разрезы, детали, проект реконструкции, фотография храма во время разборки и кроки, позволяют представить облик этого храма. Судя по иконографическим материалам, кирпичный Успенский собор Симонова монастыря был построен по давно установившемуся типу четырехстопного, трехапсидного одноглавого храма на высоком подклете. Его стены были расчленены трехуступчатыми пилястрами, отделяющие боковые прясла стен, с развитыми капителями на лопатках.
Под кровлей собора П.Н. Максимов обнаружил сохранившиеся старые части, которые позволяют реконструировать древние формы его верха. В верхних частях Успенского собора получили дальнейшее развитие композиционные приемы раннемосковского зодчества. В верхних частях Успенского собора получили дальнейшее развитие композиционные приемы раннемосковского зодчества. Широкие пилястры, соответствовавшие его внутренним столбам передавали на фасадах его внутреннюю структуру; вверху они связывались профилями килевидных закомар. Барабан был обработан пилястрами. Его увенчанный небольшими декоративными кокошниками верх обрамлял покрывавший его купол. Килевидные кокошники, обрамляющие купол, аналогичные кокошникам, венчающим барабаны владимирских храмов, дополняют живописную композицию верха.
Четверик венчали два ряда закомар с главой, стоящей на постаменте с ложными кокошниками. Переход к барабану был осуществлен путем применения четырех угловых закомар и второго восьмигранного ряда закомар над средними делениями здания; закомары упирались в пьедестал барабана, окруженный рядом выступающих кокошников, также килевидной формы. Применение, помимо угловых закомар, второго ряда закомар над средними делениями здания еще больше обогащает его верх, превращая последний в корону, венчающую храм. В храме Симонова монастыря отсутствуют антаблементы или карнизы, отрезающие закомары от плоскости стен. Высокие апсиды, доходившие до пят закомар, примыкали к собору с восточной стороны. С востока к собору примыкает троечастное помещение алтаря. Не менее важным элементом архитектуры собора явились его широкие крепованные пилястры с их кирпичными многообломными завершениями, а также карнизы верхних частей барабана. Многообломные завершения пилястр, появившиеся в московском зодчестве со времени сооружения Успенского собора в Кремле, впервые в таком сочетании с древними формами белокаменных владимирских соборов встречаются в выстроенном из кирпича соборе Симонова монастыря.
Особенностью архитектуры Успенского собора Симонова монастыря является четко выявленный ордер — сильно выступающие из плоскости стены двухуступчатые пилястры, перехваченные сверху, в пятах закомар, развитыми трехчастными многообломными капителями Судя по плану здания, опубликованному Р.А. Кацнельсон, оно не имеет внутренних лопаток, фасадные лопатки не соответствуют внутренним столбам. То есть внутри отсутствуют стенные лопатки и столбы с закрестиями. Фасадные лопатки уже столбов; кроме того, восточная пара столбов сдвинута ближе к алтарю относительно соответствующих фасадных лопаток — несоответствие наружных лопаток внутренним столбам. Тем не менее, даже на боковых фасадах западное прясло было шире восточного, но в свою очередь уже центрального. С другой стороны, крестчатые в сечении столбы перекликаются о двухуступчатыми фасадными лопатками.
В пряслах фасада отсутствуют горизонтальные членения вдоль всей плоскости фасада. Постановка храма на подклет формирует впечатление монументальности сооружения. Примененная на храме трактовка ордера и фасадной композиции в целом применима в архитектуре четырехотолпных соборных храмов ХVI в. Датирующим признаком для собора Симонова монастыря могут служить развитые многообломные капители, на которые обратил внимание Л.А. Давид, сопоставив их с аналогичными элементами церкви Антипия на Колымажном дворе, церкви Георгия в Коломенском и церкви Вознесения в Коломенском. Важной особенностью архитектуры собора Симонова монастыря является его фасадное завершение, образованное рядами закомар и кокошников, расположенных над ними. По наблюдению А.Л. Баталова, этот прием активно используется в зодчестве Северо-Восточной Руси, Белозерья и некоторых иных русских земель в конце ХV — первой половины ХVI вв. Со второй половины ХVI в. он становится мало употребимым в Северо-Восточной Руси. В нашем случае, этот прием находится в противоречии с внутренней структурой здания, имевшего пониженные подпружные арки. Таким образом, многорядное покрытие закомар и кокошников, примененное на фасаде, не выявляет внутреннюю систему сводов здания, а только давит на нее лишним весом. Это завершение своей традиционностью конфликтует с ордерной декорацией фасадов, выявленной в сильно выступающих двухуступчатых пилястрах и развитых импостах, их венчающих. К приемам, свойственным московской архитектуре ХV в., и также примененным в соборе Симонова монастыря, следует отнести высокие абсиды, по высоте почти равновеликие стене фасада, придающих дополнительную монументальность и монолитность зданию, а также многоуступчатые оконные ниши.
Во Вкладной книге Симонова монастыря имеется интересная информация: да на крест, на позолоту и на гвозди на большую церковь дал 10 рублей”. Под «большой церковью» следует понимать соборный храм монастыря. Не будет большой натяжкой предположить, что вклад на большую церковь” (учитывая характер предметов вложения) был связан с окончанием строительных работ в ней. Вклад относится к первой половине 50-х гг. ХVI в. Таким образом, суммируя сведения об архитектурном облике храма и информацию статьи Вкладной и кормовой книги монастыря о вкладе архим. Алексия Ступишина, можно датировать постройку здания Успенского соборного храма, сохранявшегося до 1930 г., примерно второй четвертью Х в. (до середины 1550-х гг).
Очень существенной для общей архитектурной композиции собора явилась постановка его объема на постамент открытой галереи-гульбища. Такие открытые галереи на сквозных аркадах, служащие пьедесталом для здания, в ХVI-ХVII веках стали одним из излюбленных архитектурных приемов. Галерея окружила стены собора с трех сторон, кроме восточной. Широкая открытая лестница вела на высокую галерею собора, к его великолепному перспективному порталу. Сочетание таких типичных архитектурных форм середины ХV века как галереи гульбища, двойные пилястры с сильно профилированными завершениями, многообломные карнизы и т.п. с типичным для ранней с архитектуры ХIV века завершением собора позволило Максимову выдвинуть гипотезу о том, что выстроенный в середине ХVI века храм воспроизводил архитектурные формы своего предшественника, сочетая их с формами, характерными для новых художественных вкусов.
Успенский собор — пример оригинальной русской переработки византийского крестовокупольного храма, который получил на Руси совершенно иную трактовку, определившую новый архитектурно-художественный облик русского здания. Уже начиная с киевского Софийского собора, строители древнерусских храмов пытались преодолеть статичность композиции Византийского крестовокупольного храма, применяя повышающиеся к центру своды и закомары располагая главные композиционные элементы в его верхних частях. В ХII-ХIV вв. в архитектуре удельных княжеств применялось ступенчатое расположение сводов и закомар, наделявшие храмы большой стройностью и динамичностью. В архитектуре Москвы ХIV — первой ХV вв. новые архитектурные формы выразились в еще более сложной композиции верха, чем в зданиях предыдущего периода. Кроме подпружных арок здесь появились пьедесталы под барабанами, дополнительные сводики, кокошники. В 1950-е гг. он считался слишком архаичным для зодчества 1540-х гг. П.Н. Максимов искал этому объяснение в ориентации его создателей на архитектуру предшествующего собора 1379-1405 гг. Облик собора Симонова монастыря не оказывается единичным, намеренно ретроспективным явлением в архитектуре конца 1540-х гг., представляет одно из направлений в архитектуре эпохи, связанное с традиционным московским зодчеством и менее подверженное проникновению итальянизирующих мотивов в наружный декор. Ведь сооружения первой трети XVI в. обнаруживают большую близость к собору Симонова монастыря, нежели памятники раннемосковского зодчества.
Характерная черта этого времени состоит в следующем. В московском зодчестве 1540 — первой половины 1550-х гг. сокращается состав итальянизирующих мотивов в декоре. Но при традиционности декорации фасадов сохраняется классичность в проработке профилей. Так, Л.А. Давид отмечал сходство капителей собора Симонова монастыря и церкви Антипия с ордером церкви Вознесения в Коломенском, а С.С. Подъяпольский предполагал влияние на них форм церкви Воскресения в Московском Кремле, оконченной до 1543 г. Петроком Малым. Его квадратный план имеет внутри четыре крещатых столба, несущих верхние своды и главы. Внутри крестчатые столбы, поддерживающие подпружные арки, завершались трехчастными капителями. В пятах (верхний камень, или ряд камней, опоры, на котором покоится арка или свод) подпружных арок на стенах четверика им соответствовали идентичные по профилировке импосты (архитектурная деталь над столбом, лопаткой, капителью колонны, служащая опорой для пяты арки). Не исключено, что это мог быть и пояс, проходивший по периметру стен. Мы не имеем сведений о конструкции сводов, но композиция завершения этого собора с введением килевидных форм, детали интерьера, дробные по профилировке широкие архивольты — все это в совокупности сопоставимо с архитектурой собора Рождественского монастыря в Москве (1501). Оба памятника представляют разные стадии развития одного направления в зодчестве XVI в. Хронологически и стилистически место между ними занимает собор Старицкого Успенского монастыря, церковь Антипия на Колымажном дворе.
Как в соборе Рождественского монастыря, здесь в интерьере присутствует особенность, характерная для круга построек 1500-1530-х гг.: выделение конструктивной структуры соответствующими ордерными членениями. Пяты подпружных арок отмечаются во всех уровнях профилированными импостами. Столбы, несущие конструкцию повышенных подпружных арок, не превращаются в угловые части стен благодаря капителям, поставленным в уровне пят арок, соединяющих их со стенами четверика, а сохраняют значение свободно стоящих опор. Сочетание этих деталей интерьера с такими традиционными московскими чертами как ярусное построение закомар, килевидные очертания архивольтов (обрамление арочного проема, выделяющее дугу арки из плоскости стены), отсутствие горизонтальных, единых для всех плоскостей фасада членений по высоте составляет характерную особенность этой группы, включающей соборы Рождественского, Успенского Старицкого монастырей, Успенский собор в Дмитрове.
Архитектура соборов Симонова и Богоявленского Авраамиева монастырей позволяет судить о московском зодчестве середины XVI века. В 1540-е гг. — первой половине 1550-х гг. происходит отказ от итальянизирующих мотивов 1510-1530-х гг. Таким образом, собор Симонова монастыря создает впечатление, что его заказчик старается в композиции фасада вернуться к доитальянским образцам. Однако при этом «старомосковские» формы (пирамидальность композиции многорядных кокошников, их килевидная форма, отсутствие карнизов, отсекающих закомары от плоскости стен четверика) соседствовали иногда с итальянизирующей профилировкой, заимствованной из построек Петрока Малого, а в некоторых случаях — с ордерной обработкой интерьера.
На примере собора Симонова монастыря мы могли увидеть, что московские постройки середины XVI в. и в этом сохранили преемственность с храмами первой трети XVI в. Кроки и чертежи П.Н. Максимова позволяют нам судить о дробности многочастных профилей собора Симонова монастыря. Обилие мелких двойных лестелей, чередующихся с крупными полочками и обломами разных размеров, создают мягкую рельефность ордерных деталей. В соборе Симонова монастыря компоновка тонких валиков, полочек и подобных мелких членений с крупными формами создавала ритм вертикального развития элементов декора. Небольшой вынос профилей образовывал плавные полутени, что придавало структуре декора мягкую пластичность.
Дмитрий Александров http://www.rusarch.ru/aleksandrov1.htm
Церковь Успения Пресвятой Богородицы – главный храм Симонова монастыря. Строился монастырь с 1379 г., освящен 1 октября 1404 г. В 1476 г. молния разбила купол, после чего к 31 мая 1477 г. мастером из Венеции сооружена была световая глава.
При царе Федоре Алексеевиче было обновление храма, прибавлены четыре глухих главы, стены получили снаружи пестрые архитектурные украшения, пробито по второй двери в южную и северную паперти, а окна удлинены сверху вниз. Крыша была «по закаморам» до 1737 г. В 1834 г. с севера была пристроена ризница, с юга – придел Казанской Божией Матери; галерея была переделана. При обновлении 1892 г. средняя глава получила металлическое покрытие новой формы. Иконостас сохранил характер конца XVII ст., но несколько изменен в XVIII ст.; иконы в нем, большею частью, значительно обновлены. Стенопись новая.
Симонов монастырь процветал до XVIII ст. Из него выходили многие великие деятели нашей истории, напр. св. Иона митрополит, св. Кирилл Белозерский, св. Ферапонт Лужецкий, патриархи Иов и Иосиф. Царь Михаил Федорович выстроил нынешние стены и башни; царь Федор Алексеевич возводил новые постройки и обновлял старые.
В XVIII ст. по распоряжению 17 мая 1788 г. монастырь был закрыт; его постройки назначены были под госпиталь. 4 апреля 1795 г. монастырь восстановлен.
В 1839 г. выстроена колокольня – второе по высоте здание в Москве, в 44 сажени: храм Спасителя имеет 48 саж., а колокольня Ивана Великого 37 ½ саж. Архитектором был К. Тон, средства оставил по завещанию купец Иван Игнатьев. Церковь на колокольне освящена во имя Иоанна Цареградского и Александра Невского.
Александровский М.И. «Указатель древних церквей в местности Ивановского сорока». Москва, «Русская Печатня», Б. Садовая, дом 14, 1917 г.
О постройке каменного собора во имя Успения Пресвятой Богородицы в Симоновом монастыре текст с небольшими различиями помещен в нескольких летописях: «1405 г. (6913) Тоя же осени Октября 1 священа бысть церковь камена на Симанове, Успение святыа Богородица, юже основа Феодор архимандрит, а съвръши князь великии Василей Дмитриевич, асвящена по первом основании в 26-е лето».
Довольно продолжительное строительство симоновского собора историк А.С. Подъяпольский, связывавший появление в 1380 году храмов — церкви св. Троицы в Серпухове и кафедрального храма Успения Богородицы в Коломне — с обетным строительством по случаю победы в битве на Куликовом поле, объясняет внезапным обрушением коломенского храма: «Незадолго до предполагавшегося освящения к празднику Успения Богородицы эта церковь в июле 1380 г. «уже свершения дошедши… падеся», как сообщает летопись. Такое могло произойти из-за ошибок и некомпетентности строителей при форсированных сроках строительства. Заложенная в том же 1380 г. «по первом основании» каменная церковь Успения на новом Симонове была строительством прекращена и достроена только через четверть века, в 1405 г.». По предположению исследователя, все три храма были одного типа — четырёхстолпными, с хорами и приделом «на полатех» во имя небесного патрона их ктитора и были построены одной артелью митрополита Киприана.
В.В. Пассек, как и К. Тромонин, писал, что церковь строилась «преимущественно на иждивении вкладчика Григория Ховрина и самого Великого Князя Василия Димитриевича, свершена в 1405 году, и освящена при Архимандрите Иларионе, Московским Митрополитом Киприаном, того же года, Октября 1, в день Покрова Пресв. Богородицы. (Ссылка: «1405 года, Октября в 1-й день, в четверток, в монастыре, иже на Симонове, освящена бысть церковь Успения, юже замысли и основа Феодор Игумен, и соверши ю Князь Великий при Иларионе Архимандрите, яже 26 лет здана бысть…». Степ. кн. I)». М.И. Александровский про освящение храма писал осторожнее: «при митрополите Св. Киприане».
В.П. Выголов придерживался мнения, что «появлением своих первых каменных построек монастырь обязан в первую очередь не светским и духовным властям, а богатому купеческому роду Ховриных. Та же Вкладная и кормовая книга сообщает нам, что основатель рода «Григорей Ховра да жена его Агрепена начало учинили Симонову монастырю и церковь каменную болшую они воздвигли и кельи многие они поставили». Гость-сурожанин Григорий Ховра, по одним сведениям, грек по происхождению, выехавший в Москву из Крыма, по другим — русский, участник похода на Куликово поле, явно стремился своими богатыми денежными вкладами в близкий ко двору монастырь и сооружением в нем каменных зданий укрепить свое положение среди московской знати. Показательно, что освящение собора 1 октября 1405 г. было произведено самим митрополитом Киприаном».
И. Токмаков, уточняя личность вкладчика, на чьи средства строился собор, сообщал: «В географическом словаре Российского государства, т. V, М., 1789 г., in 4, стр. 135, читаем: «Симонов мужский монастырь за городом позади Крутицкого собора, как из имеющейся в нем вкладной письменной книги, скрепленной собственною рукою святейшаго Московскаго и всея России патриарха Иосифа, явствует, начат строиться неким вкладчиком Григорием Ховриным. Этот некий Ховрин был сын князя Стефана Васильевича Ховрина, по словам Курбского, мужа греческого роду, зело благородного и богатого. Григорий Стефанович Ховрин приходился дедом Владимиру Ховрину, — Голове, казначею у великого князя Иоанна III и основателю церкви Воздвижения Св. Креста Господня, на дворе в Кремле. От Ховриных или Комриных произошли Головины».
Следующее событие, отмеченное многими летописями, страшная гроза, случившаяся в ночь с 31 августа на 1 сентября 1476/1477 года. Имеет смысл сравнить версии записи, чтобы точнее понять характер разрушений в соборе, произведённых ударом молнии.
«Месяца августа 31 дня Гром той же в монастыри на Симонове срази верх с каменные церкви по шейные окна и, по церкви ходя, много места урвало, и стену у передних дверей проразило насквозь, и иконы побило праздничные, икону Успения избило до Пророки, а деисус молоньею попалило мало, а икона Пречистия Одигитрия, на поклоне же на левой стороне обложена стоит а тоя ничим же не двинуло, а осыпало ея камение великое всее по гривнем, что к ней прикладывано…».
«Того же лета месяца Августа Зіві час нощи бысть гром страшен и молния велика, якожс попалити хотящс, и дождь силен; гром же той в монастыри на Симанове срази верх с каменные церкве по шейные вокна и по церкве ходя много мосту рвало, и степу у передних дверей проразило насквозь, и иконы побило праздничные, икону Успение избило да Пророкы, а деисус молниею попалило мало, а икона Пречистые Одигитриа на поклоне же, на левой стороне, обложена стоит, а тоя начимже не двинуло, а осыпал ее камень великои около всее по гривны, что к ней прикладывано».
«Лета 6985-го сентября в 1 день гром бысть велий. Прииде стрела громная в монастырь, иже на Симонове, и с церкви каменный срази верх, и падеся глава церковная и шея внутрь церкви, яко и месту поколебатися от гремения страшнаго и святыя иконы попалило, иныя же и побило. Икона же пречистыя богородицы Одигитрия ничем не врежепа, аще и камением засыпала мало не всю».
Похожий текст приводит и К. Тромонин: «1476 года Августа 31, в 1-м часу ночи, бысть гром ужасен, и в монастыре на Симонове с церкви верх сшибло стрелкою, и падеся глава церковная, и шея внутри церкви… (Степ. Кн., гл. II, стр. 171 )».
Серьёзный ремонт собора с восстановлением главы приписывался итальянскому мастеру, работавшему в это время в Москве. «По случаю падения главы церковной в 1476 г. от громового удара, верх церкви сделан вновь при в. к. Иоанне III учеником Аристотеля Фиоравенти». Об этом писал и М.И. Александровский, считавший, что в перестроенном виде собор сохранился с тех времён: «…к 31 мая 1477 года мастером из Венеции сооружена нынешняя световая глава». В «Словаре архитекторов и мастеров строительного дела Москвы XV — середины XVIII века» зафиксировано свидетельство о работе в Москве одновременно с Аристотелем «другого итальянского — «венедицкого» (венецианского) мастера, который в 1476/77 г. восстанавливал верх церкви Успения Богоматери в Симонове монастыре».
Эти два события, отражённые в летописях, за неимением других данных, позволили первым исследователям Симонова монастыря предположить, что в перестроенном виде собор просуществовал вплоть до последнего времени. Просмотренные архивные материалы, относящиеся ко времени не ранее последней трети XVII века, в основном отражают многочисленные перестройки, производившиеся в монастыре в XVIII-XIX веках.
Наиболее раннее свидетельство о соборе отмечено в записи Павла Алеппского, посетившего Симонов монастырь вместе с антиохийским патриархом Макарием в феврале 7164 года (1656): «Нас повели вверх в высокую церковь с одним куполом, в ней мы отстояли часы и вечерню. Облачив нашего владыку патриарха, мы вышли в нарфекс и отслужили царский молебен… Эта церковь весьма высока, с тремя железными дверями. Что касается царских врат, то мы еще не видывали подобных им по их высокой ценности, ибо они сплошь покрыты золотом, серебром и драгоценными каменьями. Рассказывают, что один князь по кончине своей был погребен в этой церкви и что он завещал, чтобы все его драгоценности были пожертвованы на этот монастырь и часть их была употреблена на эти врата: как говорят, они стоили более 2000 динаров. Икона Успения Владычицы, еще более ценная, состоит из одного куска чистого золота; изображение сделано на ней чернью, на удивление уму». Далее сообщается о церкви Одигитрии: «В подземелье этой великой церкви, как и в том монастыре (Новоспасском), все своды и склепы, (где погребены) знатные лица государства. В нем церковь во имя Владычицы Одигитрии, где ежедневно совершается литургия. Среди гробниц есть гробница царя Казанского (Сноска: Симеона Бекбулатовича), который был взят в плен царем Иваном и потом крестился и умер христианином. Жена его положена подле».
Из текста следует, в качестве косвенного доказательства перестройки собора в конце XVII века, что в середине столетия он был ещё одноглавым. По сведениям М.И. Александровского, «при царе Феодоре Алексеевиче было обновление храма, при чем прибавлены четыре глухих главы, стены получили снаружи пестрые архитектурные украшения, в недавнее время снятые, пробито но второй двери в южную и северную паперти, а окна удлинены сверху вниз. Крыша была «по закомарам» до 1737 года».
Серьёзные работы, проведённые в соборе в этот строительный период, позволяют предположить, что тогда же произошло обновление интерьера храма и реконструкция иконостаса, которые отражены в документах 1683 года: «Дело по челобитью Архимандрита Гавриила об оставлении в Симоновом монастыре сусальных мастеров и живописцев до окончания работ»; «Дело о выдаче из приказов Большой казны и судного в Симонов монастырь на покупку красок 100 и церковное строение 50 р.»; «Дело о постановке к изготовленному иконостасу бревен (столбов), которые архимандрит Симонова монастыря просит из Истры». Безусловно, нельзя утверждать, что названные работы относятся именно или только к собору, но возводимая в это же время новая трапезная из-за обрушения свода и последующей перестройки вряд ли была готова к их проведению. М.И. Александровский считал, что «иконостас сохранил характер конца XVII века, но несколько изменен в XVIII, иконы в нем большею частью значительно обновлены». Иконостас, сохранявшийся до разрушения собора, в путеводителе 1913 года характеризовался как «резной пятиярусный вызолоченный».
Необходимо также учесть, что царская семья всячески поддерживала монастырь; в частности, ризница часто пополнялась драгоценными вещами: «Ризница Симонова монастыря заслуживает особенного внимания по богатству церковной утвари, из которой почитаются драгоценнейшими: золотой крест… устроенный Царем Феодором Алексеевичем; Евангелие в золотом окладе с драгоценными каменьями, устроенное Царевною Мариею Алексеевною, в память по Царе Феодоре Алексеевиче; золотые сосуды для Св. Причащения, и богатая митра, украшенная драгоценными каменьями, сделанная по велению Царя Феодора Алексеевича, в 1681 году».
Многочисленные перестройки и ремонты, производимые в XVIII-XIX веках, так или иначе, отразились в большом количестве архивных документов.
В материалах 1725 года отмечалась ветхость кровель па постройках, «которые крыты белым железом и тесом», в том числе на соборной церкви, «и от мокроты в церквах и на папертях, и в кельях течь, отчего каменное строение весьма рушится». Но, вероятно, ремонтные работы были выполнены в небольшом объёме, поскольку при осмотре в 1731 году архитектором И.Г. Устиновым опять были отмечены значительные ветхости: «На соборной церкви Успенской пресвятой богородицы вкруг паперти и на ризнице, кровли которые крыты белым железом во многих местах испробито, изоржавело, изветшало». Отмечалось также, что «стенное письмо обветшало и обвалилось». И.Г. Устиновым предписывалось изменить форму завершения четверика для удобства устройства крыши: «Надлежит на оной соборной церкви на сводах от среднешней закомары верхния собрать а между нижними на настоящие стены между закомарами стены поднять и покрыть всю настоящую церковь железом досчатым по железным стропилам». Однако И.А. Мордвинов, осмотревший ветхости в 1733 году, согласившись, что соборную церковь и паперть при ней «для прочности» надлежит покрыть железом, не согласился с предложением поднять стены между закомарами: «… стены поднимать не надобно для того, чтобы древнего образца не потеряла».
В деле 1737 года «В Коллегии Экономии выписано: в прошлом 1733 году июля 30 дня по определению оной Коллегии послан в Симонов монастырь ко властям с братиею указ, по которому велено в том монастыре соборную церковь строить и починивать со всяким тщательным радением, а на ту постройку и починку денги держать 3234 руб. из сбору с заопределеппых того монастыря вотчин 733 и 734 годов, а лесные припасы и протчее тому подобное заготавливать монастырскими крестьянами и мастеровыми людьми, чтоб на то строение излишняго расходу не было, и другого строения отнюдь не строить, а железные каменные и протчие материалы, которых в вотчипах не имеется, покупать и подряжать без всякие в цене передачи…
… И по силе оного указу Коллегии Экономии господами присудствующими майором Исуповым, асессором Топилским в том Симонове монастыре постройка и починка осматривана, а по осмотру явилось: 1) на соборной церкви Успения Богородицы кровля покрыта дощатым железом в косяк и в закрой по железным стропилом и дугам и выкрашена краскою; 2) вкруг оной церкви над папертьми кровля покрыта железом и по железным стропилам и выкрашена; 3) у церкви 2 входа каменные с лестницами перестроены… Да при той же соборной церкви недостроено: ризница железом не покрыта, а имеющаяся на ней кровля деревянная ветха; у папертей над дву крыльцами каменные бочки железом не покрыты». Текст о кровле на соборе, которая покрыта, в том числе и «по дугам», позволяет предположить, что закомары в это время были сохранены.
Из-за того что ремонтные работы приостановились на несколько лет, в описи, поданной Иваном Мичуриным 9 апреля 1741 года, отмечалось: «У соборной церкви над крыльцами на 2 каменных бочках кровли покрыты тесом и лубьями, оной тес и лубья обетшали, надлежит снять и покрыть листовым железом по железным стропилам; из оных одна бочка длиною 12 арш., шириною 9 арш., вышиною до облаасов 5 арш., облаасы вышиною по 2!4 арш.; другая бочка длиною 12 арш., шириною 10 арш., вышиною от облаасов же 6!4 арш.; у означенного же собору вокруг с 3 сторон на паперте живописное писмо облиняло, надлежит паписать вновь, оная паперть вокруг длиною 34 саж. и 2!4 арш., высотою 5 арш.».
О расходах на работы по собору за эти годы можно узнать из архивного дела о ремонте строений Симонова монастыря, из записи от 25 апреля 1758 года, в которой архимандрит Гавриил с братнею перечисляет предыдущие траты: в 1733 году «…отдано было на починку соборной церкви и протечек имевшейся ветхости и промочек… 743 и 744 гадех… отдано из показанных выше доходов на церковное и протчее самонужнейшее строение в число положенной по смете вышеописанное архитектором Мичуриным денежной суммы четырех тысяч семи сот шестидесяти дву рублев 84 копеек с полтиной. На 742 гд шесть сот рублев. На 743 гд 500 рублев да в 745 году… отдано в оной же Симонов монастырь на возобновление на соборной церкви глав и каменных переходов восемьсот рублев».
В 1771 году, во время свирепствовавшей в Москве чумы, Симонов монастырь был закрыт, и пока в нём находился карантин, «священнослужение и всякие требы для содержавшихся в нем зараженных людей исправляемы были в церкви Происхождения честных древ над воротами». В 1772 году, по предложению архитектора Яковлева, Коллегия экономии отпустила 500 рублей «на возобновление на соборной в монастыре церкви Успения Преев. Богородицы и алтаре стенного живописного снаружи писания и на шеях той же церкви пяти глав раскрашения разными красками», на окраску покрытых жестью пяти глав на соборной Успенской церкви монастыря, также крыш, покрытых железом, на церквах и ризнице. С начала 1774 года работы в монастыре проводились в основном на средства жертвователей. Приводились в порядок храмы и их иконостасы. 3 октября 1774 года было получено разрешение на выдачу антиминса, среди прочих, и в соборную Успенскую церковь.
В описи монастырских церквей и церковного имущества за 1783 год приводятся сведения о состоянии иконостаса собора: «В оном ставропигиальном Симанове монастыре соборная Успение Пресвятые Богородицы каменная церковь в коей царские двери и иконостас и в нем тумбы столпы и протчее разное деревянное и позолочено червонным золотом на котором иконостасе тумбах столпах за много прошедшими годами прошлого 1774 года по свидетельству оказалось… во многих местах золото послинило и деревам во многих местах повредилось». 10 апреля 1785 года Синодальная контора дала разрешение на устройство нового иконостаса в Успенском соборе. Была ли осуществлена эта работа, неизвестно, по иконостас, датировавшийся XVII веком, мог быть если не заменён, то обновлён в конце XVIII века.
Как уже говорилось, указом Святейшего синода от 17 мая 1788 года монастырь было предписано упразднить и передать в ведение Кригс-комиссариата. В «Летописи Симонова монастыря» упоминается, что в 1789 году «из Гошпитальной суммы» было отпущено некоторое количество средств па неотложные ремонтные работы в монастыре, в том числе «за окрашение на соборной и прочих церквах и кельях железных крыш». Но серьёзных работ за это время, похоже, не проводилось. Потребовалось время и ходатайство видных деятелей, чтобы Симонов монастырь именным указом от 4 апреля 1795 года был «обращен в прежнее положение и состояние». Однако вплоть до июня 1795 года церкви в обители были «заперты и запечатаны».
3 ноября того же года симоновский архимандрит Игнатий отправляет прошение о выдаче нового антиминса в церковь Успения: «Имеющийся в состоящей в оном Симонове монастыре церкви Успения пресвятыя богородицы священной антиминс, в 1774 сентября 8 дня освященной, за подписанием Самуила, епископа Крутицкого, пришел в ветхость, того ради московской святейшего правительствующего синода конторе, сим покорно представляя прошу, дабы соблаговолено было вместо предписанного антиминса за ветхостью его дать новый». Новый антиминс для престола был выдан в январе 1796 года.
Едва монастырь оправился от предыдущих событий, как настал 1812 год. Рано утром 5 сентября отряд наполеоновского войска через взятые западные ворота ворвался в монастырь, разорил и разграбил его. Как писал симоновский архимандрит Евстафий, паперть соборной церкви была занята лошадьми, во всех церквах «для простора алтари выломали».
После изгнания неприятеля из Москвы соборная церковь была «освящена 1813 года, июня 8 Преосвященным Августином Епископом Дмитровским, викарием Московским и Кавалером». К счастью, самые ценные вещи из ризницы были заранее вывезены из монастыря «тщанием Настоятеля обители». Кроме пожертвований частных лиц, деньги на ремонтные работы поступали и от государственных, и от общественных организаций.
Из «Летописи Симонова монастыря» известны все работы, проводившиеся в монастыре при архимандрите Мельхиседеке. В 1826 году «окрашены медянкою главы и крышки на соборе и паперти», собор и паперть были расписаны «по старому образцу» «на монастырском масле». Наиболее серьёзные работы в соборе производились в 1833-1836 годах. В декабре 1833 года «из-под всего пола в церкви и в алтаре вынимали на четверть песку смешанного с мусором, и подсыпали под чугунные плиты, в предотвращении великой сырости, толченый уголь». В январе 1834 года «сломана позлащенная палатка со стеклами, ограждавшая чудотворный образ страстного Спасителя, написанного на стене соборной паперти, и вместо палатки сделаны на стене около образа колонны из фальшивого мрамора и другие украшения».
8 мая 1834 было получено разрешение на постройку Казанского придела и новой ризницы около соборной церкви, и вскоре работы начались. Для этого была сломана старинная паперть «на 4-х столбах, покрытая железом по железным стропилам, на своде ея была написана Божия Матерь Федоровская с чудесами», тогда же сломана ризница, пристроенная с северной стороны к соборной церкви. 31 мая состоялась закладка придела Казанской Божией Матери. Кирпичная кладка стен придела и ризницы закончена в августе, так как лето 1834 года «было самое жаркое, так что во все продолжение кирпичной кладки ни одного дождя не было».
Новую ризницу оштукатурили внутри в мае 1835 года. В этом же году были «все стены внутри соборной церкви и в олтаре промыты с самого верху. Западные стены в церкви в рост человека обиты зеленым сукном… Паперть с северной стороны расписана вновь, кроме свода. С сей же стороны сделано новое крыльцо, пробиты дверь и три окна…».
Пристройка в 1834 году придела во имя Казанской Божией Матери осуществлена «иждивением Кашинского купца Василия Терликова».
При ведении работ под западною папертью соборной церкви «все древние склепы (числом 18) разломаны до основания; кирпичи… мусор и прах усопших вывезены… а каменные доски… собраны в одно место и приставлены к стене. Половина из них употреблена на полы».
В 1836 году была «раскрыта средняя большая глава па соборной церкви, которая была покрыта железными листами окрашенными зеленою краскою, и покрыта латунною медью, позлащенною под кремень в два листа червонным золотом». Позолота, стоившая 19 тысяч рублей, была оплачена московским купцом Афанасием Емельяновичем Щекиным. «В сие же время меныпие четыре главы на соборной церкви покрыты голубою краскою и украшены звездами, лучами, ложками и фиалками из полутомпаковой меди, вызолоченной червонным золотом… Итого за медь и позолоту с работою выдано 32 636 руб. лажем».
В апреле 1839 года «чищен иконостас в соборной церкви», с мая по август шли работы по росписи придела Казанской иконы Божией Матери. «В июне 1840 г. выкрашены масляными красками — белою, желтою, красною и зеленою четыре шеи на соборной церкви, в большой средней шее вставлены новые со стеклами рамы». С конца августа до половины октября «поновляли живопись снаружи на соборной церкви, образа масляными, а уборку клеевыми красками». Деньги на поновление живописи дал купец Бубнов (1200 рублей). В мае 1841 года «расписан внутри придел Казанской иконы Божией Матери, по всем окнам в соборной паперти поправлена живопись».
Украшение собора продолжалось и в 1843-1844 годах: «Стараниями Симоновского монастыря схимонаха Израиля (Хитрово) сделан новый медный поссрсбрсный большой подсвечник к чудотворному образу Казанской Божией Матери»; московский купец Семеон Андреевич Сыромятников пожертвовал «медное посеребреное паникадило в 25 пудов, длиною семь аршин. На паникадиле 48 подсвечников, расположенных в четыре яруса».
18 июня 1845 года «дозволено освятить придел в честь Иконы Казанской Бож. Матери», и 25 июня «в 3-м часу по полудни О. Архим. Мельхиседек… перенес чудотворный образ Казанской Богоматери из теплой церкви в новоустроенный придел без звона и церемонии», а 26 июня «в день праздника Тихвинской Божией матери освящали придел Казанской Божией Матери и служили литургию: Высокопреосвященный Филарет Митрополит Московский и преосвященный Иосиф епископ Дмитровский и викарий московский…». Летом 1847 года вновь поновляли наружную живопись собора. И в мае 1849 года резное «распятие с предстоящими», снятое с верха иконостаса Успенской соборной церкви, было перемещено под Валентиновский придел трапезной церкви.
Таким образом, за эти годы вид собора серьёзно изменился как снаружи, так и внутри. Последнее описание собора перед этой перестройкой оставлено Амвросием Орнатским: «1) посреди монастыря соборная о 5 главах церковь во имя Успения Божия Матери и при ней паперть с южной, западной и северной сторон; в церкви иконостас готический, резиый, золочен по полименту, иконы Греческаго письма; на иконах ризы и оклады сребряныя позлащенный… С северо-западной стороны церкви вверху имеется Ризничная палата, в ней довольное количество священных сосудов, также священно и церковнослужительских облачений и утвари церковной… Степы в церкви и паперти росписаны иконным письмом, а пол каменной…».
О некоторых деталях новой отделки собора можно узнать из позднейших описаний. Так, есть сведения, что над аркою, недалеко от клиросов, было «изображение Божией Матери с Рафаелевой Madonna della sedia». При этом пояснялось, что храм этот расписан Жуковым.
Монастырская святыня, «особо чтимая чудотворная икона Божией Матери, именуемая Казанскою», зимою «поставляется в теплой Тихвинской церкви, а на лето переносится в придельный храм холодной Успенской церкви». Из других икон храма почитался образ Господа Вседержителя, которым, по легенде, «св. Сергий Радонежский благословил Дмитрия Донского перед Куликовскою битвой».
Существовала и другая версия, связанная с иконой преп. Сергия Радонежского: «Среди икон — все они очень древние — выделяются восемь икон первого яруса греческих писем. Икона Тихвинской Божьей Матери, местная, по преданию принадлежала преп. Сергию и была благословением его Дмитрию Донскому».
В.И. Троицкий и С.А. Торопов считали, что в интересном иконостасе XVII века имелись «ценнейшие памятники древней живописи XVI, XVII и XVIII вв.», и отмечали, что роспись собора «совершенно новая, очень невысокого качества и его сильно обезображивает».
Последние работы, проводившиеся в Успенском соборе, относятся к 1890-м годам. В апреле 1892 года Комиссией по реставрации и украшению храма Успения Пресвятой Богородицы в московском Симоновом монастыре было направлено письмо председателю ИМАО графине И.С. Уваровой с просьбой разрешить провести следующие работы в храме: 1) перезолотить вновь по старой резьбе иконостас храма; 2) оштукатурить заново все внутренние стены; 3) расписать вновь стены храма по штукатурке; 4)промыть и исправить иконы; 5) сделать новый иконостас в галерее; 6) расписать галерею; 7) исправить фасад; 8) сделать мозаичный или мраморный пол взамен пола из чугунных плит. Работы предполагалось вести на средства И.И. Старцева.
Испрашивалось также разрешение на «переустройство глав по прилагаемому при сем рисунку, так как главы очень ветхи и изменили свою первоначальную форму. Что же касается несовременности стиля предполагаемых глав со временем основания храма… то причина… состоит в значительно меньшей… его стоимости».
В 1893 году Императорская археологическая комиссия, настаивавшая на необходимости получения разрешения на все ремонтно-реставрационные работы в соборе Симонова монастыря и наблюдения за ними, разрешает проводить реставрацию «соборного храма в Симоновом Московском монастыре под наблюдением Московского Археологического Общества». Как извещало Археологическое общество (ИМАО), реставрация производилась «под наблюдением особой комиссии, избранной из гласных московской городской думы. Для приведения этого в исполнение употреблены пожертвованные сто тысяч рублей купцом Старцевым». При этом отмечалось, что храм, датировка которого была отнесена к 1379-1405 годам, «оказался крайне запущенным и во многих частях, вследствие различных переделок, изменившим свой первоначальный характер». Комиссия решила реставрировать храм «капитальным образом как снаружи, так и внутри», причем предполагалось возобновить живопись галерей «в характере Благовещенского собора, а внешний ея вид в первоначальном стиле», с оговоркой о необходимости «произвести изыскания в храме, с целью открыть ея старые следы».
На трёх заседаниях комиссии И МАО, в феврале, марте и апреле 1893 года, рассматривался вопрос «о дозволении устроить новые главы на соборе в стиле XIV в. вместо существующих» по проекту А.С. Каминского. Архитекторы К.М. Быковский и А.М. Павлинов собрали материал «по покрытию глав в XIV веке на московских церквах и указали, как на образцы, могущие служить руководством для реставрации глав собора Симонова монастыря, на следующие церкви: 1) церковь Михаила архангела в Чудовом монастыре; 2) главы церкви Зачатия св. Анны, что в углу, в Зарядье; 3) большая глава Благовещенского собора в Москве и 4) церковь Покровской общины». Но для окончательного решения вопроса о форме покрытия глав на соборе «нашли необходимым выяснить переход от сводчатого покрытия храма к барабанам глав и исследовать, нет ли под существующим покрытием глав — каменных глав, а также при реставрации куполов восстановить и первоначальное покрытие собора с обнаружением кокошников при основании глав». При повторном рассмотрении вопроса постановили перестройку не разрешать «и уведомить, что Общество остается при прежнем своем мнении». 8 июня 1893 года представлен новый проект средней главы, получивший одобрение ИМАО. Был решен также вопрос о заделке трещин в северном углу каменной галереи, о перекладке части её сводов и «о частичном исправлении и частичном написании заново живописи в галерее».
В архивах имеется ещё несколько дел, касающихся ремонтных работ в соборе Симонова монастыря в конце XIX века54. Авторами каталога «Памятники архитектуры Москвы» были просмотрены и учтены также материалы по Успенскому собору, хранящиеся в РГАДА.
Дальнейшая история Успенского собора укладывается в несколько строк о трагичных событиях конца 1929 — начала 1930 года. На короткое время открывшийся на территории Симонова монастыря музей не смог гарантировать его сохранности. По сведениям К. Михайлова, в январе 1930 года «стены Успенского собора прорезали до 1500 траншей, куда закладывали взрывчатку. После взрыва 22 января руины собора были разобраны». Вскоре на месте собора началось строительство Дворца культуры, и весь богатый культурный слой, хранящий столько необходимой для историков-археологов информации, был уничтожен. Как известно, под собором и его папертями находились древние захоронения известнейших лиц — московских правителей и членов их семей, в том числе Симеона Бекбулатовича, его супруги Анастасии (в иночестве Александры), дочери боярина И.Ф. Мстиславского. В палатке под папертью был погребён и Ф.И. Мстиславский, «рядом с супругой, детьми, сестрой и ее мужем Симеоном Бекбулатовичем». Были эти захоронения XVI — начала XVII века частично уничтожены ещё при перестройке собора в 1830-е годы или их разорение нужно отнести ко времени сноса собора теперь выяснить сложно. В. Козлов упоминает только, что во время разборки фундамента собора «были извлечены саркофаги Телешовых, Головиных, Мстиславских».
Памятник такого класса, даже утраченный, не может не вызывать интереса у историков архитектуры. В.И. Троицкий и С.А. Торопов, имевшие возможность изучать значительный корпус документов монастыря, писали, что строительство собора было окончено «по одним источникам в 1405 г., а но другим — в 1549 году». Авторы отмечали обширное каменное строительство в XVI веке, во время которого кроме прочих зданий «перестраивался вновь центральный собор монастыря, Успенский… при чем для подсобных работ к этой постройке созывались с лошадьми вотчинные симоновские крестьяне, освобожденные на срок с 1543 по 1549 год от всех пошлин на царя…». Далее исследователи писали: «Значительные изменения в его деталях есть причина той двойственности в датировке, которую читающий здесь замечает. Неразрешеттпость многих вопросов, представляющих большой научный интерес, заставляет быть весьма осторожным и не дает возможности сделать здесь окончательные выводы».
Драматические события, развернувшиеся в 1929-1930 годах, лишь в последний момент позволили в январе 1930 года, перед самым взрывом, спешно произвести довольно схематичные обмеры собора, к листам которого сделано примечание: «галерея по наружному обходу и пристройки к ней не обмерены».
Результаты этой работы были опубликованы П.Н. Максимовым в 1949 году и Р.А. Кацнельсон в 1956 году. П.Н. Максимов, отталкиваясь от обычной ранней датировки собора с учётом перестройки поврежденного верха в 1477 году, констатирует: «Обследование собора в натуре, произведенное нами в 1930 г., заставило усомниться в его общепринятой датировке: как оказалось, он был памятником одного строительного периода. Здание снизу доверху построено из одного и того же строительного материала — кирпича размером 7,3-7,5 х 13-14 х 28-29 см. Такой кирпич применялся наряду с другим, более мелким, в XVI в. и затем в XVII в. (при небольшом увеличении размеров). Из всех дат, связанных с теми или иными перестройками собора и, вообще, с ведшимися в монастыре строительными работами, наиболее подходящей к такому строительному материалу является 1543-1549 гг. — время постройки рядом с собором звонницы, существовавшей до 30-х годов XIX в».
По мнению П.Н. Максимова, в архитектуре собора есть черты, роднящие его с более ранними постройками. Отмечая архаические черты, он высказывает предположение о том, «что возведенный, судя по материалу, в XVI в. храм в какой-то степени воспроизводил более старый, может быть восходящий к концу XIV в». Комментируя этот вывод, археолог Л.А. Беляев замечает: «Предложенная исследователем гипотеза о повторении в новом соборе ряда форм первого сооружения сегодня не кажется привлекательной — слишком много обратных примеров в аналогичной ситуации. Мы не можем себе позволить судить об архитектуре XIV-XV вв. по памятнику XVI в.».
Сохранившиеся под поздней четырехскатной крышей «почти в нетронутом виде» венчающие части собора позволяли сделать их вполне достоверную графическую реконструкцию. Р.А. Кацнельсон, опубликовавшая чертежи собора, пояснила, что «они сделаны в 1947 г. по обмерам, произведенным П.Н. Максимовым и И.В. Воблым в январе 1930 г., перед тем, как собор был разобран».
П.Н. Максимовым приводилось сравнение форм симоновского храма с формами Успенского собора в Звенигороде. Н.Н. Воронин также считал, что собор полностью перестроен из кирпича в 40-х годах XVI века, но аналогом его является Успенский собор в Коломне.
Весьма интересные сведения о самом раннем Успенском соборе Симонова монастыря излагает в своём исследовании В.П. Выголов. Он приводит выдержку из текста жалованной льготной грамоты от 21 декабря 1543 года, опубликованной Н.П. Поповым, в которой сообщается, что в монастыре «было въ старой церкви (Успенском соборе. — В.В.) на полатехъ четыре службы: Преображение Спсово, да Соборъ архистратига Михаила, да Никола Чудотворець, да Василий Парийский…». Анализируя документы, В. Выголов пишет о существовании «в древнем соборе монастыря 1379-1405 гг. больших хор, где размещались целых четыре придела. Один из них — Спаса Преображения, как установлено, был создан около 1433 г., несколько позже сооружения собора. Точно так же обстояло дело и с приделом Василия Парийского, явно устроенным в честь Василия II Темного (1415-1462), носившего имя этого святого. Изначальными в соборе могли быть лишь приделы Собора Архангела Михаила и Николы Чудотворца…».
Сопоставляя даты перемещений престолов древних храмов монастыря, В.П. Выголов уточняет дату Успенского собора, «который создавался, как показывают вновь полученные монастырем льготы, в течение 1546-1549 гг». Однако до последнего времени собор обычно датируется 1543-1549 годами, с перестройкой 1640-х годов.
Последнее описание собора перед его уничтожением оставлено В.И. Троицким и С.А. Тороповым: «Квадратный план его имеет внутри четыре крещатых столба, несущих верхние своды и главы. С востока к нему примыкает троечастное помещение алтаря, а с других трех сторон его стены окружает галерея, пристроенная в XVII веке. По-видимому, при его постройке сделан был лишь притвор с запада. По крайней мере, так собор изображен на интересной иконе конца XVII века, находящейся в соседней приходской церкви, бывшей когда-то собором Старо-Симоновского монастыря. Нынешняя галерея, много раз переделанная, досадно обезображивает здание, закрывая замечательные порталы (входы), нижние окна и нижние части могучих пилястр. В конце XVII века к собору пристроены четыре боковых главы: при построении собор имел только одну среднюю. Наконец, древние щелевидные окна собора сильно расширены и их форма идет уже от окон обычного жилого дома. Крыша собора тоже не древняя. Она скрывает под собой замечательное архитектурное убранство его верха. Еще больше вредят его ансамблю пристроенные в 1834 году приделы по сторонам алтаря, очень типичные по архитектуре для этого упадочного периода».
Шитова Л.А. «Симонов монастырь: зеркало истории»
