Успенский собор Черниговского Елецкого монастыря — замечательный памятник культуры Киевской Руси. Он принадлежит к лучшим произведениям древнерусской архитектуры — величие, строгая пропорциональность архитектурных форм, безукоризненность строительной техники свидетельствуют о высоком уровне мастерства строителей этого прекрасного сооружения. Величественный храм находится в самом центре монастырской усадьбы.
С 20-х годов XX века с начала археологических исследований Елецкого монастыря продолжается спор о древности Успенского собора. Одни его строительство относят ко времени основания Елецкого монастыря, то есть к 60-70-м годам XI века, другие — к 90-м годам XI века2, третьи утверждают, что он был возведен в XII веке. Наиболее убедительно исследование профессора Н. Холостенко, окончание строительства Успенского собора следует датировать 90-ми годами XI века, временем правления в Чернигове князя Олега Святославича (1094-1097).
Архимандрит Иоанникий Голятовский в «Скарбнице» говорит, что «до Батыя» Елецкая церковь была покрыта оловом (оловянными таблицами). Во время татаро-монгольского нашествия она была ограблена и сожжена. Восстанавливалась в 1445 году при князе Иване Можайском. В XV-XVI веках Елецкий монастырь, как и весь Чернигов, был окружен частоколом (палями). Голятовский, опираясь на свидетельство черниговских старожилов, утверждает, что тогда на Успенской церкви было много каменных куполов (верхов), покрытых уже не оловом, а дубовыми осмоленными досками. Во время захвата и разрушения Чернигова поляками Елецкий монастырь сгорел. Более всего пострадала верхняя часть собора, которая вследствие пожара обрушилась. В 1669-1674 годах Успенский собор восстанавливался: был надстроен частично уцелевший барабан центральной главы, возведены новые малые купола над средней алтарной апсидой и над хорами. Еще две главы венчали капеллу игумена и симметричный ей северный отсек храма. Иоанникий Голятовский упоминает о том, что на церковной стене был обнаружен древний план собора («форма и диспозиция, на мури учиненая»).
Как свидетельствует описание А. Шафонского, в конце XVIII века главный храм Елецкого монастыря имел пять куполов, в настоящее время сохранилось только четыре. Утрачен купол над нартексом. От него в своде нартекса видно круглое отверстие. После восстановительных работ в 60-70-х годах XVII века архитектурный памятник приобрел новые черты. Теперь Успенский собор гармонично сочетает и древнерусский, и романский стили, и украинское барокко. Он принадлежит к типу трехапсидных, шестистолпных, крестовокупольных храмов и имеет своеобразные черты в планировке и архитектуре интерьера. Это замкнутый с запада на восток четырехугольник, расчлененный шестью крещатыми столбами на три нефа, завершающимися на востоке полукружиями алтарных апсид. Средний неф намного шире боковых. Стройные линии опорных столбов переходят в подпружные арки, поддерживающие центральный купол. Длина и высота собора почти одинаковы: длина — 26,57 м, высота — 26,34 м, ширина — 16,28 м. Такая же мера была использована при строительстве Великой Успенской церкви Киево-Печерской Лавры, с которой Елецкая по внутренней конструкции имела большое сходство. Кладка стен выполнена с высоким мастерством. В интерьере Успенской церкви Елецкого монастыря, как и во многих древних храмах, существуют солнечные часы.
В XVIII веке, по свидетельству А. Шафонского, Успенский собор имел пять престолов. Главный в честь Успения Пресвятой Богородицы устроен на том месте, где, по преданию, явилась на ели чудотворная Елецкая икона Божией Матери. С правой стороны — Архистратига Михаила, левый придел, упраздненный в 1834 году, был в честь Рождества Иоанна Предтечи. К западной стене храма примыкают хоры с боковыми выступами по северным и южным стенам. На южном продолжении хоров, именуемом капеллой игумена, был устроен престол св. вмч. Георгия Победоносца. Под ним внизу, в юго-западной части храма, в крещальне — престол в честь Рождества Христова. Позже тут была оборудована часовня, где часто служились молебны с акафистами, а иногда и панихиды. Внутри апсиды крещальни сохранилась, и теперь чуть видна, фреска XII века Богоматерь-Оранта. Богородица изображена в полный рост с воздетыми к небу руками. На Ее груди благословляющий Предвечный Младенец. Иоанникий Голятовский в «Скарбнице» этот образ называет «Воплощение Христово».
В своей книге знаменитый архимандрит описал такой случай, связанный с этой иконой. Во время осады Чернигова польским войском некий человек спрятал клад в Успенской Церкви под Богородичным приделом. Опустошив Елецкий монастырь, поляки нашли спрятанный клад, состоявший из медной коробки с серебряными монетами. Вернувшийся хозяин не нашел своего богатства и в припадке гнева закричал на Пресвятую Богородицу. «Почему не уберегла моего сокровища?». А «затем ударил острым орудием в лик Богоматери. Он тут же сошел с ума, начал кружиться на одном месте и «сумасшедшим был отправлен домой». Много лет спустя Черниговский полковник Демьян Игнатович приказал живописцу отреставрировать образ в часовне, но и после этого на лице Божией Матери заметна была царапина от удара. Кроме Оранты, в результате проведенных в соборе исследований (в 1892, 1908, 1924, 1959 гг.), были найдены другие фрагменты древних росписей. Над апсидой крещальни сохранилась композиция «Три отрока в пещи Вавилонской», подобная росписи на хорах Софии Киевской. Частично сохранились фрески под куполом барабана центральной главы, в откосах окна южной стены, в южной части притвора. Сохранившиеся фрагменты росписей свидетельствуют о высоком художественном мастерстве их автора.
Иконостас Успенского собора, сгоревший от зажигательной бомбы в 1941 году, был прекрасным памятником искусства украинского барокко. Он был устроен Иоанникием Голятовским на средства Василия Дунина-Борковского, вероятней всего, в конце 70-х или в начале 80-х годов XVII века9. Иконостас Елецкого Успенского собора был подобен иконостасу Успенского собора Киево-Печерской Лавры10. В 1860 году при архиепископе Филарете Гумилевском Елецкий иконостас был реконструирован. После сильного пожара 1869 года пришлось опять ремонтировать его. Но даже после всех реконструкций иконостас сохранял черты давно минувшей эпохи. На фотоснимках, сделанных в начале века, видно, как в едином идейно-художественном замысле объединились живопись и необыкновенно выразительная резьба. Громадная плоскость пятиярусного позолоченного иконостаса поднималась высокой стеной и выглядела как диковинная златотканая завеса. В густой резьбе преобладала своеобразная арабеска из элементов, напоминающих обломки раковин и выступающих из сочного растительного орнамента. В сплошное кружево растительных плетений и вьющихся гирлянд кое-где вставлены подсолнечники и цветы. Разделяющие иконостас колонки увиты виноградными гроздьями. В этой пышной и торжественной резьбе запечатлен дух эпохи.
К южному фасаду Успенского собора по всей длине примыкает увенчанный двумя главами небольшой храм св. апостола Иакова, возведенный над могилой умершего 9 августа 1698 года Черниговского полковника Якова Лизогуба. В монастырском архиве сохранялся документ об освящении этого придела 14 сентября 1701 года. Впоследствии этот храм стал усыпальницей семьи Лизогубов. Богослужения тут совершались редко. В приделе помещались богатая монастырская ризница и библиотека с архивом монастыря до тех пор, пока сильный пожар 21 января 1869 года не превратил все это в пепел. С тех пор монастырская ризница была скудна.
http://www.gorod.cn.ua/city_919.html
Своим основанием Елецкий монастырь и Успенский собор обязаны, как гласит легенда, чудесному явлению иконы Божией Матери. Достоверных сведений о том не сбереглось. Сохранилось лишь народное предание, записанное в ХVII столетии елецким архимандритом Иоанникием (Голятовским). Согласно ему, образ Пресвятой Богородицы явился на ели в сиянии — «променями светлыми як огнем оточеный», благодаря чему и чудотворную икону, и монастырь стали именовать Елецкими. «Кто на том дереве еловом, — продолжает о. Иоанникий, — образ Матери Божией поставил, чи по Божьему напутствию человек, чи ангел, того не ведать, однако известно, что той образ знайденый за князя Черниговского Святослава Ярославича». Именно Святослав Ярославич (1027-1076), третий сын Ярослава Мудрого, окончивший свои земные дни на киевском великокняжеском столе, почитался всегда как основатель Елецкой обители и соответствующим образом поминался в её синодике. Долгое время считалось, что Святослав был строителем и каменного Успенского собора в монастыре. Писал об этом, в частности, о. Иоанникий (Голятовский): «Святослав Ярославич мурованную церковь Пресвятой Богородицы Елецкой збудова… як в Кыеве Печерская, так в Чернигове Елецкая церковь».
В свете той информации, которую мы имеем о постройке Успенского собора Киево-Печерского монастыря, сообщение Голятовского выглядит странно. Из его текста следует, что киевский собор послужил образцом для черниговского, однако известно, что первый из них как раз и строился при князе Святославе, когда он взошёл на великое княжение. Вообще, к выводам архимандрита Иоанникия нужно относиться с осторожностью. Вольно трактуя сообщение «Повести временных лет», он, например, смешивает Елецкий Успенский монастырь с Троице-Ильинским монастырём на Болдиных горах, основанным прп. Антонием Печерским примерно в это же время и также «при посредстве» Святослава Ярославича. Современные исследователи готовы считать князя Святослава лишь основателем Елецкого монастыря, но никак не его каменного собора. Полагают, что храм возводился при Давиде или Олеге Святославичах — сыновьях Святослава Ярославича. «Несомненно лишь, — пишет об Успенском соборе П. А. Раппопорт («Зодчество Древней Руси» (1986)), — что он был построен князем Олегом Святославичем или его братом Давидом после того, как Чернигов был закреплён за их родом решением Любечского съезда (1097 г.).
Косвенные данные позволяют уточнить дату возведения храма: вероятно, вскоре после 1113 года». К более ранней датировке склоняется Н.В. Холостенко в своём «Архитектурно-археологическом исследовании Успенского собора Елецкого монастыря в Чернигове» (1961). Он относит постройку собора к 1094-1097 годам. Архитектурное наслоение последующих эпох во многом исказили древний облик Успенского собора. «Первоначально, — говорит ныне здравствующий историк архитектуры О.М. Иоаннисян в работе «О происхождении, датировках и хронологии черниговского зодчества ХII века», — собор был простым одноглавым шестистолпным храмом, принадлежащим к тому типу, который получил широкое распространение в киевском зодчестве второй половины ХI века после постройки Успенского собора Киево-Печёрского монастыря. Не исключено, что именно Киево-Печерский собор и послужил непосредственным образцом для собора Елецкого монастыря, что в известной степени, подтверждает сведения, приводимые И. Галятовским». Этот же автор делает вывод о принципиальном «технологическом» отличии Черниговского Успенского собора от соимённого Киевского и предполагает, что в его постройке могли принимать участие мастера, знакомые с романской архитектурной традицией.
Успенский собор в древности был украшен фресками и служил усыпальницей для знатных жителей Чернигова. Затем последовал длительный период запустения Елецкого монастыря, но впоследствии он вернул себе былое значение, а его соборный храм приобрёл свои нынешние — барочно-украинские — черты. Период первоначального цветения Елецкой обители (а вместе с нею — и Успенского собора) был кратким, но ярким. Она, по всей видимости, пользовалась покровительством черниговских князей и являлась значительным духовным центром Черниговщины.
Архимандрит Иоанникий (Голятовский) писал, что при поновлении Успенского собора в 1670-е годы был найден «в земле пред церковными дверьми давний гроб целый, из каменных досок червоных учиненный. Знашлисмо также внутри церкви под хором з правого и з левого боку в нишах давнии гробы, в тех гробах знаменитых без сомнения або яких князей, або панов русских тела были положены». Надо полагать, что погребения, обнаруженные в ХVII веке, относились к домонгольскому периоду. Сообщает о. Иоанникий и о том, что «перед Батыем церковь была покрыта оловянными таблицами, о чём известно из того, что и теперь находят люди в песке много олова». Наконец — и в этом может убедиться любой посетитель собора — храм украшали великолепные фрески. До сегодняшнего дня от них сохранились только фрагменты, но и они дают представление о высоком мастерстве их авторов. В октябре 1239 года Чернигов разорило войско хана Менгу. Погибли все защитники города. Спустя несколько лет в Орде принял мученическую смерть черниговский князь Михаил Всеволодович, потомок основателя Елецкого монастыря Святослава Ярославича. После этого разорения монастырь пришёл в упадок.
«Купола, — пишет всё тот же архимандрит Иоанникий, — были мурованные (кирпичные) на церкви Елецкой, накрытые досками дубовыми и смолою засмоленые. а монастырь был палями (кольями) вокруг оставленный так, як теперь замок Черниговский, и келии около церкви были, и монахи мешкали (жили)». В 1558 году началась затяжная Ливонская война. За двадцать пять лет войны Чернигов по меньшей мере дважды находился под угрозой уничтожения, это в 1562 и 1579 года. А в 1610 году киевский полковник Самуил Горностай превратил Чернигов в груду дымящихся развалин. «И того часу згорел монастыр Елецкий», — скорбно повествует о. Иоанникий (Голятовский). С собою бравые захватчики хотели увезти главный монастырский колокол, но им не удалось даже сдвинуть его с места. После учинённого Горностаем погрома оставшиеся в живых горожане покинули Чернигов. Отстраиваться он начал только через двенадцать лет, будучи уже — по Деулинскому договору 1618 года — польским городом. В 1657 году на Черниговскую кафедру был возведён епископ Лазарь Баранович (1620-1693). С его именем связано возрождение религиозной жизни края. В 1669 году владыка Лазарь поставил управлять монастырём архимандрита Иоанникия (Голятовского), своего давнего, ещё по Киево-Могилянской академии (где будущий архипастырь преподавал, а будущий архимандрит учился), знакомца. Высокое доверие архимандрит Иоанникий оправдал в полной мере. Он восстановил монастырь, отремонтировал и соборную Успенскую церковь. Именно при нём храм приобрёл черты, свойственные украинскому барокко и определяющие его облик до сего дня. Изыскивая средства на возобновление монастыря, о. Иоанникий не остановился даже перед тем, чтобы поехать в Москву — к царю Алексею Михайловичу, который и удовлетворил почти все его просьбы. На рубеже ХVII-ХVIII веков вдоль южной стены собора пристроили церковь во имя апостола Иакова — семейную усыпальницу Лизогубов.
К концу ХIХ века монастырь, имея довольно высокий статус (в нём проживал епископ Новгород-Северский, викарий Черниговской епархии), подчинялся непосредственно владыке Филарету (Гумилевскому), не был богат ни средствами, ни братией. 14 монахов и 4 послушника составляли монашескую общину. В это время началось исследование фресок Успенского собора, продолжавшееся до установления советской власти в городе.
С приходом к власти большевиков, Елецкая обитель была закрыта (точную дату этого прискорбного события документы не сообщают), но богослужения в соборе ещё совершались, хотя в 1920 году вышло постановление о передаче монастырских зданий под концентрационный лагерь ГубЧК. Окончательную ликвидацию Елецкого монастыря следует пометить, по-видимому, 1923 годом, когда «молитвенные дома и всё церковное имущество» поступило в распоряжение обновленцев. Спустя несколько лет Успенский собор монастыря поставили на государственный учёт как памятник архитектуры, но его разрушения это не остановило: в обители к этому времени размещался учебно-производственный комбинат, в чьи задачи не входило сохранение уникального архитектурного ансамбля. Довершили начатое немецкие оккупанты. После их ухода монастырь выглядел так, как после погрома хана Менгу семисотлетней давности. В 1930 году Елецкая икона Божией Матери попала в Черниговский исторический музей. Когда началась война, здание его сгорело. Но икона чудом уцелела: её нашла на пепелище музея некая женщина и принесла в Троицкий собор (Елецкая обитель тогда не действовала). После войны образ, правда, пришлось отдать обратно в музей, но с 1999 года Елецкая икона Пресвятой Богородицы вновь пребывает в монастыре, построенном на месте, где когда-то явилась её предшественница.
Из журнала «Православные Храмы. Путешествие по Святым местам». Выпуск №65, 2013 г.
Несомненно, строители елецкого Успенского собора в известной степени ориентировались на более ранний Успенский собор Киево-Печёрского монастыря. Обмеры Черниговского храма показали, что его длина и высота почти равны: длина — 26,57 метра, высота — 26,34 метра. Ширина храма — 16,28 метра. Интересно, что такая же мера использовалась и при строительстве Киевского Успенского собора. В первоначальный период своего существования елецкий собор представлял собой шестистолпный храм (столпы, к счастью, никуда не делись) с одной главой (сейчас — четыре). К западной, восточной и северной стенам примыкали притворы (не сохранились), а в юго-западном углу собора по сей день можно увидеть редкий элемент — встроенный баптистерий. Лестница на хоры разместилась не в башне (что характерно для более раннего периода), а в глубине северной стены. Типически, с планировочной точки зрения, черниговский храм близок киевскому. Но вот в том, что касается строительной техники, разительно отличается от него. П.А. Раппопорт замечает в связи с этим: «Освящённый традицией и легендой о чудесном построении Успенский собор Печерского монастыря стал как бы эталоном храма, и церковные власти, несомненно, требовали, чтобы общий типологический принцип построения этого собора неукоснительно сохранялся. Резкие же различия во всех остальных компонентах здания — в строительной технике (особенно в системе кирпичной кладки) и в архитектурных формах — свидетельствуют о смене архитектурно-строительной традиции, т.е. смене мастеров». Далее он делает вывод, что «в начале ХII в в Чернигове работала какая-то новая, не киевская строительная артель, происхождение которой пока не поддаётся точному определению. Вопрос о происхождении этой несомненно приезжей артели осложняется тем обстоятельством, что наряду с византийскими традициями (плинфа, раствор с цемянкой), здесь отчётливо проявляются и романские элементы (аркатурные пояса, белокаменная резьба и пр.)». Архитектор-реставратор А. Иоаннисян прямо предполагает, что мастера, возводившие Успенский собор (и другие черниговские памятники того времени, в том числе Борисоглебский собор (1120-е гг.) служивший усыпальницей черниговским князьям, на территории детинца) «вышли из круга североитальянских строителей».
Для киевской школы зодчества было характерно использование смешанной кладки, заимствованной из Византии. Такая система кладки, когда горизонтальные ряды кирпича чередовались с «утопленным» рядом, замазанным цемянкой, придавала постройке большую прочность, что являлось актуальным в условиях сейсмической активности. При строительстве черниговского собора применялась порядовая система кладки, которой в то время в Киеве ещё не знали. Однако в романском зодчестве Северной Италии она имела широкое распространение. Существенной особенностью оформления Успенского собора является аркатурный пояс, обвивающий фасады собора. Это тоже «романтизм». Ни в Киеве, ни в Византии подобных декоративных элементов не знали. Важно отметить, что арочки пояса сложены из лекального кирича — то есть из готовых керамических элементов определённой формы. Увидеть это можно на тех участках стен, где кладка аркатурного пояса обнажена. Как удалось установить исследователям, апсиды, наряду с северным, восточным и южным фасадам, были украшены аркатурным поясом. Впоследствии оформление апсид существенно упростилось.
Нынешнее четырёхглавое завершение Успенский собор приобрёл спустя несколько веков после постройки. Впоследствии реставраторы решили не возвращаться к предполагаемому одноглавию, т.е. использовали аналитический метод реставрации. Стоит обратить на три боковых барочных барабана, устроенные в 70-е годы ХVII веке, с характерными для барочной стилистики обилием мелких деталей. В интерьере Успенского собора наше внимание привлекают, прежде всего, остатки фресок ХIII века. До наших дней дошли столь незначительные фрагменты этих росписей, что глядя на них можно догадываться о высочайшем мастерстве изографов, работавшими над ними. Но не только фрески практически не дошли до наших дней — не сохранился и резной барочный иконостас ХVI века, про который сказано: «Громадная плоскость пятиярусного позолоченного иконостаса поднималась высокой стеной и выглядела как диковинная златотканная завеса, в густой резьбе которой преобладала своеобразная арабеска из элементов, напоминающих обломки раковин, выступающих из сочного растительного орнамента». Увы, в 1941 году вся эта красота сгорела от попадания зажигательной бомбы. Сейчас иконостас Успенского собора восстановлен как сравнительно невысокая алтарная преграда.
Из журнала «Православные Храмы. Путешествие по Святым местам». Выпуск №65, 2013 г.
Успенский собор (укр. Успеньский собор) — соборный храм Елецкого монастыря в Чернигове. Его строительство в самом начале XII в. связано с именем родоначальника Ольговичей, черниговского князя Олега Святославича. Этот памятник почти целиком дошёл до нашего времени, хотя и с позднейшими наслоениями в стиле украинского барокко. Памятник архитектуры, согласно Постановлению Совета министров УССР от 24 августа 1963 г. №970.
Построен вскоре после Любечского съезда 1097 г. черниговским князем Олегом Святославичем. Во время татаро-монгольского нашествия хана Батыя собор был разграблен и сожжен. Восстанавливался в 1445 г. при князе Иване Можайском. Во время захвата и разрушения Чернигова поляками Успенский собор сгорел. Более всего пострадала верхняя часть собора, которая впоследствии пожара обрушилась.
В 1699-1674 г.г. Успенский собор восстанавливался, получив некоторые черты украинского барокко. Собор в 1924 г. был передан местному краеведческому музею. Учитывая большое историко-культурное значение Елецкого Успенского собора, Совнарком УССР объявил здание историко-культурным памятником всеукраинского значения и передал его на содержание госбюджета.
Во время немецко-фашистской оккупации 1941-1943 г.г. вражеской армией Успенский собор был превращен в конюшню. В 1941 г. собор пострадал от зажигательной бомбы. После войны в южном пределе собора, где имелись фрески, хранили соль, разрушительно напитавшую стены. Потом 850-летний храм была превращен в склад запчастей и металлолома.
В 1961-1962 г.г. Успенский собор реставрировался межобластной специализированной научно-реставрационной производственной мастерской №3. В 1992 г. Успенский собор в составе Елецкого монастыря был передан православной общине УПЦ. Основательным ремонтно-восстановительным работам собор подвергся лишь в 1998 г.
В плане собор представляет собой большой (16,28х26,57 м) трехнефный храм с шестью столпами и тремя апсидами, схожий по архитектуре с Успенским собором Печерского монастыря в Киеве. Миниатюрная часовня с собственной апсидкой встроена в юго-западный угол, однако снаружи её не видно. Судя по археологическим изысканиям, с трех сторон (перед каждым входом в храм) в древности, вероятно, были устроены галереи (или притворы тамбурного типа). В интерьере сохранились отдельные следы фресок XII в.
Церковь Лизогуба (церковь Иакова) — здание, пристроенное к Успенскомуго собору Елецкого монастыря, которой представляет собой церковь-усыпальницу казацких полковников Лизогубов. За время пребывания в должности черниговский полковник Яков Лизогуб, совершил значительное церковное строительство. В 1698 г. он начал сооружение усыпальницы в Успенском соборе Елецкого монастыря. Здесь его и похоронили, когда он умер (19 августа 1698 г.), а строительство завершил его сын Ефим. После освящения, которое состоялось 14 сентября 1701 г., усыпальница получила название церкви Иакова. Далее этот храм стал усыпальницей семьи Лизогубов. Богослужение здесь проводили редко. В нём размещались богатая монастырская ризница и библиотека с архивом монастыря, пока их не уничтожил пожар 21 января 1869 г.
Часовня построена очень тактично относительно собора — размер её соответствует размеру галереи, ранее находившейся возле храма. Высота строения вместе с крышей достигает почти половины высоты стен храма. Сейчас над часовней два невысоких барабана, ранее была и третья — над западной частью.
Раппопорт П.А. «Зодчество Древней Руси». Издательство «Наука», Ленинградское отделение, 1986.
История Успенской церкви несложна. Во время татаро-монгольского нашествия она была ограблена и сожжена. Когда ее восстановили, точно неизвестно, но есть косвенные указания на какие-то строительные работы, которые велись в 1445 г. при князе Иване Можайском. На юго-восточной апсиде под кровлей XVIII в. видны следы кровли XVII в., а под ними пазы крыши, вероятно, XV в. В XV-XVI в.в. Елецкий монастырь был окружен палями (частоколом), как и укрепления детинца и города. На Успенской церкви тогда было много верхов (куполов) каменных, как указывает Галятовский: «…но покрытие не оловом, а дубовыми досками, осмоленные смолою; около церкви были кельи, в монастыре был колодец, и большие колокола висели на двух столбах, а малые на колокольне». В 1642 г. Чернигов был во время нападения польско-шляхетских войск сожжен. «Тогда, — пишет Галятовский, — верхи мурованные над хором и по бокам упали, на остаток и великий верх мурованный в засклепеню ся проламал и упал, и учинил грамот великий, который по всем Чернигове люди чули». В 1668 г. была начата «репарация» собора. Восстановление храма подвигалось очень быстро и в 1670 г. закончилось; были возведены еще три новых купола: один — над центральной апсидой и два — над нартексом. В таком виде здание сохранилось до нашего времени. Тогда же был сделан новый иконостас.
Храм является своеобразным трехапсидным, шестистолпным, крестовокупольным сооружением в однокупольном варианте с тремя большими крытыми папертями — с запада, севера и юга. В правом углу притвора находится крещальня, а над ней, на втором ярусе, — капелла игумена. Разбивка храма в плане отличается большой точностью: все углы прямые, стены одной толщины, а кладка поражает высоким мастерством. Отметим, что с точки зрения строительного искусства Успенский собор принадлежит к лучшим произведениям архитектуры XII в., так безупречно осуществлены все его конструкции и архитектурно-художественные детали. Полуколонны, порталы, окна, подпружные арки, барабан купола выполнены рукой зрелого мастера.
Крестовокупольность храма выявлена весьма последовательно: закомары центрального нефа и трансепта были несколько выше боковых. Это создавало подъем масс к центральной оси здания, к куполу. Нарастание их к центру усиливалось и наличием трех папертей, достигавших когда-то только пят закомар. Чтобы не нарушить ритма движения объемов, не разрушить ступенчатость силуэта, боковые апсиды также были резко понижены по отношению к центральной. Таким образом, в пространственном восприятии он имел отчетливую пирамидальную композицию. Единственная глава — 5-я стояла не строго посередине, а была сдвинута немного на восток. Но ввиду того, что здесь имеются объемы апсид, асимметричное расположение главы было малозаметным.
В Успенском соборе впечатляют какая-то особая торжественность и строгость, создаваемые, вероятно, тем, что в арсенале средств выразительности использованы лишь простые архитектурные массы, расчлененные мощными полуколоннами, наложенными на плоские пилястры на северном и южном фасадах и двухступенчатыми пилястрами — на западном. Ничто не нарушает внушительного движения вверх вертикалей полуколонн и пилястр, а простенькая строчка аркатуры, расположенная ниже пят боковых закомар, контрастом своих легких форм только усиливает это впечатление. Плавные кривые закомар удачно завершали плоскости фасадов. Так же логичен ритм вертикалей барабана купола, венчание которого украшала изящная аркатура с поясочком поребрика. Суровая правдивость и ясность архитектурных форм, пафос их спокойной торжественности составляют главное художественное достоинство этого здания.
Внутри Успенский собор также величав и строг. Благодаря тому что хоры отсекают только его западную часть, находясь только над притвором, центральное подкупольное пространство хорошо выделяется. Благодаря обилию окон интерьер выглядит светлым и покойным. В нем нет ни мрачности, ни резких контрастов; здесь все внушительно, просто и ясно. Спокойные линии опорных столбов подпружных арок влекут взор к освещенному, как бы парящему куполу. Ничто не нарушает безмятежного ощущения силы и равновесия, гармонии пространства, организованного с таким мастерством. Маленькая апсидка крещальни, украшенная вверху аркатурой и пояском поребрика, только оттеняет строгость и совершенство нерасчлененного пространства интерьера. Хоры ограждены от боковых нефов глухими стенами, в центральный неф они открываются двухпролетной аркой с крестчатым столбом посередине. Подобная конструкция аналогична хорам Кирилловской церкви в Киеве.
К сожалению, богатое и, вероятно, также очень оригинальное убранство Успенского собора не сохранилось. Но найденные во время археологических исследований витражные стекла интенсивного красно-розового, синего, желтого, лилового и голубого цветов говорят о роскоши и красочности существовавших когда-то здесь витражей. Пол был сделан из разноцветных керамических плиток, среди которых встречаются плитки зеленого, желтого и коричнево-красного цвета, создававшие яркий нарядный узор.
Древние фрески, уцелевшие после татаро-монгольского нашествия, видимо, почти полностью погибли во время пожара Чернигова в 1750 г., ибо перед исследователями Успенского собора, когда он стал доступен для изучения в 1930-х г.г., открылись лишь небольшие фрагменты. Но и эти остатки живописи — фрагменты композиций «Страшного суда», «Крещения», «Трех отроков в пещи огненной», а также мужских и женских фигур неизвестных святых (возможно, Константина и Елены) — позволяют догадываться о своеобразии и высоком художественном качестве этих росписей. Уцелевшим ликам из «Страшного суда» пока не удалось подыскать аналогий — настолько они самобытны; они, видимо, являются лицами праведников, идущих в рай. Они изображены не фронтально, а в легком повороте вправо. На первом плане видны два мужских лика и один женский, на втором — еще один мужской. Они написаны с примечательным мастерством. Энергичной линией мастер уверенно обрисовывает крупные, совершенно славянские широкие лица: крутые выпуклые лбы, мясистые, с широкими ноздрями носы и большие глаза. Неширокие, коротко остриженные бороды усиливают впечатление «крупности» ликов. Особенно удивляют выразительные спокойные глаза и большие, неплотно сжатые губы. В лепке формы отсутствуют острые удары кисти, резкие переходы, но вместе с тем мазок отличается уверенностью и энергией. Точность и экономичность письма поразительны — нигде нет ни одной лишней линии.
Из двух неизвестных святых особое внимание привлекает женская фигура, — возможно, св. Елена. Она поставлена фронтально. Ее правая рука держит книгу, а левая повернута ладонью вверх. Безмятежность юной женщины хорошо передана в выражении смелого взгляда и спокойным жестом руки. Есть в ее лице что-то от народных характеров — достойных, простых и вместе с тем милых и скромных. Ниспадающий с левого плеча и руки плащ подчеркивает импозантную постановку фигуры. Стройность ее стана усилена одеянием, напоминающим украинские плахты. Его сходство с плахтой усиливается диагональным расположением небольших ромбовидных клеток, заполненных сложными узорчатыми крестиками, стилизованными цветочками и белыми кружками. Богатый наряд Елены сверкает и переливается разнообразием красочных сочетаний, как нельзя лучше оттеняющих приподнятый лад образа. Погибшие росписи Успенского собора Елецкого монастыря, видимо, представляли промежуточное звено между памятниками XI в. с явно выраженными эллинистическими традициями и памятниками конца XII в. с местными самобытными чертами.
Внутренний вид храма изменился в 1668-1670 г.г., когда в нем был сделан новый пятиярусный иконостас (не сохранился), имевший большое сходство с иконостасом XVI в. Успенского собора Киево-Печерской лавры. В украинском, как и в русском, зодчестве иконостас принадлежит к оригинальным видам монументального искусства, в котором в едином идейно-художественном замысле, в синтезе объединяются живопись и декоративная резьба. Четкое размещение икон по ярусам, скелетом которых является ордерная схема композиции, служит его основой.
Пафос героической освободительной борьбы украинского народа вызвал к жизни стремление к героизации образов в искусстве. Эта тема в иконостасе Успенского собора звучала в полную силу. В его живописи жили ренессансные традиции, но главным являлись характерная для барокко импозантность и декоративная красочность. В Черниговском историческом музее ныне находится прославленная икона XVII в. из этого собора: «Елецкая богоматерь» — «неувядаемый цвет», которая является копией более древней иконы. Одухотворенное лицо Марии, с добротой и лаской взирающей на зрителя, ее пластическая земная красота отвечали новым эстетическим идеалам народных масс; их понимание красоты нашло яркое выражение в эпитете «неувядаемый цвет». Тип лица Богоматери, его овал, рисунок глаз, губ, характерные стилистические особенности, наконец весь облик Марии весьма близки к образу известной, но не сохранившейся «Ильинской богоматери», иконе из Ильинской церкви в Чернигове, исполненной Григорием Дубенским в 1658 г. Через десять лет Игумен Галятовский, вероятно, пригласил мастера исполнить иконы для иконостаса Успенского собора. Его кисти, видимо, принадлежит и икона «Собор архангела Михаила» из иконостаса Елецкого собора (ныне в Музее украинского искусства в Киеве). На ней те же волоокие лики с мягкими овалами и круглыми подбородками, красиво изогнутые высокие брови, тот же спокойный, добрый взгляд. Наконец, разительно похожи многие детали одежды, манера прорисовки их складок, моделировка.
В Успенском соборе монастыря похоронен генеральный обозный — черниговский полковник Василий Дунин-Борковский. Над местом захоронения раньше висел его портрет, написанный на доске и хранящийся ныне в Историческом музее города. Обычай писать ктиторов на стенах храмов в виде фрески или на доске — очень древний. Но если в XI–XII в.в. в храмах изображали лишь князей, то в XIV-XVIII в.в. все чаще — ктиторов из народа, представителей купеческо-ремесленных или казацко-старшинских кругов. Дунин-Борковский написан во весь рост в интерьере комнаты, стоящим у стола, накрытого ковром. Он одет в дорогие одежды, в руках держит булаву — знак своего высокого общественного положения. Сочетание темных цветов фона и одежды с яркими орнаментами придает особую звучность, приподнятость колористическому строю портрета, отвечающему своей главной задаче — выделить лицо, возвеличить образ человека. Высокий лысый череп, пристальный взгляд и плотно сжатые губы изобличают незаурядный ум и энергию видного полковника.
Подлинной жемчужиной ювелирного искусства XVII в. является массивный серебряный позолоченный оклад Евангелия 1674 года — вклад черниговского архиепископа Лазаря Барановича в ризницу Успенского собора. На лицевой стороне оклада, на угловых фигурных накладных пластинках, в невысоком рельефе чеканены изображения евангелистов, трое из которых сидят за столиками с письменными принадлежностями. В центре расположен фигурный картуш с изображением Деисуса — сидящего на троне Христа с предстоящими Марией и Иоанном Предтечей. Вверху между угловыми фигурными пластинами с евангелистами помещено прорезное силуэтное изображение распятия также с предстоящими. Все остальное поле оклада покрыто прорезным орнаментом, состоящим из тонких изогнутых веток с листьями и цветами роз и гвоздик, очень напоминающим рисунки на тканях и на гравированных заставках книг того времени. На нижней доске оклада на углах расположены выпуклые розетки — «пукли», на которых покоится Евангелие, когда лежит на престоле. В ее центре в овале помещен рельеф с изображением князей Владимира, Бориса и Глеба — первых и наиболее почитаемых отечественных святых, призванных подкрепить авторитет общественных деятелей XVII в. На пластинке вверху, в расходящихся лучах, выгравировано изображение Богоматери Знамение, а внизу — святые архиепископы Амвросий и Лазарь. В кружево прорезной ажурной композиции фона удачно вкомпонованы святительские атрибуты с инициалами Лазаря Барановича».
Григорий Никонович Логвин «Чернигов. Новгород-Северский. Глухов. Путивль».
