Самая старая, самая большая и самая сложная по архитектурным решениям из всех часовен «Кижского ожерелья» Петропавловская часовня по общему мнению специалистов она и самая красивая. Заонежский стиль, жизнерадостный и нарядный, в то же время очень строг ко всякого рода «украшениям» и «красивостям». Расписные, кружевные терема здесь невозможны в принципе. И Волкостровская часовня сделана в заонежском стиле, но маленькие послабления всё же были допущены.
Строилась часовня в два приёма. Во второй половине XVII века местные жители поставили здесь довольно большую и нарядную часовню, состоящую из высокой молельни и более низких сеней, которые потом стали трапезной. Вдоль северной и южной стен протянули галереи-гульбища с резными столбами и балясинами. Крыша у сеней и гульбищ общая, покрыта нарядным красным тёсом. Выше неё, вторым ярусом, устроена такая же крыша из красного теса над молельней. Над ней выступает небольшой восьмерик, рубленый в лапу, несущий барабан с довольно крупной главкой традиционной русской формы. Барабан и главка покрыты осиновым лемехом.
Дополнительным декоративным элементом являются полицы из остроконечных дощечек, оформляющие границу между восьмериком и барабаном. Обилием декоративных элементов, расположенных на разной высоте, старым мастерам удалось получить живую игру света и тени на белых крышах, на стенах сруба и, особенно, на ограждении и полу гульбищ. Это красиво. В XVIII веке часовню перестроили — с запада прирубили новые большие сени, над ними поставили колокольню со стройным шатром. Крыльцо устроили с севера. Южное гульбище продлили на всю длину нового здания.
Мастера, через 100 лет выполнявшие перестройку, сумели не только полностью сохранить старую часовню, но свое, уже гораздо более сложное сооружение, сумели создать в том же ключе, развив и усилив мажорные мотивы старой часовни. Следы перестройки практически незаметны, а общий новый образ получился настолько цельным, что остается только удивляться. Достаточно посмотреть, как точно высота и форма колокольни сочетаются со старым срубом часовни — не больше и не меньше, а именно так, как сделано. Несмотря на значительную разницу высот, колокольня и не подавляет старую часовню, и не отрывается от неё.
Здесь невольно вспоминается дошедшая до нас старинная северная подрядная грамота, в которой «мир», нанимая артель плотников для строительства церкви, даёт ей такое, исключительно точное техническое задание: «Рубить церковь как мера и красота скажут»! Хотя специалисты и отмечают, что ко времени перестройки Мастера стали тяготеть к более простым решениям — упрощёнными сделаны наличники окон, подрезы брёвен дополнительных кронштейнов гульбища выполнены не криволинейными, как «старые», а прямыми. Но что касается чувства меры и красоты, то мастера XVIII века не уступали своим дедам.
Осмотрите часовню, не спеша. Походите вокруг неё. У свежего неподготовленного человека обычно складывается не очень понятное впечатление. По внешним признакам — это типичное культовое сооружение, но в нём нет никакого «благолепия», слишком уж явны нарядность и жизнерадостность, особенно в солнечную погоду. Даже обязательных для заонежских часовен елей нет рядом. Не приходится говорить и об уединённости места и отрешённости от мирской суеты — часовня стоит прямо в деревне. Нет даже намёка на «святость» места, как в Подъельниках, — никаких аномалий. Часовни и церкви иногда ставили посередине деревни, чтобы организовать её центр, но Петропавловка, хотя и господствует над всей округой, стоит к деревне как-то боком, а своим парадным южным фасадом с просторным «гульбищем» выходит не на улицу деревни, а на пустой луг.
Во всём имеется явное несоответствие привычным понятиям. Причина в том, что наши сегодняшние представления о Храме не соответствуют представлениям тогдашних жителей Заонежья. Попробуйте посмотреть на часовню как на центр общественной жизни деревни, на сельский клуб XVII-XVIII веков и всё сразу встанет на место. Автор в этом убедился, когда оказался у часовни в составе многочисленной группы. Как только у её стен появилось много людей, часовня буквально проснулась, заиграла. Ей явно требуется живое окружение. При этом прямые линии углов срубов и коньков крыш перестали казаться жестковатыми, а стали необходимым противовесом неорганизованному и пёстрому многолюдью. Часовня была центром не одной, а трёх стоящих рядом деревень.
Луг, с южной стороны часовни, служил им общей площадью. Во время праздников молодёжь устраивала на лугу свои игрища. С южной галереи-гульбища смотрели на них старики. А если вспомнить, что на Пасху каждый желающий мог залезть на колокольню и звонить в колокол, сколько душа пожелает, то картина будет полной. Когда-то северные часовни одновременно выполняли роли храма, клуба и общественного центра. Сюда жители собирались и в горе, и в праздники, и для решения текущих общественных дел. Здесь же проходила вся земская деятельность, оживившаяся после «смутного времени» начала XVII века. Присмотритесь к гульбищам Петропавловской часовни, к развитым крыльцам Преображенской и Покровской церквей в Кижах — это же откровенные трибуны, которые и использовались по своему прямому назначению во время крестьянских сходов — «суёмов».
От часовни обычно не спешат уходить — место здесь действительно радостное, солнечное, а саму часовню можно рассматривать долго и, обходя ее, всё время находить что-то новое. Обратите внимание на наличники окон старого сруба – это старинная, отработанная до своего логического совершенства конструкция – два кронштейна, врубленные в стену, сверху на них положена широкая наклонная сливная доска с прикрепленным к ней снизу «подзором».
Все элементы покрыты крупной, хорошо читающейся резьбой – сливная доска треугольной, а подзор — городковой. Здесь в едином сплаве соединились: целесообразность, конструктивная простота и архитектурная выразительность – нестареющий классический канон. Однако в Петропавловке и он был несколько нарушен — не было «целесообразности» в таком наличнике, так как крыши гульбищ надёжно защищают окна от осадков. Мастера выбрали эту конструкцию из-за её декоративных возможностей. Более того, если подойти поближе, то можно увидеть, что все грани крупной резьбы наличников дополнительно покрыты своей мелкой, более сложной резьбой. Кто-то ведь сидел и резал эти наличники. А работа эта небыстрая.
Скорее всего заонежане вообще не спешили жить, а просто жили. Не строили времянок, откладывая постройку дворцов на потом, а всё, что делали, делали по тогдашним своим возможностям, основательно, без спешки и халтуры – не теряя себя. В результате мы, их потомки, имеем такое наследство, которым можем гордиться. А будут ли наши потомки лет через 100-200 гордиться тем, что мы понастроили?
На восьмерике колокольни сохранились следы краски. Заонежане раскрашивали свои часовни. Балюстрада и низ столбов — красного цвета, верх столбов — синего, красными были причелины. Для наших современников цвет и фактура естественного дерева, конечно же, предпочтительней любых красок, но не надо забывать, что заонежане жили не в современных «каменных джунглях», а среди леса и деревянных срубов. Для них яркая раскраска часовен подчёркивала особенность, неординарность этих сооружений. Яркие северные часовни, видимо, хорошо смотрелись зимой на фоне снега и серого неба.
Уходя от часовни, обратите внимание на загадочный конёк над её молельней. На Руси верхнее горизонтальное бревно, защищающее ребро крыши от осадков, называют «коньком» потому, что торцы его обычно обрабатывают в виде груди и головы коня. Многие плотники, особенно беломорские поморы, работали в реалистической манере и действительно вытёсывали головы коней со всеми деталями, включая гриву. Как правило, это были настоящие произведения искусства. Но заонежане тяготели к более абстрактным формам. Только двумя линиями – верхним и нижним подрезами они создавали более обобщённые и выразительные образы. Такие коньки украшают в Заонежье даже амбары и бани.
