Бои за станицы Григорьевскую и Смоленскую.
Поздним вечером 4-го апреля Добровольческая армия покидала станицу Новодмитровскую, в которой провела целую неделю, это был первый и последний отдых такой длительности.
В десять часов вечера первым в авангарде вышел из станицы со своей 2-й пехотной бригадой генерал Богаевский. Он должен был очистить от красных ближайшие станицы и обеспечить беспрепятственное продвижение всей колонны в сторону Екатеринодара. Промежуточной целью по дороге к городу были станица Елизаветинская и расположенная возле нее переправа через быстроводную реку Кубань.
Первым крупным местом скопления большевицких сил являлась станица Григорьевская, располагавшаяся в десяти километрах ходьбы по сплошной грязи. Во избежание потерь ее надо было взять до наступления рассвета, в противном случае окапавшиеся красные, могли открыть шквальный пулеметный и артиллерийский огонь. Таким образом надо было действовать быстро, решительно и без шума.
Рассыпавшись в цепи, Корниловский полк без единого выстрела двинулся к подступам станицы. Однако подойти скрытно по всему периметру корниловцам все же не удалось. 1-й батальон полковника Булюбаша в авангарде еще затемно добрался до окраины Григорьевской и напоролся на укрепленные позиции красных, которые отрыли по шедшим добровольцам беспорядочный огонь. Впрочем, кроме шума и нескольких раненых этот обстрел ничего по большому счету противнику не принес, разве что батальону пришлось залечь. В хаосе прошлой осени косить траву на кубанских полях было некому, она так и осталась неубранной, что теперь спасло корниловцев от верной гибели в чистом поле. Укрывшись за ней, они отвечали редкими выстрелами, патронов было мало и их приходилось беречь.
Тем временем под огнем большевиков в цепи прибыл командир полка полковник Неженцев. Он собрал вокруг себя командира батальона Булюбаша и командира недавно пополненной 3-й роты штабс-капитана Пуха, поставив перед ними задачи и указав им направление главного удара, который должен был быть осуществлен, как только забрезжит рассвет. Атаковать до этого момента было бессмысленно, в кромешной тьме корниловцам не было видно даже дороги на несколько метров вперед, а вот сами они являлись отличной мишенью для красных, надежно укрывшихся в станице.
В этот момент во 2-й Корниловской роте был ранен командир капитан Миневрин. Он находился чуть впереди залегших цепей и теперь лежал на открытой местности, зажав обеими руками сильно кровоточащую рану. До красных было несколько сотен шагов, видать по энергичным передвижениям в корниловских цепях они поняли, что попали в командира и усилили огонь, который превратился в ливень свинца.
К истекающему кровью капитану Миневрину бросились два молодых офицера — поручик Эраст Ващенко и поручик Дрейман, но едва подхватив командира, почти мгновенно оба рухнули, скошенные одной пулей противника. Поручик Дрейман получил пулевое ранение в живот на вылет, а у поручика Ващенко пуля застряла в мочевом пузыре, причиняя ему невероятные страдания. Вскоре Дрейман скончался, а Эраста после взятия Григорьевской перенесли в тесную комнатушку казачьего куреня, где прожил еще некоторое время. Он страшно страдал и мечась в бреду, повторял:
— Мамочка, милая, прости меня, мамочка, помолись за меня… Мамочка, неужели ты не видишь, твой сын умирает..
Еле сдерживая рыдания, возле кровати стояла 17-летняя медсестра Варвара Сергеевна Васильева — недавняя студентка Ростовского мединститута, позже ставшая супругой полковника Левитова, который подробно описал это сражение и многие другие эпизоды из героического пути Корниловского полка. Она ничем не могла ему помочь, молодой офицер умирал, вряд ли ему было больше 20-и лет.
Позже, уже находясь в эмиграции, наиболее подробно описал смерть своего друга летописец Белого движения России Роман Гуль. Он лично не видел момент ранения и смерти Эраста, так как сам будучи раненным в ногу во время боя под станицей Кореновской, находился в медицинском обозе, все еще остающемся на тот момент в Новодмитровской. О произошедшем он узнал от уже упомянутой мной сестры милосердия Варвары Сергеевны Васильевой или просто Вари, как он называл ее в своих воспоминаниях. Дело в том, что Роман Гуль и обе сестры Варя и Таня были хорошо знакомы еще по Ростову, когда Роман вместе с Эрастом Ващенко сражался на Таганрогском фронте в составе отряда их фронтового командира полковника Симановского, который и позвал офицеров к себе на Дон.
Судьба Эраста Ващенко ничем не отличалась от судеб десятков тысяч молодых офицеров военного времени, на которых держалась вся Белая армия. Он родился в небогатой пензенской семье, где был единственным ребенком. Вместе с Романом Гулем в 1916-м году закончил 3-ю Московскую школу прапорщиков и сражался на Юго-Западном фронте. После грянувшего октябрьского переворота они вместе пробирались в Новочеркасск через всю страну, охваченную огнем мятежа и безумства, вместе сражались в офицерском отряде Симановского вплоть до начала Ледяного похода, а потом в составе Корниловского полка и вот Эраста больше не было.
За что он воевал и за что погиб? Большевики сто лет врали про классовую борьбу, но ведь Эраст как раз и был из простого народа и воевал он за свободу этого самого простого народа от большевиков, которые несли ему смерть и разрушение вместе обещанных благ. Он не успел долго пожить, но он достойно встретил геройскую смерть воина.
Самого же Миневрина все же удалось вытащить из под огня и перевязать. Далее он был отправлен на перевязочный пункт, где не обращая на свистящие пули, с биноклем на возвышенности стоял и наблюдал за ходом сражения генерал Богаевский (правда ничего еще не было видно). Едва стало светать, когда выставив штыки вперед, корниловцы без выстрелов с громовым «Ура!» бросились в лобовую атаку на окопы красных, те не выдержали натиска и не приняв штыкового боя, в ужасе бежали обратно в станицу, их преследовали и кололи, кололи, кололи, жалости и страха уже не было.
Примерно в четыре часа утра станица была полностью очищена от большевиков, которые бросая оружие и боеприпасы, поспешили покинуть Григорьевскую. Эта победа далась белым тяжело, они потеряли несколько десятков человек убитыми и раненными, но стратегическая задача была решена, так как нахождение крупных сил врага в такой близости крайне опасно для выдвижения колоны.
Пол дня пехотная бригада провела в Григорьевской. Люди были измучены ночным переходом, мучительным ожиданием сражения, которое проходило среди намерзшей грязи на поле, насквозь продуваемом сильными кубанскими ветрами, а также последовавшем за ним тяжелым боем.
Красные хотя и бежали, но не стоит думать, что даже такое сражение было легкой прогулкой, этот совсем не так. Помимо раненного командира 2-й Корниловской роты полк потерял во время атаки убитым командира 5-й Корниловской роты штабс-капитана Томашевского, бывшего в армии с первых ее дней.
Что касается местного населения, то люди встретили добровольцев радушно и умоляли не оставлять их. Молодой священник жаловался на издевательства красных и все твердил, что они его убьют, так вскоре и случилось, после возвращения большевиков. Однако Корниловскому полку было нельзя долго оставаться в Григорьевской и во второй половине дня он вместе со всей бригадой двинулся дальше на станицу Смоленскую. На этот раз корниловцы шли в основных силах, а в авангард был назначен Партизанский полк генерала Казановича, это был первый бой партизан с новым командиром.
Буквально через полтора часа Партизанский полк достиг станицы Смоленской, встретившей его артиллерийским, пулеметным и ружейным огнем. Красные тщательно обустроили свои позиции и теперь вели прицельный огонь по атакующим цепям, шедшим по открытой местности. Положение белых осложняло то, что прямо на подступах к станице протекала небольшая речушка, но на фоне окопавшихся на высотах и ведших обстрел с противоположного берега красных, она стала серьезным препятствием.
Генерал Казанович видя тяжелею ситуацию, спешился и не обращая внимания на сильный огонь, лично повел в атаку своих партизан. Оборонявшие станицу матросы, бились отчаянно, это был не наспех собранный сброд, они ненавидели прежнюю Россию и понимали, что в плену пощады им за совершенные ими ранее злодеяния не будет. Однако решительной атаки закаленных в боях партизанских сотен не выдержали даже они, бежав с позиций и оставив станицу, ворвавшимся в нее белым.
Вскоре вслед за Партизанским полком в Смоленскую вошли остальные части бригады Богаевского. К тому моменту Африкан Петрович уже успел встретиться с генералом Корниловым, который вместе со своим конвоем нагнал штаб бригады и поблагодарил за героическую атаку станицы Григорьевской, а также пожелал дальнейшего успеха.
Лавр Георгиевич всем сердцем болел за Россию, он никогда не боялся за собственную жизни и появлялся зачастую в самых неожиданных местах. Сколько сражений было выиграно благодаря его примеру, когда со своим конвоем он бросался в еще не освобожденную станицу и воодушевлял уже попятившиеся редкие офицерские и юнкерские цепи. Это была совершенно другая война и здесь все решали личное мужество и самопожертвование.
Денис Романов.
