На Богородском кладбище стоит культовая постройка — каменная часовня в стиле «модерн», стройная и запоминающаяся. Она не имеет ничего общего с деревянным Спасо-Преображенским храмом. И находится на расстоянии нескольких трамвайных остановок от храма. Богородская часовня по типологии относится к храмовым вооружениям «иже под колоколы», сложившемся еще в 17-м столетии в древнем Пскове, а затем распространившемся и в московском зодчестве. Классическим аналогом этого типа памятника является Духовская церковь в Троице-Сергиевой лавре (вторая каменная постройка в монастыре, относящаяся ко второй половине XV века).
Эта часовня построена в 1907 году как часовня-надгробие на месте погребения первого настоятеля храма Спас-Преображения в Богородском, протоиерея А.Т. Колычева (1857-1907), прослужившего в храме 16 лет и завещавшего на оставленные им деньги поставить часовню. Часовня — место поминальных молитв. Здесь не принято совершать развернутые приходские литургии с торжественной священнической службой. С восточной стороны здесь нет алтаря (апсиды). С запада имеется небольшой тамбур (притвор), несколько нарушающий единство объема и фасадов. По высоте Богородская часовня чуть выше одноэтажного дома с мезонином. Ее нижняя часть (собственно часовня) занимает половину этой высоты. Выше следуют ярус звонницы и завершающий шатер.
Все сооружение сильно вытянуто вверх: если представить квадрат, лежащий в ее основании, то его сторона вдвое меньше высоты часовни. Углы этого квадрата скошены и образуют восьмигранник с четырьмя широкими сторонами, между которыми, на скосах, расположены стороны более узкие. Соответственно, нижний ярус часовни имеет восемь фасадов, из которых четыре, что покрупнее, ориентированы по сторонам света. Каждый фасад завершается фронтоном — щипцом, причем на крупных фасадах заметна большая «приплюснутость», чем на более динамичных узких. Щипцы-фронтоны гармонично перекликаются с рисунком шатра, возносящегося вверх над часовней. Сооружение надолго приковывает к себе взгляд, причем восхищает найденное архитектором соотношение мер высоты и основания, композиционный ритм, изгибы фронтонов-щипцов, их схожесть с шатром и чуть заметные различия в самих фронтонах. Декоративные украшения усиливают эффект и все вместе создает строгую и благородную систему. Декоративных элементов немного, но они достаточно крупные и воспринимаются не как украшения, а как прием оформления постройки. Когда всматриваешься в это сооружение, то лишь постепенно начинаешь выявлять детали наружного фасадического оформления, притвор, ярусность, элементы украшений. При этом компактность и гармоничность часовни буквально «завораживают».
Восхищают композиционный ритм, соотношение мер высоты и основания, подбор близких по рисунку форм, например, фронтон-щипец над притвором и шатер над часовней. А каковы декоративные элементы! И все вместе создает строгую и благородную систему. Культовые постройки такого размера были частым явлением в «допетровской» Руси, но позднее долгое время предпочиталась грандиозность. Кто же мог быть автором этого выдающегося сооружения московской архитектуры начала XX века? Указанное стилистическое единство, при достаточно точном следовании приемам древнерусской архитектуры с одновременно присутствующим свободным развитием, характерно для архитектуры в период распространения стиля «модерн».
Автором часовни мог быть Н.В. Покровский, создавший Банк в Нижнем Новгороде и Ссудную кассу в Москве. Однако работы этого архитектора отличаются некоторой «фасадичностью» и большей «сухостью» деталей, выдающих в нем петербуржца. Если предположить, что автором часовни был А.В. Щусев (что весьма вероятно), то напрашивается такого рода возражение: этот архитектор отличался большей грандиозностью и археологической достоверностью при воплощении своих замыслов (сравните для примера часовню и созданную А.В. Щусевым Марфо-Мариинскую обитель). Богородская часовня чем-то очень близка работам архитектора И. Бондаренко. Хотя этот мастер в основном строил храмы «кораблем » (по одной оси: храм — трапезная — колокольня), его работам свойственно ощущение объема и динамики. Вместе с тем для И. Бондаренко очень характерен вертикализм с использованием всевозможных шатров и свойственна повторяемость форм щипец- шатер, причем в варианте, когда щипец может быть не только завершающим, но и «нарисованным». В Богородской часовне этот близкий И. Бондаренко прием просматривается в «трехлопастном» кокошнике, что распложен под щипцами на фасадах.
В отношении церкви, расположенной в Токмаковском переулке в Москве, авторство И. Бондаренко бесспорно. И в колокольне этой церкви прослеживается композиция, сходная с композицией Богородской часовни. Правда, в церкви в Токмаковском переулке роль шатра играет сильно вытянутая вверх двускатная крыша, а имеющийся короткий ярус звона ярко подчеркивает динамику завершения этого сооружения. Документального подтверждения авторства И. Бондаренко в отношении Богородской часовни пока нет, но оно, возможно, будет уточнено. Но важнее, отметить Богородскую часовню как один из сохранившихся лучших памятников архитектуры Москвы начала XX века, сочетающих художественную выразительность и органичность. Благодаря вниманию к часовне на Богородском кладбище со стороны администрации района были проведены серьезные реставрационные работы. 27 февраля 2000 г. в храме, при большом стечении жителей состоялось вручение главе управы «Богородское» Александру Дмитриевичу Ручкину медали Святого Благоверного князя Даниила Московского – одной из высоких наград русской православной церкви, которой Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II удостоил светского руководителя района за помощь в восстановлении часовни на Богородском кладбище.
Автор: Сергеев С.В., педагог-искусствовед. Источник: http://mus1952.narod.ru/chas_serg-sin.htm
