СМЕРТЬ ГРЕШНИКОВ ЛЮТА
В больнице умирал старик. Диагноз его болезни был подобен приговору трибунала к смертной казни. Его имя было известно всему миру, но никакая человеческая сила не могла спасти его. Единственная помощь, которую могли оказать ему его коллеги — это вспрыснуть ту дозу морфия в вену, от которой он уже не смог бы проснуться. Но, в то время, врачи, даже атеисты, подсознательно понимали, что жизнь и смерть принадлежат ведению Бога, а не решению людей, поэтому им оставалось только беспомощно смотреть на затянувшуюся агонию. У больного был обнаружен рак челюсти и языка. Этот старик, еще недавно напоминавший по виду почтенного раввина, всю жизнь занимался доказательством того, что человек это только пансексуальное существо, что религия, культура и искусство это только надстройки над гениталиями человека, что любовь родителей и детей друг другу — это загнанное в подсознание желание кровосмесительства. В его академических лекциях и научных трудах заключался сгусток кощунства и презрения к человеку. Он словно собрал всю накипь зла и греха, которую создало человечество со времен своего существования, и назвал это словом «наука». Мир был готов, чтобы принять это учение. Люди, далекие от вопросов психиатрии, жадно читали его книги, потому что находили в них апологию демонизма и собственного греха. Он не был причиной нравственной катастрофы человечества, но стал ферментом зла, брошенным в декадентствующую культуру ХХ столетия.
Немецкий философ Шпенглер написал книгу «Закат Европы». Если бы можно было написать картину под таким же названием, то одним из главных лиц должен был стать умирающий от рака языка старик. Он как бы стал «духовным отцом» науки XX века о человеке. Он стал восприемником от диавольской купели сексуального зверя. Наверно вы догадались о имени больного, — это Зигмунд Фрейд.
Если культура двух предыдущих столетий была «фаустовской» культурой, когда человек отказывался от вечности ради убегающих мгновений, которых он не в силах остановить, то культуру XX столетия можно назвать «фрейдовской» культурой — это попрание всего святого, которое еще сохранилось в человеке. Человек потерян; доминант жизни — это проникнутое двумя мощными инстинктами — секса и убийства — сознание, в которое погружен человек, как в первобытный хаос.
Фрейд уже не может говорить; он объясняется движением пальцев, язык изъеден болезнью, как червями. Говорят, что самый большой ужас — это увидеть себя в гробу. Фрейд видит себя, как уже разлагающегося мертвеца. Метастазы рака уже охватывают как щупальца паука, его тело, появляются гангренозные язвы на лице, щеки чернеют, изо рта капает сукровица; живой труп распространяет вокруг себя страшное зловоние. Около Фрейда нет родных, никто не может приблизиться к нему из-за смрада как будто исходящего из гроба. Лицо Фрейда облепляют мошки, которых привлекает сладковатый запах гноя — от них невозможно отбиваться. Тогда его лицо покрывают как колпаком марлей. Кажется, что из-за смрада сам сатана медлит приблизиться к нему, чтобы взять с собой его душу.
Агония продолжается. У Фрейда была любимая собака, с которой он не расставался никогда. Даже она, не выдержав зловония, убежала из палаты; это было последним ударом для Фрейда: он остался один, сам с собой, вернее с тем, что осталось от него. Он всегда боялся смерти, но теперь безгласно звал ее мольбой своих глаз. Говорят, что повышенная доза морфия поставила точку в истории его болезни.
Фрейд — это один из зловещих символов нашего времени. Его смерть также символична: она как бы олицетворяет собой гниение той культуры, которая построена на сексе и на крови, на культе извращенного наслаждения и насилия. Этот смрад гниющего трупа, имя которому Разврат. Но он уже стал отравлять, как гангренозные язвы, все пять континентов.
Богохульный язык Фрейда сгнил во рту своего хозяина, превратился в гной, который капал из губ и просачивался в горло. Фрейд, бросивший вызов небесам, умер как бессильный червь, оставленный всеми. Но сама смерть Фрейда — это символический образ, мы бы сказали пророчество о том, какой конец может ожидать человечество.
Архимандрит Рафаил Карелин.
